Вот я и поехал туда, чтобы выяснить, как живут здесь новые поселенцы.
По пути в Воскресеновку мне нужно было сделать пересадку в Тбилиси. Отсюда поезд в Армению отходил поздно вечером; пользуясь свободным временем, я решил побродить по городу.
Конец октября, а какая теплынь. Безоблачное небо, в воздухе паутинка. Вот он юг — солнечное Закавказье. Однако на другой день, когда я ранним утром сошел с поезда на станции Кировакан, мне показалось, что я опять попал на далекий север, Стояло сырое, раннее утро. Уныло опустили полуобнаженные ветви березы, их желтые листья покрывали землю. Здесь уже наступила поздняя осень.
Получение багажа, переброска его на автостанцию, посещение местного лесничества и прочие дела отняли у меня первую половину короткого осеннего дня. В результате я опоздал на автобус. До Воскресеновки только 20 километров — путь недалекий, но с тяжелым чемоданом пешком его, увы, не покроешь.
Неужели в ожидании транспорта сидеть в городе, без толку теряя целые сутки? Как быть, что предпринять?
— А вы сходите-ка на базар,— посоветовал мне кассир автобазы.— Другой раз колхозники из ближайших деревень поздно домой разъезжаются, потому что дорога хорошая и по-темному ехать можно. Может быть, на ваше счастье, попутную подводу найдете.
— Вот за совет спасибо.— И не теряя драгоценного времени, я поспешил на местный базар.
— Отец, ты из какой деревни? — спросил я старика колхозника.
— Из Воскресеновки,— ответил тот, вполоборота повернувшись ко мне и продолжая запрягать лошадей в большую телегу.
— Из Воскресеновки, вот хорошо — подвезешь меня туда с небольшим багажом?
— А хоть и с большим — порожняком еду.
Двадцать минут спустя мы со стариком возницей, удобно усевшись на душистое сено, уже выезжали из города.
«Нет худа без добра»,— гласит русская пословица. При переезде из города в Воскресеновку я еще раз убедился в мудрости этого изречения. Пока добрые кони медленно втаскивали нашу телегу на крутые подъемы Караклисского ущелья, мой старичок возница успел сообщить ряд очень полезных для меня сведений. Из его слов я узнал, что Воскресеновка более чем на полтора километра протянулась вдоль шоссейной дороги и что Михаил Чичов, у которого я должен был остановиться, считается лучшим охотником во всем районе. Помимо перепелов, тетеревов и куропаток, которых бьет для себя, он каждый год сдает около сотни лисиц, несколько волков и обязательно убивает одного-двух медведей. Одним словом, когда наша подвода въехала в Воскресеновку и, наконец, остановилась против дома Михаила Чичова, я знал об охотнике все необходимые подробности.
— Эй, хозяин, гостей встречай!— крикнул возница, снимая с телеги вещи.
На крыльце появилась сначала босоногая девочка, а за ней и сам Михаил.
— Ко мне, значит? — протянул он руку.— В избу пожалуйте — охотнику всегда рад.
С этими словами он с удивительной легкостью подхватил тяжелый чемодан и заплечный мешок и, оставив мне только ружье в чехле, внес вещи в просторную светлую комнату. Так произошло мое знакомство с охотником Михаилом Ивановичем Чичовым и его семьей. А потом несколько лет подряд при всяком удобном случае приезжал я в гостеприимную Воскресеновку, бродил с ружьем высоко в горах, изучал птиц, собирал коллекции.
Хорошая была пора. И сейчас, когда прошло немало времени, с большим удовольствием вспоминаю я замечательный уголок нашей Родины — Караклисское ущелье. Вспоминаю я и семью, и усадьбу, и домик Михаила, приютившийся у подножия крутого склона на дороге горного перевала.
Когда после долгого утомительного пути я приезжаю, наконец, на место, где предполагаю работать, мне всегда хочется тут же достать ружье и патроны и отправиться на охоту. Впрочем, я так обычно и делаю. Экспедиционные вещи, к моему стыду, как правило, остаются неразобранными до тех пор, пока у меня не выкраивается свободное время.
С дороги, конечно, чайку выпить надо — отказом еще обидишь хозяйку. Подчиняясь этому правилу, я уселся за стол. За чаем я получил от Михаила подробные сведения об интересующих меня животных. Чтобы увидеть персидскую белку, которую здесь называют хориком, по словам охотника, нужно пройти километров шесть обратно по шоссейной дороге. Зверьки обитают в дубовых лесах на Караклисском бугре, но особенно много их за перевалом, в соседнем лесистом ущелье Понзор. Горных индеек, или уларов, найти нетрудно — они постоянно держатся в одном месте. Однако за ними нужно подниматься высоко в горы. Волчьи Ворота и отвесные скалы над ними — это место, где в осеннее время всегда можно найти крупную зимнюю стаю.
— А кавказские тетерева? — спросил я своего собеседника.
— Ну, до них-то добраться совсем легко. Видишь вон ту темную скалу и пятна снега? — показал мне Михаил в окно на вершину противоположного склона.-—Это у нас самое тетеревиное место.
— Вот хорошо, туда я сейчас и отправлюсь,— сказал я, допивая стакан чаю.
— Как сейчас, да разве так можно? Чтобы туда подняться, часа два, самое малое, нужно, а солнце совсем низко. Завтра с утра пойти — другое дело, а сегодня и думать нечего. Ведь это у нас воздух такой чистый, что все близко кажется.
Скрепя сердце я решил заняться разборкой своего багажа, а охоту отложить на завтра.
Раннее утро. В предрассветных сумерках тонет деревня, перекликаются петухи. С ружьем за плечами я миную последние! домики и, с трудом отыскав едва заметную тропинку, начинаю! подниматься в горы. С непривычки уже через полчаса дышать! становится трудно, капли пота выступают на лбу. Но вот и первые лучи солнца. Они застают меня у верхней границы леса.
Настоящий густой лес остается далеко внизу. Его сменяют редкие деревца берез да кустарник шиповника. А выше, до самого перевала, раскинулся сначала субальпийский луг, потом высокая горная степь; среди этих горных просторов темнеют камни и россыпи да местами белеет снег. А вот и знакомая скала, окруженная полями снега,— до нее не более двухсот метров.
Я усаживаюсь на крутом склоне, снимаю ружье, достаю из сумки патроны. Надо немного посидеть, успокоиться, отдышаться перед трудной горной охотой. Но где ж Воскресеновка? Ее не видно отсюда. Все ущелье, насколько хватает глаз, заполнено
непроницаемым, густым туманом. И кажется сверху, будто белая река, прихотливо извиваясь среди серых склонов и темных скал на много километров тянется с юга на север.
От места отдыха я не успел отойти и трех десятков шагов! «Цси-с-с-с-сссссс»,— услышал я звучную серебристую трель и увидел быстро летящую темную птицу. «Тетерев»,— как молния, мелькнула у меня мысль. К счастью, я держал ружье наготове и успел выстрелить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
По пути в Воскресеновку мне нужно было сделать пересадку в Тбилиси. Отсюда поезд в Армению отходил поздно вечером; пользуясь свободным временем, я решил побродить по городу.
Конец октября, а какая теплынь. Безоблачное небо, в воздухе паутинка. Вот он юг — солнечное Закавказье. Однако на другой день, когда я ранним утром сошел с поезда на станции Кировакан, мне показалось, что я опять попал на далекий север, Стояло сырое, раннее утро. Уныло опустили полуобнаженные ветви березы, их желтые листья покрывали землю. Здесь уже наступила поздняя осень.
Получение багажа, переброска его на автостанцию, посещение местного лесничества и прочие дела отняли у меня первую половину короткого осеннего дня. В результате я опоздал на автобус. До Воскресеновки только 20 километров — путь недалекий, но с тяжелым чемоданом пешком его, увы, не покроешь.
Неужели в ожидании транспорта сидеть в городе, без толку теряя целые сутки? Как быть, что предпринять?
— А вы сходите-ка на базар,— посоветовал мне кассир автобазы.— Другой раз колхозники из ближайших деревень поздно домой разъезжаются, потому что дорога хорошая и по-темному ехать можно. Может быть, на ваше счастье, попутную подводу найдете.
— Вот за совет спасибо.— И не теряя драгоценного времени, я поспешил на местный базар.
— Отец, ты из какой деревни? — спросил я старика колхозника.
— Из Воскресеновки,— ответил тот, вполоборота повернувшись ко мне и продолжая запрягать лошадей в большую телегу.
— Из Воскресеновки, вот хорошо — подвезешь меня туда с небольшим багажом?
— А хоть и с большим — порожняком еду.
Двадцать минут спустя мы со стариком возницей, удобно усевшись на душистое сено, уже выезжали из города.
«Нет худа без добра»,— гласит русская пословица. При переезде из города в Воскресеновку я еще раз убедился в мудрости этого изречения. Пока добрые кони медленно втаскивали нашу телегу на крутые подъемы Караклисского ущелья, мой старичок возница успел сообщить ряд очень полезных для меня сведений. Из его слов я узнал, что Воскресеновка более чем на полтора километра протянулась вдоль шоссейной дороги и что Михаил Чичов, у которого я должен был остановиться, считается лучшим охотником во всем районе. Помимо перепелов, тетеревов и куропаток, которых бьет для себя, он каждый год сдает около сотни лисиц, несколько волков и обязательно убивает одного-двух медведей. Одним словом, когда наша подвода въехала в Воскресеновку и, наконец, остановилась против дома Михаила Чичова, я знал об охотнике все необходимые подробности.
— Эй, хозяин, гостей встречай!— крикнул возница, снимая с телеги вещи.
На крыльце появилась сначала босоногая девочка, а за ней и сам Михаил.
— Ко мне, значит? — протянул он руку.— В избу пожалуйте — охотнику всегда рад.
С этими словами он с удивительной легкостью подхватил тяжелый чемодан и заплечный мешок и, оставив мне только ружье в чехле, внес вещи в просторную светлую комнату. Так произошло мое знакомство с охотником Михаилом Ивановичем Чичовым и его семьей. А потом несколько лет подряд при всяком удобном случае приезжал я в гостеприимную Воскресеновку, бродил с ружьем высоко в горах, изучал птиц, собирал коллекции.
Хорошая была пора. И сейчас, когда прошло немало времени, с большим удовольствием вспоминаю я замечательный уголок нашей Родины — Караклисское ущелье. Вспоминаю я и семью, и усадьбу, и домик Михаила, приютившийся у подножия крутого склона на дороге горного перевала.
Когда после долгого утомительного пути я приезжаю, наконец, на место, где предполагаю работать, мне всегда хочется тут же достать ружье и патроны и отправиться на охоту. Впрочем, я так обычно и делаю. Экспедиционные вещи, к моему стыду, как правило, остаются неразобранными до тех пор, пока у меня не выкраивается свободное время.
С дороги, конечно, чайку выпить надо — отказом еще обидишь хозяйку. Подчиняясь этому правилу, я уселся за стол. За чаем я получил от Михаила подробные сведения об интересующих меня животных. Чтобы увидеть персидскую белку, которую здесь называют хориком, по словам охотника, нужно пройти километров шесть обратно по шоссейной дороге. Зверьки обитают в дубовых лесах на Караклисском бугре, но особенно много их за перевалом, в соседнем лесистом ущелье Понзор. Горных индеек, или уларов, найти нетрудно — они постоянно держатся в одном месте. Однако за ними нужно подниматься высоко в горы. Волчьи Ворота и отвесные скалы над ними — это место, где в осеннее время всегда можно найти крупную зимнюю стаю.
— А кавказские тетерева? — спросил я своего собеседника.
— Ну, до них-то добраться совсем легко. Видишь вон ту темную скалу и пятна снега? — показал мне Михаил в окно на вершину противоположного склона.-—Это у нас самое тетеревиное место.
— Вот хорошо, туда я сейчас и отправлюсь,— сказал я, допивая стакан чаю.
— Как сейчас, да разве так можно? Чтобы туда подняться, часа два, самое малое, нужно, а солнце совсем низко. Завтра с утра пойти — другое дело, а сегодня и думать нечего. Ведь это у нас воздух такой чистый, что все близко кажется.
Скрепя сердце я решил заняться разборкой своего багажа, а охоту отложить на завтра.
Раннее утро. В предрассветных сумерках тонет деревня, перекликаются петухи. С ружьем за плечами я миную последние! домики и, с трудом отыскав едва заметную тропинку, начинаю! подниматься в горы. С непривычки уже через полчаса дышать! становится трудно, капли пота выступают на лбу. Но вот и первые лучи солнца. Они застают меня у верхней границы леса.
Настоящий густой лес остается далеко внизу. Его сменяют редкие деревца берез да кустарник шиповника. А выше, до самого перевала, раскинулся сначала субальпийский луг, потом высокая горная степь; среди этих горных просторов темнеют камни и россыпи да местами белеет снег. А вот и знакомая скала, окруженная полями снега,— до нее не более двухсот метров.
Я усаживаюсь на крутом склоне, снимаю ружье, достаю из сумки патроны. Надо немного посидеть, успокоиться, отдышаться перед трудной горной охотой. Но где ж Воскресеновка? Ее не видно отсюда. Все ущелье, насколько хватает глаз, заполнено
непроницаемым, густым туманом. И кажется сверху, будто белая река, прихотливо извиваясь среди серых склонов и темных скал на много километров тянется с юга на север.
От места отдыха я не успел отойти и трех десятков шагов! «Цси-с-с-с-сссссс»,— услышал я звучную серебристую трель и увидел быстро летящую темную птицу. «Тетерев»,— как молния, мелькнула у меня мысль. К счастью, я держал ружье наготове и успел выстрелить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89