Он заметил, что хотя Йоун и простого звания, но много знает и понимает и даже, как видно, довольно честный человек.
— Но,— добавил он,-— боюсь, что мой господин не пожелает говорить с человеком столь низкого рода. Все же я попытаюсь помочь тебе, если ты еще не выбросил это из головы.
Так как Йоун не отказался от своего намерения, то Гринвицензис, засопев и согнувшись под тяжестью огромной ответственности, исчез в парадной двери, чтобы доложить о госте. Не успел оп уйти, как Йоун услышал, что рядом на скамейке кто-то зевает. Обернувшись, он увидел, что возле него сидит невесть откуда взявшийся человек. Можно было подумать, что он свалился с неба вместе с инеем. Йоун не заметил, чтобы он вошел через калитку, вышел из дому или перелез через садовую ограду. Да и ученый Гринвицензис своими глазами убедился, что ни в кустах, ни за деревьями никого не было. С минуту они молча глазели друг на друга. Человек этот, как видно, озяб и засунул руки в рукава.
— Проклятая страна! Даже в мороз льет дождь,— заметил упавший с неба, пососав нижней губой верхнюю.
— Кто вы такой? — спросил Йоун.
— Погоди. Всему свой черед,— ответил незнакомец, ощупывая сапоги крестьянина.— Давай-ка меняться сапогами. В придачу получишь нож.
— Эти сапоги — собственность его величества.
— Плевать я хотел на его величество,— ответил человек совершенно равнодушным тоном.
— Плюй себе на здоровье.
— Тогда давай меняться ножами, все лучше, чем ничего. Втемную и без придачи.
— Я ничего не покупаю втемную.
— Я покажу тебе черенок своего ножа.
После этого они поменялись. Нож незнакомца был великолепен, а Йоун отдал ему просто кусок ржавого железа.
1 Природе Исландии (лат.).
— Вечно я остаюсь в дураках. Все на меня плюют. Ну, да это не важно. Пойдем-ка к докторовой Кирстен и выменяем нож на кружку пива.
— Какой нож? — спросил Йоун.
— Мой.
— Он ведь теперь мой, а я не собираюсь пропивать свой нож. Зато ты можешь пить сколько влезет на твой ржавый кусок железа.
— Выходит, что о тебе говорят правду, Йоун Хреггвидссон из Рейна. Ты и впрямь не только убийца и вор, но и сущий разбойник. Хотелось бы мне знать, какого черта ты околачиваешься вокруг этой нищей лачуги?
— Сам ты нищий. Скажи-ка лучше, что у тебя такое на ногах? Разве это башмаки? И чего ты суешь свои лапы в рукава? Твой-то дом где?
— Мой дом — роскошный замок по сравнению с этим,— ответил незнакомец так вяло и безучастно, словно он был не человек, а какая-нибудь старая кляча.
— Сдается мне, что ни у одного исландца со времен заселения страны не было такого прекрасного дома. А мы знаем из саг, что многие имели неплохое жилье.
Но незнакомец не дал сбить себя. У него была потребность высказаться. Говорил он быстро и невнятно, высоким, немного плаксивым голосом. Казалось, будто он монотонно читает вслух древнюю книгу.
— Некоторые короли в сказках отдавали все свое достояние за какую-нибудь жемчужину и не один смелый юноша рисковал жизнью ради прекрасной принцессы или пускался в опасное плавание, чтобы добыть себе королевство. Допустим, что викингам и варягам, когда их заносило на север к берегам Естрикаланда и Етунхейма, доводилось спать с ведьмами. Так было со славными героями Хальвданом Брёнуфорстри, Иллуги Гридарфостри и даже с Орваром Оддом. И это не повредило их славе. Но отдавать свою я^емчужину, принцессу и королевство в придачу за ведьму — такого еще не бывало во всей истории.
В этот момент из дома вышел ученый исландец Гринвицен-зис. Увидев, кто сидит рядом с Йоуном, он в ужасе воздел руки к небу и затем беспомощно опустил их, словно вконец растерявшись.
— И как я об этом не подумал! — воскликнул он.— Йоун Мартейпссои, изволь тотчас вернуть мне мою «Historiam litterariam» *, которую ты стащил в праздник. А ты, Йоун Хреггвидссон,
«Историю литературы» (лат ).
17* можешь повидать моего господина в библиотеке. Но прежде ты должен рассказать мне, какие еще каверзы затеял этот зловещий ворон.
— Мы обменялись ножами,— ответил Йоун, показывая свое приобретение.
— Так я и знал. Тот самый нож, которого недосчитался нынче утром мой господин.
С этими словами Гринвицензис вырвал нож у Йоуна. Во время этой сцены Йоун Мартейнссон зевал так, словно все происходящее его совершенно не касалось.
Уже войдя в дом, Йоун Хреггвидссон услышал, как он стал клянчить у Гринвицензиса на кружку пива.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
— Добро пожаловать, Йоун Хреггвидссон,— спокойно и внятно произнес Арнас Арнэус низким голосом, казалось, исходившим от некоего всеведущего существа, которое в ясный летний день обращается к путнику с черной скалы и знает все, что тому довелось испытать в пути. Правда, крестьянин не уловил, слышалась ли в этом звучном голосе насмешка или только радушие.
Комната, куда его привели, была просторная и высокая. По стенам, от пола до потолка, тянулись книжные полки. Чтобы достичь самых верхних, приходилось взбираться по лестнице, как на сеновал. Окна находились очень высоко, под самым потолком. Крошечные стекла с свинцовым переплетом пропускали так мало света, что комната освещалась еще тонкой свечой, горевшей на бюро. В темном углу, вокруг массивного дубового стола стояли стулья с высокими спинками, а на столе — кувшин и несколько глиняных кружек. В другом углу высилась статуя какого-то человека или бога, а в третьем — жарко натопленная кафельная печь.
Хозяин дома заставил гостя сесть. В углу, на подставке, стоял маленький бочонок. Арнэус вытащил втулку, нацедил в одну из кружек пенистого ростокского пива и поставил ее перед крестьянином.
— Промочи-ка себе горло, Йоун Хреггвидссон,— сказал он. Йоун поблагодарил и выпил. Его мучила страшная жажда,
и, когда пивной дух ударил ему в нос, Йоун радостно вздохнул и облизал бороду. Арнас Арнэус разглядывал его.
Видя, что гость не торопится выкладывать свое дело, Арнэус спросил его:
— Что тебе надо от меня, Йоун Хреггвидссон? Вместо ответа Йоун нагнулся и принялся стаскивать сапог.
— Ты промочил ноги? — спросил Арнэус.
— Нет.
— Значит, ты поранил ногу?
— Нет.
Нога Йоуна была обернута тряпками, и, когда он размотал их, оказалось, что на один из пальцев надето золотое кольцо. Йоун снял его, вытер о штаны и протянул хозяину.
Арнэус холодно взглянул на кольцо, но тон его стал чуть более сдержанным. И когда он спросил гостя, как попало к нему кольцо, казалось, будто сам он вдруг отодвинулся куда-то далеко.
— Златокудрая дева просила меня передать...
— Довольно,— перебил Арнэус и положил кольцо на стол перед гостем.
— Златокудрая дева просила меня передать...— повторил гость, но хозяин вновь не дал ему договорить.
— Не надо! — сказал он.
Йоун Хреггвидссон поднял глаза на Ариэуса и, должно быть, впервые в жизни оробел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
— Но,— добавил он,-— боюсь, что мой господин не пожелает говорить с человеком столь низкого рода. Все же я попытаюсь помочь тебе, если ты еще не выбросил это из головы.
Так как Йоун не отказался от своего намерения, то Гринвицензис, засопев и согнувшись под тяжестью огромной ответственности, исчез в парадной двери, чтобы доложить о госте. Не успел оп уйти, как Йоун услышал, что рядом на скамейке кто-то зевает. Обернувшись, он увидел, что возле него сидит невесть откуда взявшийся человек. Можно было подумать, что он свалился с неба вместе с инеем. Йоун не заметил, чтобы он вошел через калитку, вышел из дому или перелез через садовую ограду. Да и ученый Гринвицензис своими глазами убедился, что ни в кустах, ни за деревьями никого не было. С минуту они молча глазели друг на друга. Человек этот, как видно, озяб и засунул руки в рукава.
— Проклятая страна! Даже в мороз льет дождь,— заметил упавший с неба, пососав нижней губой верхнюю.
— Кто вы такой? — спросил Йоун.
— Погоди. Всему свой черед,— ответил незнакомец, ощупывая сапоги крестьянина.— Давай-ка меняться сапогами. В придачу получишь нож.
— Эти сапоги — собственность его величества.
— Плевать я хотел на его величество,— ответил человек совершенно равнодушным тоном.
— Плюй себе на здоровье.
— Тогда давай меняться ножами, все лучше, чем ничего. Втемную и без придачи.
— Я ничего не покупаю втемную.
— Я покажу тебе черенок своего ножа.
После этого они поменялись. Нож незнакомца был великолепен, а Йоун отдал ему просто кусок ржавого железа.
1 Природе Исландии (лат.).
— Вечно я остаюсь в дураках. Все на меня плюют. Ну, да это не важно. Пойдем-ка к докторовой Кирстен и выменяем нож на кружку пива.
— Какой нож? — спросил Йоун.
— Мой.
— Он ведь теперь мой, а я не собираюсь пропивать свой нож. Зато ты можешь пить сколько влезет на твой ржавый кусок железа.
— Выходит, что о тебе говорят правду, Йоун Хреггвидссон из Рейна. Ты и впрямь не только убийца и вор, но и сущий разбойник. Хотелось бы мне знать, какого черта ты околачиваешься вокруг этой нищей лачуги?
— Сам ты нищий. Скажи-ка лучше, что у тебя такое на ногах? Разве это башмаки? И чего ты суешь свои лапы в рукава? Твой-то дом где?
— Мой дом — роскошный замок по сравнению с этим,— ответил незнакомец так вяло и безучастно, словно он был не человек, а какая-нибудь старая кляча.
— Сдается мне, что ни у одного исландца со времен заселения страны не было такого прекрасного дома. А мы знаем из саг, что многие имели неплохое жилье.
Но незнакомец не дал сбить себя. У него была потребность высказаться. Говорил он быстро и невнятно, высоким, немного плаксивым голосом. Казалось, будто он монотонно читает вслух древнюю книгу.
— Некоторые короли в сказках отдавали все свое достояние за какую-нибудь жемчужину и не один смелый юноша рисковал жизнью ради прекрасной принцессы или пускался в опасное плавание, чтобы добыть себе королевство. Допустим, что викингам и варягам, когда их заносило на север к берегам Естрикаланда и Етунхейма, доводилось спать с ведьмами. Так было со славными героями Хальвданом Брёнуфорстри, Иллуги Гридарфостри и даже с Орваром Оддом. И это не повредило их славе. Но отдавать свою я^емчужину, принцессу и королевство в придачу за ведьму — такого еще не бывало во всей истории.
В этот момент из дома вышел ученый исландец Гринвицен-зис. Увидев, кто сидит рядом с Йоуном, он в ужасе воздел руки к небу и затем беспомощно опустил их, словно вконец растерявшись.
— И как я об этом не подумал! — воскликнул он.— Йоун Мартейпссои, изволь тотчас вернуть мне мою «Historiam litterariam» *, которую ты стащил в праздник. А ты, Йоун Хреггвидссон,
«Историю литературы» (лат ).
17* можешь повидать моего господина в библиотеке. Но прежде ты должен рассказать мне, какие еще каверзы затеял этот зловещий ворон.
— Мы обменялись ножами,— ответил Йоун, показывая свое приобретение.
— Так я и знал. Тот самый нож, которого недосчитался нынче утром мой господин.
С этими словами Гринвицензис вырвал нож у Йоуна. Во время этой сцены Йоун Мартейнссон зевал так, словно все происходящее его совершенно не касалось.
Уже войдя в дом, Йоун Хреггвидссон услышал, как он стал клянчить у Гринвицензиса на кружку пива.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
— Добро пожаловать, Йоун Хреггвидссон,— спокойно и внятно произнес Арнас Арнэус низким голосом, казалось, исходившим от некоего всеведущего существа, которое в ясный летний день обращается к путнику с черной скалы и знает все, что тому довелось испытать в пути. Правда, крестьянин не уловил, слышалась ли в этом звучном голосе насмешка или только радушие.
Комната, куда его привели, была просторная и высокая. По стенам, от пола до потолка, тянулись книжные полки. Чтобы достичь самых верхних, приходилось взбираться по лестнице, как на сеновал. Окна находились очень высоко, под самым потолком. Крошечные стекла с свинцовым переплетом пропускали так мало света, что комната освещалась еще тонкой свечой, горевшей на бюро. В темном углу, вокруг массивного дубового стола стояли стулья с высокими спинками, а на столе — кувшин и несколько глиняных кружек. В другом углу высилась статуя какого-то человека или бога, а в третьем — жарко натопленная кафельная печь.
Хозяин дома заставил гостя сесть. В углу, на подставке, стоял маленький бочонок. Арнэус вытащил втулку, нацедил в одну из кружек пенистого ростокского пива и поставил ее перед крестьянином.
— Промочи-ка себе горло, Йоун Хреггвидссон,— сказал он. Йоун поблагодарил и выпил. Его мучила страшная жажда,
и, когда пивной дух ударил ему в нос, Йоун радостно вздохнул и облизал бороду. Арнас Арнэус разглядывал его.
Видя, что гость не торопится выкладывать свое дело, Арнэус спросил его:
— Что тебе надо от меня, Йоун Хреггвидссон? Вместо ответа Йоун нагнулся и принялся стаскивать сапог.
— Ты промочил ноги? — спросил Арнэус.
— Нет.
— Значит, ты поранил ногу?
— Нет.
Нога Йоуна была обернута тряпками, и, когда он размотал их, оказалось, что на один из пальцев надето золотое кольцо. Йоун снял его, вытер о штаны и протянул хозяину.
Арнэус холодно взглянул на кольцо, но тон его стал чуть более сдержанным. И когда он спросил гостя, как попало к нему кольцо, казалось, будто сам он вдруг отодвинулся куда-то далеко.
— Златокудрая дева просила меня передать...
— Довольно,— перебил Арнэус и положил кольцо на стол перед гостем.
— Златокудрая дева просила меня передать...— повторил гость, но хозяин вновь не дал ему договорить.
— Не надо! — сказал он.
Йоун Хреггвидссон поднял глаза на Ариэуса и, должно быть, впервые в жизни оробел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112