Он был у них свадебным кучером. Астрид разглядела фотографию от края до края и подумала, что дрова, сложенные возле забора в поленницу, еще прошлой зимой обратились в золу под плитой на хуторе Аакре.
Лица перед глазами Астрид вновь стали расплываться, будто тускнели за чередой прожитых дней. Вдруг с опустившейся в реку времени фотографии в глаза бросилось что-то знакомое. Это продолговатое, с самоуверенным взглядом лицо, которое чуть-чуть заслонял козырек модной кепки Ильмара! Его она видела совсем недавно, это лицо отчетливо стояло перед ее глазами.
Помещение уездного отдела внутренних дел, где теперь располагался штаб Омакайтсе, с первого взгляда навело страх на Астрид. Оно кишело обросшими бородой вооруженными людьми, которые, громко разговаривая и громыхая сапогами, шагали туда и сюда по мрачновато-зеленому коридору и время от времени исчезали за той или другой коричневой дверью. Астрид была единственной женщиной во всем этом доме, во всяком случае ей так казалось, здесь она чувствовала себя неприкаянной, вчерашние лесные братья пытались грубо шутить с ней, и ни один не высказал готовности в чем-нибудь ей помочь. К вопросам они оставались глухими. Ни на один не хотели отвечать. Право не отвечать, не чувствовать ни перед кем ответственности кружило голову, весь мир умещался в ладони — сжал, и дух вон! Кое-кто из более несдержанных недвусмысленно похабничал с Астрид, им казалось, что все женщины теперь должны быть доступны победителям, но Астрид не воспринимала сказанного, вроде и не слышала, продолжала искать, кто бы мог ей сообщить, где Тоомас.
Астрид ходила от одной коричневой двери к другой, заглядывала в комнаты, и вскоре ей стало казаться, что во всех сидит один и тот же человек с мрачным усталым лицом в мундире кайтселийта, который едва удосуживается выслушать ее, чтобы затем отрицательно тряхнуть головой и резко сказать: он о Тоомасе Пярнапуу ничего не знает. Возможно, знают в другом отделе...
Астрид была уже в полном отчаянии, когда в одном из коридоров навстречу ей попался тот самый самонадеянный человек с продолговатым лицом, который был запечатлен на свадебной фотографии. Бывший одноклассник Тоомаса из уездной гимназии, звали его, кажется, Мартином. Мартин Оксбуш. О нет, позднее он эстоиизировался, когда работал землемером в уездной землеустроительной комиссии, теперь его зовут Майдо Уритамм На свадьбе он держался несколько особняком, словно не находя подходящего общества, лишь двоюродный брат Ильмар старался быть рядом. Ильмар страшно любил общество образованных людей, это и его самого возвышало над другими. Тем более что к тому времени его впервые после многократных потуг избрали казначеем местного мелиоративного товарищества, и он в своей новой должности считал полезным заводить знакомства, которые достигли бы самой водной комиссии уезда.
Уритамм с несколько отсутствующим видом выслушал Астрид. Он был, во всяком случае, настолько воспитанным человеком, что не позволил себе ни резкости, ни отказа.
Да, конечно, он готов сделать все, чтобы это заблуждение, эта явная ошибка была исправлена. Несомненно, он понимает заботу Астрид, разумеется, вся эта история неприятна, но бояться ей ничего не следует Омакайтсе — это организация с твердым порядком, где господствует законность, никакого самосуда или сведения счетов тут быть не может, в этом отношении пусть Астрид успокоится. Это же истинно эстонская организация! Возможно, от Тоомаса и не требуют ничего, кроме сведений о директоре скотобойни и о других большевистских попутчиках. В этом случае он окажется дома сразу же после соответствующей беседы. Нет, сам он, к сожалению, о Тоомасе не слышал и не знает, где тот в настоящее время находится. Это можно узнать у начальника Омакайтсе, но полковник Лаазинг, к сожалению, выехал на операцию
— Дорогая госпожа Пярнапуу,— предупредительно заверил ее Уритамм,— я же знаю Тоомаса много лет. Я уверен, что он и при большевиках не сделал ничего такого, что эстонцу непростительно, так что, видимо, это дело будет улажено. Немного терпения, как только полковник вернется, я с ним поговорю. Лучше всего, если вы сейчас уедете домой. Уж я найдя способ передать вам, как обстоят дела. Здесь вам оставаться смысла нет!
С этими словами он отвесил легкий поклон, повернулся и зашага прочь. Перед глазами Астрид осталась его спина, покачивающаяся в лад! но сшитом френче кайтселийтчика.
По дороге домой перед глазами Астрид все время стояла одна и та же картина. Человек с мрачным уставшим лицом, засучив рукава мундира, стоит у операционного стола, застеленного белыми простынями, и водит взад и вперед рукой, все взад и вперед, в том же темпе, в котором она крутит педали, в руке мужчины поблескивает скальпель, и с кончика его через равные промежутки времени падают совершенно круглые, сверкающие рубинами капли крови.
Возле Кудивере она и на обратном пути посчитала за лучшее загодя свернуть к мызным постройкам, чтобы кружным путем, полями выехать за мост на шоссе, ведущее в поселок. Она чувствовала, что никто не хочет ей сегодня помочь, и сознание этого породило страшную усталость, которая не позволяла даже мыслям течь свободно. В последнем отчаянии она ухватилась за слова Уритамма: «Уж я найду способ передать вам, как обстоят дела». Все же однокашник, он должен помочь.
За это время солнце успело зайти. Комнату сразу же заполнили сумерки, и в этих сумерках вдруг совершенно невыносимой стала безжизненная белизна выкинутого из шкафа на пол белья. Астрид поднялась на ноги, сдвинула снимки на столе и, собравшись с силами, принялась прибирать в разоренной квартире.
Она убрала разбросанное белье в шкаф, мысли ее блуждали своим чередом. Они сосредоточивались на самой благоприятной возможности, будто присосками ухватывались за предположение Уритамма: «Возможно, от Тоомаса и не требуют ничего, кроме сведений о директоре скотобойни и о других попутчиках». Кто могли быть эти другие попутчики, оставалось неясным. Ну конечно, это так, чего им еще нужно от Тоомаса! Того и смотри, скоро появится дома.
Было уже совсем темно, когда раздался негромкий стук в дверь. Астрид без огня сидела на кухне, собственно, она и не знала, есть электричество или нет. Рука не поднималась к выключателю. Она кое-как уложила вещи на место и подмела пол, сейчас она опять сидела возле кухонного стола, уставившись в маячивший в отдалении за окном темный излом ельника, и напряженно думала, с чего начать завтрашний день. Как узнать хоть что-то о Тоомасе? Ждать вестей от Уритамма было нестерпимо, если самой ничего не предпринимать; она должна была как-то ускорить события.
Стук заставил Астрид мгновенно очнуться от своих мыслей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
Лица перед глазами Астрид вновь стали расплываться, будто тускнели за чередой прожитых дней. Вдруг с опустившейся в реку времени фотографии в глаза бросилось что-то знакомое. Это продолговатое, с самоуверенным взглядом лицо, которое чуть-чуть заслонял козырек модной кепки Ильмара! Его она видела совсем недавно, это лицо отчетливо стояло перед ее глазами.
Помещение уездного отдела внутренних дел, где теперь располагался штаб Омакайтсе, с первого взгляда навело страх на Астрид. Оно кишело обросшими бородой вооруженными людьми, которые, громко разговаривая и громыхая сапогами, шагали туда и сюда по мрачновато-зеленому коридору и время от времени исчезали за той или другой коричневой дверью. Астрид была единственной женщиной во всем этом доме, во всяком случае ей так казалось, здесь она чувствовала себя неприкаянной, вчерашние лесные братья пытались грубо шутить с ней, и ни один не высказал готовности в чем-нибудь ей помочь. К вопросам они оставались глухими. Ни на один не хотели отвечать. Право не отвечать, не чувствовать ни перед кем ответственности кружило голову, весь мир умещался в ладони — сжал, и дух вон! Кое-кто из более несдержанных недвусмысленно похабничал с Астрид, им казалось, что все женщины теперь должны быть доступны победителям, но Астрид не воспринимала сказанного, вроде и не слышала, продолжала искать, кто бы мог ей сообщить, где Тоомас.
Астрид ходила от одной коричневой двери к другой, заглядывала в комнаты, и вскоре ей стало казаться, что во всех сидит один и тот же человек с мрачным усталым лицом в мундире кайтселийта, который едва удосуживается выслушать ее, чтобы затем отрицательно тряхнуть головой и резко сказать: он о Тоомасе Пярнапуу ничего не знает. Возможно, знают в другом отделе...
Астрид была уже в полном отчаянии, когда в одном из коридоров навстречу ей попался тот самый самонадеянный человек с продолговатым лицом, который был запечатлен на свадебной фотографии. Бывший одноклассник Тоомаса из уездной гимназии, звали его, кажется, Мартином. Мартин Оксбуш. О нет, позднее он эстоиизировался, когда работал землемером в уездной землеустроительной комиссии, теперь его зовут Майдо Уритамм На свадьбе он держался несколько особняком, словно не находя подходящего общества, лишь двоюродный брат Ильмар старался быть рядом. Ильмар страшно любил общество образованных людей, это и его самого возвышало над другими. Тем более что к тому времени его впервые после многократных потуг избрали казначеем местного мелиоративного товарищества, и он в своей новой должности считал полезным заводить знакомства, которые достигли бы самой водной комиссии уезда.
Уритамм с несколько отсутствующим видом выслушал Астрид. Он был, во всяком случае, настолько воспитанным человеком, что не позволил себе ни резкости, ни отказа.
Да, конечно, он готов сделать все, чтобы это заблуждение, эта явная ошибка была исправлена. Несомненно, он понимает заботу Астрид, разумеется, вся эта история неприятна, но бояться ей ничего не следует Омакайтсе — это организация с твердым порядком, где господствует законность, никакого самосуда или сведения счетов тут быть не может, в этом отношении пусть Астрид успокоится. Это же истинно эстонская организация! Возможно, от Тоомаса и не требуют ничего, кроме сведений о директоре скотобойни и о других большевистских попутчиках. В этом случае он окажется дома сразу же после соответствующей беседы. Нет, сам он, к сожалению, о Тоомасе не слышал и не знает, где тот в настоящее время находится. Это можно узнать у начальника Омакайтсе, но полковник Лаазинг, к сожалению, выехал на операцию
— Дорогая госпожа Пярнапуу,— предупредительно заверил ее Уритамм,— я же знаю Тоомаса много лет. Я уверен, что он и при большевиках не сделал ничего такого, что эстонцу непростительно, так что, видимо, это дело будет улажено. Немного терпения, как только полковник вернется, я с ним поговорю. Лучше всего, если вы сейчас уедете домой. Уж я найдя способ передать вам, как обстоят дела. Здесь вам оставаться смысла нет!
С этими словами он отвесил легкий поклон, повернулся и зашага прочь. Перед глазами Астрид осталась его спина, покачивающаяся в лад! но сшитом френче кайтселийтчика.
По дороге домой перед глазами Астрид все время стояла одна и та же картина. Человек с мрачным уставшим лицом, засучив рукава мундира, стоит у операционного стола, застеленного белыми простынями, и водит взад и вперед рукой, все взад и вперед, в том же темпе, в котором она крутит педали, в руке мужчины поблескивает скальпель, и с кончика его через равные промежутки времени падают совершенно круглые, сверкающие рубинами капли крови.
Возле Кудивере она и на обратном пути посчитала за лучшее загодя свернуть к мызным постройкам, чтобы кружным путем, полями выехать за мост на шоссе, ведущее в поселок. Она чувствовала, что никто не хочет ей сегодня помочь, и сознание этого породило страшную усталость, которая не позволяла даже мыслям течь свободно. В последнем отчаянии она ухватилась за слова Уритамма: «Уж я найду способ передать вам, как обстоят дела». Все же однокашник, он должен помочь.
За это время солнце успело зайти. Комнату сразу же заполнили сумерки, и в этих сумерках вдруг совершенно невыносимой стала безжизненная белизна выкинутого из шкафа на пол белья. Астрид поднялась на ноги, сдвинула снимки на столе и, собравшись с силами, принялась прибирать в разоренной квартире.
Она убрала разбросанное белье в шкаф, мысли ее блуждали своим чередом. Они сосредоточивались на самой благоприятной возможности, будто присосками ухватывались за предположение Уритамма: «Возможно, от Тоомаса и не требуют ничего, кроме сведений о директоре скотобойни и о других попутчиках». Кто могли быть эти другие попутчики, оставалось неясным. Ну конечно, это так, чего им еще нужно от Тоомаса! Того и смотри, скоро появится дома.
Было уже совсем темно, когда раздался негромкий стук в дверь. Астрид без огня сидела на кухне, собственно, она и не знала, есть электричество или нет. Рука не поднималась к выключателю. Она кое-как уложила вещи на место и подмела пол, сейчас она опять сидела возле кухонного стола, уставившись в маячивший в отдалении за окном темный излом ельника, и напряженно думала, с чего начать завтрашний день. Как узнать хоть что-то о Тоомасе? Ждать вестей от Уритамма было нестерпимо, если самой ничего не предпринимать; она должна была как-то ускорить события.
Стук заставил Астрид мгновенно очнуться от своих мыслей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129