Во-вторых, у меня была солидная "крыша", и я существершо изменил свой облик. А в-третьих, я вознамерился осесть в каком-нибудь тихом местечке и поменьше высовывать оттуда нос. Мой выбор пал на городок Мантон: он был удобно расположен у самой границы.
Я выехал ранним утром, и уже к вечеру без малейших осложнений пересек французскую границу. Когда заявляешься куда-нибудь за рулем "альфа-ро-мео", никто к тебе, как правило, не цепляется. Мои бумажки были в полном порядке, и таможенники даже не стали заглядывать и чемодан.
Я вьеехал в Мантоп с видом бравого туриста, возвращающегося в родные пенаты. Городок мне понравился: это был настоящий райский уголок, утопавший в кустах мимозы и лимонника. Голубое небо, лавандовое море, золотистые холмы... Узкие улочки, пахнущие шафраном... Жить здесь было так же приятно, как в Италии, и далеко не так утомительно.
В первый вечер я снял номер в непримечательном отеле. Воздух Франции пьянил и будоражил меня. Я жадно вдыхал старые родные запахи. Несколько дней, проведенные вдали от родных мест, прибавили мне сил, но я был бесконечно рад, что вернулся.
На следующий день я немного покрутился по центру города и остановился у агентства по сдаче недвижимости. Его широкие голубые плакаты сулили клиентам сказочные апартаменты по вполне доступным ценам.
Я вошел.
В холле висела небольшая овальная табличка со стрелкой и важной надписью:"АДМИНИСТРАЦИЯ"
Я постучал. Чей-то жалкий голосок посоветовал мне войти; я переступил порог и оказался в этаком веселеньком бедламе. Просторная комната была оклеена желто-серыми обоями, на которых виднелись длинные потеки. Интерьер составляли металлические шкафы с выдвижными ящиками, невероятно древний письменный стол, красная статуэтка Будды с угрожающей улыбкой на лице и велосипед эпохи инквизиции.
За столом восседал маленький старичок в сером суконном костюме и черной шляпе-канотье. Он страшно косил; дужки его толстых очков были скреплены лейкопластырем. Его огромный носище с синими прожилками напоминал карту судоходных путей.
Вдобавок ко всему он еще и шепелявил.
— Что вам угодно?
— Мой врач посоветовал мне пожить несколько месяцев на побережье; мне нужен небольшой уютный домик с пальмой у крыльца и видом на море.
Он оживленно улыбнулся.
— Вы хотите купить или снять?
— Снять.
Он оценивающе оглядел мой стильный фланелевый костюм. Осмотр его, похоже, удовлетворил. Он вздохнул так, будто у него вырывали три метра кишок, и сказал:
— У нас есть то, что вам нужно. Дом на окраине города, четыре комнаты, ванная. Сдается на четыре месяца по смехотворной цене — двести тысяч франков... Желаете взглянуть?
— Пожалуй...
Стоявшая у тротуара "альфа", которую мне вымыли перед выездом из отеля, сверкала вовсю. Старикан даже заморгал; он сразу пожалел, что назвал такую низкую цену.
— Дом сдается просто задаром, — бормотал он, усаживаясь на кожаное сиденье, — Это только потому, что сезон уже заканчивается. Зато в мае, например, вам пришлось бы платить вдвое больше...
Домишко действительно оказался что надо. Светло-голубые стены и золотисто-желтая крыша. Он был сработан в грубоватом деревенском стиле, но выглядел удобным и сразу же мне понравился.
— Годится, — сказал я. — Заверните.
Мы вернулись в его немыслимый кабинет, и он вручил мне квитанцию на проживание в обмен на выписанный мною чек. Я получил в четырехмесячное пользование отличный домик на склоне холма! Я вылетел из агентства, будто на крыльях. В этот раз я все организовал как надо, без единой фальшивой ноты. Затерявшись в этом закоулке Франции, проживая под чужой фамилией, я мог наконец расслабиться и спокойно ждать, пока подвиги старины Капута предадут забвению.
Я спросил у какого-то полицейского, есть ли в Мантоне филиал Парижского биржевого общества. Он сказал, что есть, и объяснил, как его найти. Мне жутко понравилось, что теперь я могу обращаться за помощью к самим легавым. Я все чаще замечал, что моя новая шкура делает меня честным человеком и даже постепенно превращает в консервативного буржуа.
В банке я рассказал заранее заготовленную историю: я приехал на несколько месяцев из Парижа, собираюсь снять в Мантоне дом и хотел бы перевести свои деньги в местный филиал агентства.
Я показывал свою квитанцию на дом с гордостью карапуза, которому купили свисток. У меня наконец-то появился свой, настоящий адрес! Такое событие свершилось в моей жизни впервые за много лет.
Служащие обошлись со мной вежливо и предупредительно, тем более что работы я им задал совсем немного. Все прошло на ура: мне открыли счет, и я выписал в качестве залога чек на десять тысяч двести. Через несколько дней сокровища Робера Рапена будут у моих ног — и жизнь забьет ключом. Нет-нет: никаких излишеств. Напротив, спокойная размеренная жизнь. Коньячок, фирменные блюда и время от времени — легкие на подъем девочки.
Я купил себе продуктов, книг, французских и итальянских газет и поехал в свой домище. Погода стояла роскошная. Безоблачное небо излучало горячий свет, и море было видно чуть ли не до самого Алжира. Перед самой дверью моего дома росло лимонное дерево. Для "альфы" нашелся гараж, а за домом оказался небольшой садовый участок.
Все это было так здорово, что я чуть не прослезился. Мне не хотелось вспоминать годы, прожитые вне закона, и кровь, что стекала с рук и покрывала красными пятнами мой жизненный путь. Мне хотелось стать совсем новым. Все будто начиналось сначала... Я становился другим человеком, возродившимся из кровавых сумерек своего прошлого. Теперь все должно было измениться, и хотя я уже не мечтал, стать полностью честным — у судьбы нельзя требовать невозможного, — мне представился желанный случай наладить свою жизнь и зарабатывать на хлеб головой, а Не револьвером: от револьверов слишком много шума!
Я приготовил себе ужин и поел в одиночестве, глядя на море. Оно так блестело на солнце, что больно было глазам. Я подумал, что неплохо было бы обзавестись темными очками; это, кстати, удачно дополнило бы мой новый облик.
Из всех комнат мне больше всего нравилась гостиная. Она была обставлена в грубоватом деревенском стиле — "под Левитана", но все же выглядела очень мило: наверное, благодаря плетеным стульям и полотняным занавескам.
После еды я завалился на диван и задремал под звуки романсов, доносившиеся из соседских радиоприемников.
Я спал и даже во сне испытывал смутное ощущение покоя и благоденствия.
Два дня подряд я вел ленивую байбачью жизнь. Я казался себе похожим на шелковичного черня, спящего в своем коконе. Я медленно, тихо перерождался. Мне не нужно было ничего, кроме жратвы и сна. Я выходил из дому только для того, чтоб купить газетки и сигареты, На третий день после приезда я прочел в "Стампе", что труп Рапена наконец нашли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Я выехал ранним утром, и уже к вечеру без малейших осложнений пересек французскую границу. Когда заявляешься куда-нибудь за рулем "альфа-ро-мео", никто к тебе, как правило, не цепляется. Мои бумажки были в полном порядке, и таможенники даже не стали заглядывать и чемодан.
Я вьеехал в Мантоп с видом бравого туриста, возвращающегося в родные пенаты. Городок мне понравился: это был настоящий райский уголок, утопавший в кустах мимозы и лимонника. Голубое небо, лавандовое море, золотистые холмы... Узкие улочки, пахнущие шафраном... Жить здесь было так же приятно, как в Италии, и далеко не так утомительно.
В первый вечер я снял номер в непримечательном отеле. Воздух Франции пьянил и будоражил меня. Я жадно вдыхал старые родные запахи. Несколько дней, проведенные вдали от родных мест, прибавили мне сил, но я был бесконечно рад, что вернулся.
На следующий день я немного покрутился по центру города и остановился у агентства по сдаче недвижимости. Его широкие голубые плакаты сулили клиентам сказочные апартаменты по вполне доступным ценам.
Я вошел.
В холле висела небольшая овальная табличка со стрелкой и важной надписью:"АДМИНИСТРАЦИЯ"
Я постучал. Чей-то жалкий голосок посоветовал мне войти; я переступил порог и оказался в этаком веселеньком бедламе. Просторная комната была оклеена желто-серыми обоями, на которых виднелись длинные потеки. Интерьер составляли металлические шкафы с выдвижными ящиками, невероятно древний письменный стол, красная статуэтка Будды с угрожающей улыбкой на лице и велосипед эпохи инквизиции.
За столом восседал маленький старичок в сером суконном костюме и черной шляпе-канотье. Он страшно косил; дужки его толстых очков были скреплены лейкопластырем. Его огромный носище с синими прожилками напоминал карту судоходных путей.
Вдобавок ко всему он еще и шепелявил.
— Что вам угодно?
— Мой врач посоветовал мне пожить несколько месяцев на побережье; мне нужен небольшой уютный домик с пальмой у крыльца и видом на море.
Он оживленно улыбнулся.
— Вы хотите купить или снять?
— Снять.
Он оценивающе оглядел мой стильный фланелевый костюм. Осмотр его, похоже, удовлетворил. Он вздохнул так, будто у него вырывали три метра кишок, и сказал:
— У нас есть то, что вам нужно. Дом на окраине города, четыре комнаты, ванная. Сдается на четыре месяца по смехотворной цене — двести тысяч франков... Желаете взглянуть?
— Пожалуй...
Стоявшая у тротуара "альфа", которую мне вымыли перед выездом из отеля, сверкала вовсю. Старикан даже заморгал; он сразу пожалел, что назвал такую низкую цену.
— Дом сдается просто задаром, — бормотал он, усаживаясь на кожаное сиденье, — Это только потому, что сезон уже заканчивается. Зато в мае, например, вам пришлось бы платить вдвое больше...
Домишко действительно оказался что надо. Светло-голубые стены и золотисто-желтая крыша. Он был сработан в грубоватом деревенском стиле, но выглядел удобным и сразу же мне понравился.
— Годится, — сказал я. — Заверните.
Мы вернулись в его немыслимый кабинет, и он вручил мне квитанцию на проживание в обмен на выписанный мною чек. Я получил в четырехмесячное пользование отличный домик на склоне холма! Я вылетел из агентства, будто на крыльях. В этот раз я все организовал как надо, без единой фальшивой ноты. Затерявшись в этом закоулке Франции, проживая под чужой фамилией, я мог наконец расслабиться и спокойно ждать, пока подвиги старины Капута предадут забвению.
Я спросил у какого-то полицейского, есть ли в Мантоне филиал Парижского биржевого общества. Он сказал, что есть, и объяснил, как его найти. Мне жутко понравилось, что теперь я могу обращаться за помощью к самим легавым. Я все чаще замечал, что моя новая шкура делает меня честным человеком и даже постепенно превращает в консервативного буржуа.
В банке я рассказал заранее заготовленную историю: я приехал на несколько месяцев из Парижа, собираюсь снять в Мантоне дом и хотел бы перевести свои деньги в местный филиал агентства.
Я показывал свою квитанцию на дом с гордостью карапуза, которому купили свисток. У меня наконец-то появился свой, настоящий адрес! Такое событие свершилось в моей жизни впервые за много лет.
Служащие обошлись со мной вежливо и предупредительно, тем более что работы я им задал совсем немного. Все прошло на ура: мне открыли счет, и я выписал в качестве залога чек на десять тысяч двести. Через несколько дней сокровища Робера Рапена будут у моих ног — и жизнь забьет ключом. Нет-нет: никаких излишеств. Напротив, спокойная размеренная жизнь. Коньячок, фирменные блюда и время от времени — легкие на подъем девочки.
Я купил себе продуктов, книг, французских и итальянских газет и поехал в свой домище. Погода стояла роскошная. Безоблачное небо излучало горячий свет, и море было видно чуть ли не до самого Алжира. Перед самой дверью моего дома росло лимонное дерево. Для "альфы" нашелся гараж, а за домом оказался небольшой садовый участок.
Все это было так здорово, что я чуть не прослезился. Мне не хотелось вспоминать годы, прожитые вне закона, и кровь, что стекала с рук и покрывала красными пятнами мой жизненный путь. Мне хотелось стать совсем новым. Все будто начиналось сначала... Я становился другим человеком, возродившимся из кровавых сумерек своего прошлого. Теперь все должно было измениться, и хотя я уже не мечтал, стать полностью честным — у судьбы нельзя требовать невозможного, — мне представился желанный случай наладить свою жизнь и зарабатывать на хлеб головой, а Не револьвером: от револьверов слишком много шума!
Я приготовил себе ужин и поел в одиночестве, глядя на море. Оно так блестело на солнце, что больно было глазам. Я подумал, что неплохо было бы обзавестись темными очками; это, кстати, удачно дополнило бы мой новый облик.
Из всех комнат мне больше всего нравилась гостиная. Она была обставлена в грубоватом деревенском стиле — "под Левитана", но все же выглядела очень мило: наверное, благодаря плетеным стульям и полотняным занавескам.
После еды я завалился на диван и задремал под звуки романсов, доносившиеся из соседских радиоприемников.
Я спал и даже во сне испытывал смутное ощущение покоя и благоденствия.
Два дня подряд я вел ленивую байбачью жизнь. Я казался себе похожим на шелковичного черня, спящего в своем коконе. Я медленно, тихо перерождался. Мне не нужно было ничего, кроме жратвы и сна. Я выходил из дому только для того, чтоб купить газетки и сигареты, На третий день после приезда я прочел в "Стампе", что труп Рапена наконец нашли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113