Женщины, которую любил Чехов.
Кто была Беатриче?
Кого сохранил для нас Леонардо в образе Моны Лизы? Какой была она, вдохновившая Чехова на рассказы о любви?..
Кроме высокой оценки Бунина, она не удостоилась до сей поры серьезного внимания. В сущности, мы долго знали о ней лишь то, что о себе сообщила она сама. И это принято было как истина. Она же в свойственной ей манере всегда смотрит на себя как бы чуть свысока. Слегка себя высмеивая, над собой подтрунивая. Как бы памятуя строки чеховского письма: «Горды только индюки». Вот образцы того, как говорит она о себе:
«В гимназии я училась плохо»;
«...была неуверенность в себе, доходящая до уверенности, что я непременно скажу или сделаю глупость»;
«...никогда я не была глупей, чем когда я говорила с умными людьми».
Говоря о своем первом рассказе, помещенном в «Петербургской газете», которую издавал муж ее сестры С. Н. Ху-деков, добавляет: «Плохой рассказ». И тут же: «...это был не дебют, а просто родственная любезность».
«За свой первый рассказ я получила двадцать рублей и подарила их Мише1, чтобы он купил себе чернильницу. Но он не купил. Сказал, что за двадцать рублей чернильницы дрянь, и продолжал писать из пузырька...»
Она себе мало нравится. Но когда хвалят то, что она пишет, когда Максим Горький обращает на нее внимание, она готова поверить словам мужа: «У тебя счастливая наружность, вот и все!»
Ее принимают в Союз взаимопомощи русских писателей, «...но мне не страшно было: уж очень я была безобидна, незначительна. И, конечно, меня приняли».
И в главке «Как я была писательницей»: «Я завела эти записки, в которых убожество моих умственных запасов оставляет мне такое крошечное поле действия...»
«Я была талантливое ничтожество».
Она беспощадна к себе, учиняя анализ прожитой жизни, оглядываясь на себя, оценивая свои поступки, как бы отвечая на чей-то вопрос — не на свой ли?.. Объясняя самой себе — себя.
Послушаем, что о ней говорят другие:
«Я помню ее в юности. Вся бледная, с белыми волосами, с блестящими глазами... Молодая девушка с розами на щеках» (И. А. Бунин).
«В ней все было очаровательно: голос, некоторая застенчивость, взгляд чудесных серо-голубых глаз...» (он же).
«Я любил с ней разговаривать как с редкой женщиной, в ней было много юмора даже над самой собой, суждения ее были умны, в людях она разбиралась хорошо. И при всем этом она была очень застенчива, легко растеривалась, краснела...» (он же).
«Ах, Лидия Алексеевна, с каким удовольствием я прочел Ваши «Забытые письма». Это хорошая, изящная, умная вещь. Это маленькая, куцая вещица, но в ней пропасть искусства и таланта...» (А. П. Чехов).
«Авилова хорошие темы находит» (Л. Н. Толстой).
«Авилова пишет лучше Андреева. Она выбирает старые нравственные темы и пишет на них» (он же).
1 Муж Лидии Алексеевны Михаил Федорович Авилов.
Читая сейчас записи Лидии Алексеевны, я часто вспоминала фразу Чехова из письма, ей адресованного: «Верьте, Вы строги не по заслугам».
Так он писал ей, защищаясь. Не по заслугам строга она и к себе.
...Вскоре после того, как «Цветы девицы Флоры» были опубликованы, в редакцию журнала стали приходить письма. Два из них я здесь приведу.
Первое меня чрезвычайно обрадовало:
«Дорогая Инна Гофф!
Извините, не знаю Вашего отчества. Прочла Ваш... рассказ в «Юности», посвященный отношениям, вернее, эпизоду в отношениях моей бабушки Лидии Алексеевны Авдловой с Антоном Павловичем Чеховым, и захотелось поблагодарить Вас за ту лиричность и нежность в интерпретации этого эпизода, просто за то, что Вы ее полюбили и как-то по-своему, но очень трогательно осмыслили и захотели осмыслить их взаимоотношения.
...Вы, верно... знаете, что не все поверили бабушкиным воспоминаниям. Тем более мне было приятно прочесть Ваш рассказ, почувствовать тепло и взволнованность в Ваших строках... Если Вас интересуют потомки...»
Далее следовало приглашение. Было указано два телефона, домашний и служебный — Института русского языка Академии наук СССР.
И стояла подпись — Н. Авилова.
Второе письмо меня озадачило:
«Главному редактору журнала «Юность» тов. Полевому.
Уважаемый Борис Николаевич!
В номере девять журнала «Юность» за сентябрь 1965 года я прочел статью Инны Гофф «Цветы девицы Флоры».
Не откажите в любезности сообщить Вашим читателям, что сестра Антона Павловича Мария Павловна при жизни не один раз говорила мне, что со стороны Чехова никогда не было никаких серьезных чувств к Л. А. Авиловой, что она желаемое приняла за действительность и в изложении ряда фактов не была точна.
С уважением С. М . Чехов.
6 октября 1965 г.».
Вот таких два письма в ответ на мою «статью». Борьба не утихла. Впрочем, я поняла это, натолкнувшись на отзыв одного из трех рецензентов, решавших судьбу моего рассказа,— сторонника версии Марии Павловны.
А я-то обрадовалась, узнав, что И. А. Бунин высоко оценил прочитанные им воспоминания Авиловой.
Я прочла это, когда рассказ был уже написан, и решила, что ссылка на Бунина обескуражит каждого. Но, оказалось, этого недостаточно. Слишком велик авторитет Марии Павловны Чеховой. Да и как ей не быть авторитетом, сестре и другу, столько сделавшей для Антона Павловича при его жизни и еще более после его смерти. Разве сама я не подчинилась в свое время ее влиянию, не подвергла сомнению рассказанное Авиловой, прочтя в предисловии к сборнику воспоминаний о Чехове: «В особой оговорке нуждаются мемуары писательницы Авиловой... Ее воспоминания дают ряд достоверных сведений, в частности о той среде, которая окружала Чехова во время его приездов в Петербург, о первых постановках его пьес в петербургских театрах, уточняют некоторые данные биографии писателя. При всем этом нельзя не отметить чрезмерную субъективность и односторонность автора в освещении материала, связанного с Чеховым. Едва ли также можно считать вполне достоверным, что свои отношения к Авиловой Чехов выразил в рассказе «О любви» ...»
Второе издание воспоминаний современников о Чехове вышло в свет в пятьдесят четвертом году, автор предисловия повторяет уже знакомую нам оценку Марии Павловны. Его не вполне ловкая фраза — либо отношение к Авиловой, либо отношения с Авиловой — погасила тогда мой интерес к напечатанному, я проглядела эти страницы бегло, с раздражением: как можно, думала я, сочинять, фантазировать, придумывать свой роман с Чеховым!..
Я многие годы не возвращалась к мемуарам Авиловой, помещенным в книге, пролистывала их, пока однажды в воспоминаниях Ивана Щеглова не обнаружила ее цветы. Щеглов, посетивший Чехова в больнице, прилежно передает разговор о цветах, свои вопросы и ответы Антона Павловича:
«...и вазочка с букетом живых цветов.
— А это у вас от кого? — кивнул я на букет, украшавший больничный столик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30