Смалл с трудом проглотил слюну, затем, шатаясь, подошел к креслу, упал в него.
— Почему?.. Почему я?
— Агрунски разговаривал с вами. Наркоманы это делают в известные периоды... Если он рассказал кое-что о своем уединении вам и Вестеру, то мог поделиться этим и с кем-нибудь еще. Наркоманы, особенно когда им не хватает наркотиков, не умеют хранить секреты.
— Мистер Мэнн...
Я резко остановил его:
— Позвоните Вестеру, расскажите ему то, что я вам сообщил. Потом возьмите себя в руки и подумайте хорошенько. Вспомните все, что вам говорил Агрунски. Вы и ваш друг держите в руках страшный огонь, который может разорвать нас на куски. Правда, возможно, вы лично, старина, и не увидите гриба, потому что вы на линии огня...
— Я никогда не думал...
— В этом-то и заключается ошибка, что никто никогда не думает.
Глава 10
Я постучал в дверь. Чарли Корбинет едва повысил голос:
— Входи, Тайгер.
Я вошел, а он даже не шевельнулся в своем кресле, продолжая смотреть по телевизору старый фильм. Пиджак его был снят, рукава рубашки закатаны.
— Ты не слишком торопился, Тайгер, а я не люблю ждать. И тебе это известно.
— Так было в доброе старое время, полковник. А теперь, если надо, вам приходится ждать.
— Перестань фанфаронить! — В его голосе послышалось недовольство. — Ты создаешь всем нам слишком много проблем.
— Чепуха! — отреагировал я.
На его губах появилась улыбка, но он постарался быстро ее стереть.
— Сожалею, что недостаточно хорошо обрисовал тебе положение.
— Какой салат они теперь нам подают, полковник?
— Хэл Рэндольф хочет, чтобы ты бросил это дело. А за его спиной и все другие службы.
— Пусть порычат. Им все равно больше нечего делать.
— Они демонтируют линию.
— А это к чему?
— Ведь надо же что-то делать.
— Конечно... и оставить нас в неизвестности.
— А ты предлагаешь нам что-то лучшее, Тайгер? Представь себе, мы этого ждем.
— Скоро!
— Проклятье! Принеси же нам, наконец, хоть что-нибудь! — Чарли пошевелился в кресле и скрестил руки. — Рэндольф продолжал работать по секретариату Гамильтона, и ему удалось узнать следующее: Гамильтон должен был оплачивать молчание, некоторые упущения, судя по его рапортам... Это не так велико, как шантаж, но, тем не менее, основательно. Но насколько это может быть нам полезно, еще не знаю.
— В том положении, в котором мы сейчас находимся, я полагаю, что это не ко времени. Чтобы узнать историю, нужно изучить ее от "а" до "я", потом, когда все это будет кончено... Если мы еще будем живы.
— Во всяком случае, мы продолжаем копать. Если это даст что-нибудь, я тебя извещу.
— Спасибо. А если у меня появятся новости, вы тоже будете извещены.
Он молча смотрел на меня, пытаясь понять, о чем я думаю. Но поскольку это ему не удалось, разозлился. Сухо кивнул мне и отвернулся к экрану телевизора. Свидание закончено. Он не меняется, старик.
Я снова возвращался в «Сэнд дюн» отель. На перекрестке чуть не наткнулся на полицейский заслон, но вовремя заметил его и свернул направо, в первую же улицу. Сделав небольшой крюк, снова выехал на ту же магистраль.
Остановившись около «Путье», съел у прилавка сандвич. Рядом со мной двое шоферов о чем-то спорили и возмущались. Прислушавшись, я понял, что флики под дождем без всякой видимой на то причины перестреляли их фургоны.
Это верно. Атмосфера изменилась. Появилось слишком много патрулей, слишком много тени там, где ее не должно быть, слишком много машин, дежурящих на дорогах, ярких фар, освещающих сидящих в автомобилях людей...
Гроза продолжала греметь, ворчать, вертеться по небу. А в нескольких километрах отсюда на полу лежит труп.
В окно номера Камиллы из-за плохо задвинутых занавесок пробивался свет. Дверь открылась от моего толчка. Молодая женщина спала глубоким сном, оставив включенной лампу у изголовья. С минуту я смотрел на нее. Она кашлянула, повернулась, почесала пальцем нос. Что-то ее почти разбудило, но вот она приняла прежнее положение и опять расслабилась. Я погасил свет, вышел, закрыл за собой дверь и медленно прошел к себе.
Автоматически поискал нить, которую, уходя, всегда оставляю на двери. Она исчезла. Мой сорок пятый прыгнул мне в руку прежде, чем я успел подумать об этом. Но слишком поздно, чтобы как-то маневрировать снаружи... Тот, кто ждал меня внутри, уже знал, что я здесь. Если я поверну назад, он может поступить так, как ему хочется. А для бегства он располагает тремя окнами.
Я всунул ключ в замок, повернул его, резко распахнул дверь, а сам бросился в сторону. Вспышка выстрела должна указать мне цель. Но никакого выстрела не последовало. В темноте лишь кто-то засмеялся. Это был капитан Хардекер.
— Подозрительно, мистер Мэнн?! Это всего лишь я!
— Зажгите лампу!
Щелчок выключателя — и комнату залил свет. Хардекер сидел на стуле, положив ноги на бортик моей кровати.
— Вы хотите, чтобы я вас убил, капитан?
— Ба! Мы всегда рискуем на нашей работе.
— Как вы меня нашли? — поинтересовался я.
— Легко. Не забывайте, я же местный... Несколько слов... Вы находитесь на неподвластной мне территории, но коллеги-соседи всегда оказывают друг другу услуги. Не беспокойтесь, инструкции даны, никто, кроме меня, не знает, где вы.
— Почему?
— Я вам уже говорил. Вы мне нравитесь, и вы пугаете меня, а потом, я люблю знать, что готовится на моей кухне. Город наводнен федералами, которые держат меня в темноте, никто не жаждет моих услуг, а это делает меня любопытным.
— По поводу чего?
— Например, относительно парня, спущенного «магнумом-22». Никто даже не удосужился известить меня об этом.
— Между тем ведь кто-то это сделал?
— Один добрый гражданин, который видел, как три человека покинули дом... Вот он и позвонил по телефону. Анонимно, разумеется, — никто не жаждет попасть в скверную историю. Интересуют подробности?
— Если вы сами хотите их мне сообщить, капитан. Но ведь не для этого вы ко мне пришли. А зачем?
— По-моему, вы сегодня не слишком быстро соображаете, мистер Мэнн. А я же вам уже сказал, что убийство произошло на неподвластной мне территории. Я любопытен, вот и все.
— Я не видел вашей машины.
— Меня привез шофер, и он приедет за мной. Я не хочу вмешиваться в ваши дела.
— Вы мне путаете их, капитан. Так вы скажете про цель вашего посещения?
Жесткая улыбка зародилась в уголках его губ.
— Я произвел небольшое расследование. То, что вы не заросли мхом, — это хорошо, но то, что стали действовать так открыто, — плохо.
— Может, с некоторого времени мне наплевать на это?
— Вы полагаете? Нет больше необходимости?
— Возможно.
Хардекер замолчал и несколько секунд пристально смотрел на меня. Его улыбка стала шире. Боже мой! Никакой возможности понять, к чему он клонит.
— Один мой человек кое-что мне сообщил. Знаете ли, у него память просто фотографическая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49