во-первых, его здесь не было, а
во-вторых, он спас мне жизнь. Несмотря на то, что за столом
собралось высокопоставленное общество, я не в силах был
промолчать.
-- Господа! -- начал я достаточно громко, чтобы меня
услышали все присутствующие. -- Есть ли у вас какие-нибудь
доказательства, которые подтвердили бы справедливость ваших
обвинений против Оцеолы?
Наступило неловкое молчание. Доказать, что Оцеола
занимался пьянством, кражей скота и обманом, никто не мог.
-- Ara! -- наконец воскликнул Аренс Ринггольд своим
резким, скрипучим голосом. -- Значит, вы, лейтенант Рэндольф,
защищаете его?
-- Пока вы не приведете мне более веских доказательств,
чем голословное утверждение, что он недостоин защиты, я буду
стоять за него.
-- Их нетрудно найти! -- крикнул один из офицеров. -- Всем
известно, что он занимается кражей скота.
-- Вы заблуждаетесь, -- возразил я самоуверенному оратору.
-- Мне, например, об этом ничего не известно. А вам?
-- Да нет, я лично, признаюсь, тоже этого не наблюдал, --
ответил офицер, несколько сконфуженный моим внезапным допросом.
-- Если уж речь зашла о краже скота, господа, то я могу
рассказать вам забавный случай, имеющий непосредственное
отношение к теме нашего разговора. Если разрешите, я расскажу
вам.
-- О, конечно, безусловно мы готовы послушать!
Я кратко изложил эпизод с кражей скота адвоката Грабба,
опустив, конечно, все имена.
Мой рассказ вызвал некоторую сенсацию. Я видел, что он
произвел впечатление на генерала; агент же был явно раздражен.
Я чувствовал, что его гораздо больше устроило бы, если бы я
держал язык за зубами.
Самое большое впечатление мой рассказ произвел на
Ринггольдов -- отца и сына. Оба побледнели и встревожились.
Кроме меня, пожалуй, никто не заметил этого, но мне стало ясно,
что они знают больше, чем я.
Затем все начали говорить о том, сколько беглых негров
может скрываться между индейцами и может ли их помощь оказаться
существенной в случае вооруженного столкновения. Это был
серьезный вопрос. Все знали, что в резервации обосновалось
много негров и мулатов: одни в качестве земледельцев, другие в
качестве скотоводов. Немало их бродило по саваннам и лесам с
винтовкой в руке, целиком отдавшись настоящей жизни вольного
индейского охотника. Были высказаны различные мнения: одни
предполагали, что их наберется около пятисот человек, а другие
считали, что не меньше тысячи. Негры все до единого человека
будут против нас -- с этим все согласились единодушно. Здесь не
могло быть двух мнений!
Некоторые считали, что негры будут драться плохо, другие
-- что храбро. Последнее предположение было гораздо ближе к
истине. Все соглашались, что негры окажут большую помощь
противнику и доставят нам уйму хлопот. А некоторые даже
утверждали, что мы должны больше опасаться "беглецов" черных,
чем красных. Это был своеобразный каламбур(44).
Не могло быть сомнений, что в предстоящей борьбе негры
возьмутся за оружие и что они будут решительно действовать
против нас. Знание "обычаев" белых делало их опасными
противниками. Кроме того, негры не трусы, им часто
представлялся случай доказать свою храбрость. Поставьте негра
лицом к лицу с настоящим врагом -- из плоти, кости и крови,
вооруженным винтовкой и штыком, -- и он не будет увиливать от
опасности. Другое дело, если враг бестелесный и принадлежит к
миру злого бога Обеа. В душе необразованных детей Африки очень
сильны суеверия. Они живут в мире призраков, вампиров и
домовых, и их ужас перед этими сверхъестественными существами
есть подлинная трусость.
Во время этого разговора о неграх я не мог не обратить
внимание на то озлобление, которое проявляли мои собеседники,
особенно плантаторы, в штатском облачении. Некоторые выражали
свое негодование грубыми ругательствами, угрожая беглецам всеми
возможными видами наказания в случае, если захватят их в плен.
Они упивались возможностью захватить их в свои лапы и картинами
близкой мести. Множество самых изощренных и страшных наказаний
угрожало тому несчастному беглецу, которому довелось бы
попасться в плен.
Вы, которые живете так далеко от этого мира страстей, не
можете понять отношений, существующих в Америке между белыми и
цветными. В обычных условиях между ними нет острой враждебности
-- наоборот! Белый довольно добродушно относится к своему
цветному "брату", но только до тех пор, пока последний ни в чем
не проявляет своей воли. При малейшем же сопротивлении в белом
мгновенно вспыхивают враждебные чувства, правосудие и
милосердие перестают существовать, и остается одна неукротимая
жажда мести.
Это общее правило. Все рабовладельцы ведут себя именно
так. В отдельных же случаях отношения складываются еще хуже. В
Южных штатах есть белые, которые довольно дешево ценят жизнь
негра -- как раз по его рыночной стоимости.
Наглядной иллюстрацией этого положения является случай из
биографии молодого Ринггольда, рассказанный мне накануне моим
"оруженосцем" Черным Джеком. Этот юноша вместе с несколькими
такими же беспутными друзьями охотился в лесу. Собаки умчались
неизвестно в каком направлении и так далеко, что их уже не было
слышно. Погоня была бесполезна; всадники остановились,
соскочили с седел и привязали лошадей к деревьям. Лая гончих
долго не было слышно, и охотникам стало скучно. Они начали
раздумывать, как бы им повеселее провести время.
Неподалеку от них колол дрова мальчик-негр, один из рабов
с соседней плантации. Все они знали мальчика очень хорошо.
-- Давайте устроим забаву с этим черномазым, -- предложил
один из охотников.
-- Какую забаву?
-- Да возьмем и повесим его ради шутки!
Предложение, конечно, вызвало общий смех.
-- Шутки в сторону! -- заметил первый. -- Я давно хотел
узнать, как долго может негр висеть, не умирая. Это очень
интересно.
-- И я тоже, -- присоединился другой.
-- Ну и я не прочь! -- добавил третий.
Предложение понравилось всем и показалось весьма занятным.
-- Давайте только сначала устроим над ним суд! Лучше
начать с этого, -- предложил кто-то.
Итак, стали судить негра. Я рассказываю подлинное
происшествие!
Несчастного мальчика схватили, накинули ему на шею петлю и
вздернули на сук. В этот момент свора гончих выгнала на поляну
оленя. Охотники бросились к лошадям и в суматохе забыли
перерезать веревку, на которой висела жертва их дьявольской
забавы. Один надеялся на другого, и все, в общем, забыли это
сделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
во-вторых, он спас мне жизнь. Несмотря на то, что за столом
собралось высокопоставленное общество, я не в силах был
промолчать.
-- Господа! -- начал я достаточно громко, чтобы меня
услышали все присутствующие. -- Есть ли у вас какие-нибудь
доказательства, которые подтвердили бы справедливость ваших
обвинений против Оцеолы?
Наступило неловкое молчание. Доказать, что Оцеола
занимался пьянством, кражей скота и обманом, никто не мог.
-- Ara! -- наконец воскликнул Аренс Ринггольд своим
резким, скрипучим голосом. -- Значит, вы, лейтенант Рэндольф,
защищаете его?
-- Пока вы не приведете мне более веских доказательств,
чем голословное утверждение, что он недостоин защиты, я буду
стоять за него.
-- Их нетрудно найти! -- крикнул один из офицеров. -- Всем
известно, что он занимается кражей скота.
-- Вы заблуждаетесь, -- возразил я самоуверенному оратору.
-- Мне, например, об этом ничего не известно. А вам?
-- Да нет, я лично, признаюсь, тоже этого не наблюдал, --
ответил офицер, несколько сконфуженный моим внезапным допросом.
-- Если уж речь зашла о краже скота, господа, то я могу
рассказать вам забавный случай, имеющий непосредственное
отношение к теме нашего разговора. Если разрешите, я расскажу
вам.
-- О, конечно, безусловно мы готовы послушать!
Я кратко изложил эпизод с кражей скота адвоката Грабба,
опустив, конечно, все имена.
Мой рассказ вызвал некоторую сенсацию. Я видел, что он
произвел впечатление на генерала; агент же был явно раздражен.
Я чувствовал, что его гораздо больше устроило бы, если бы я
держал язык за зубами.
Самое большое впечатление мой рассказ произвел на
Ринггольдов -- отца и сына. Оба побледнели и встревожились.
Кроме меня, пожалуй, никто не заметил этого, но мне стало ясно,
что они знают больше, чем я.
Затем все начали говорить о том, сколько беглых негров
может скрываться между индейцами и может ли их помощь оказаться
существенной в случае вооруженного столкновения. Это был
серьезный вопрос. Все знали, что в резервации обосновалось
много негров и мулатов: одни в качестве земледельцев, другие в
качестве скотоводов. Немало их бродило по саваннам и лесам с
винтовкой в руке, целиком отдавшись настоящей жизни вольного
индейского охотника. Были высказаны различные мнения: одни
предполагали, что их наберется около пятисот человек, а другие
считали, что не меньше тысячи. Негры все до единого человека
будут против нас -- с этим все согласились единодушно. Здесь не
могло быть двух мнений!
Некоторые считали, что негры будут драться плохо, другие
-- что храбро. Последнее предположение было гораздо ближе к
истине. Все соглашались, что негры окажут большую помощь
противнику и доставят нам уйму хлопот. А некоторые даже
утверждали, что мы должны больше опасаться "беглецов" черных,
чем красных. Это был своеобразный каламбур(44).
Не могло быть сомнений, что в предстоящей борьбе негры
возьмутся за оружие и что они будут решительно действовать
против нас. Знание "обычаев" белых делало их опасными
противниками. Кроме того, негры не трусы, им часто
представлялся случай доказать свою храбрость. Поставьте негра
лицом к лицу с настоящим врагом -- из плоти, кости и крови,
вооруженным винтовкой и штыком, -- и он не будет увиливать от
опасности. Другое дело, если враг бестелесный и принадлежит к
миру злого бога Обеа. В душе необразованных детей Африки очень
сильны суеверия. Они живут в мире призраков, вампиров и
домовых, и их ужас перед этими сверхъестественными существами
есть подлинная трусость.
Во время этого разговора о неграх я не мог не обратить
внимание на то озлобление, которое проявляли мои собеседники,
особенно плантаторы, в штатском облачении. Некоторые выражали
свое негодование грубыми ругательствами, угрожая беглецам всеми
возможными видами наказания в случае, если захватят их в плен.
Они упивались возможностью захватить их в свои лапы и картинами
близкой мести. Множество самых изощренных и страшных наказаний
угрожало тому несчастному беглецу, которому довелось бы
попасться в плен.
Вы, которые живете так далеко от этого мира страстей, не
можете понять отношений, существующих в Америке между белыми и
цветными. В обычных условиях между ними нет острой враждебности
-- наоборот! Белый довольно добродушно относится к своему
цветному "брату", но только до тех пор, пока последний ни в чем
не проявляет своей воли. При малейшем же сопротивлении в белом
мгновенно вспыхивают враждебные чувства, правосудие и
милосердие перестают существовать, и остается одна неукротимая
жажда мести.
Это общее правило. Все рабовладельцы ведут себя именно
так. В отдельных же случаях отношения складываются еще хуже. В
Южных штатах есть белые, которые довольно дешево ценят жизнь
негра -- как раз по его рыночной стоимости.
Наглядной иллюстрацией этого положения является случай из
биографии молодого Ринггольда, рассказанный мне накануне моим
"оруженосцем" Черным Джеком. Этот юноша вместе с несколькими
такими же беспутными друзьями охотился в лесу. Собаки умчались
неизвестно в каком направлении и так далеко, что их уже не было
слышно. Погоня была бесполезна; всадники остановились,
соскочили с седел и привязали лошадей к деревьям. Лая гончих
долго не было слышно, и охотникам стало скучно. Они начали
раздумывать, как бы им повеселее провести время.
Неподалеку от них колол дрова мальчик-негр, один из рабов
с соседней плантации. Все они знали мальчика очень хорошо.
-- Давайте устроим забаву с этим черномазым, -- предложил
один из охотников.
-- Какую забаву?
-- Да возьмем и повесим его ради шутки!
Предложение, конечно, вызвало общий смех.
-- Шутки в сторону! -- заметил первый. -- Я давно хотел
узнать, как долго может негр висеть, не умирая. Это очень
интересно.
-- И я тоже, -- присоединился другой.
-- Ну и я не прочь! -- добавил третий.
Предложение понравилось всем и показалось весьма занятным.
-- Давайте только сначала устроим над ним суд! Лучше
начать с этого, -- предложил кто-то.
Итак, стали судить негра. Я рассказываю подлинное
происшествие!
Несчастного мальчика схватили, накинули ему на шею петлю и
вздернули на сук. В этот момент свора гончих выгнала на поляну
оленя. Охотники бросились к лошадям и в суматохе забыли
перерезать веревку, на которой висела жертва их дьявольской
забавы. Один надеялся на другого, и все, в общем, забыли это
сделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111