— Надеюсь, когда встретимся в третий раз, то я окажу вам помощь, долг за мной. Всего доброго!
Отряд пришел в движение. Яан проводил латышей взглядом, он знал что через полтора километра Калниньш свернет направо, на лесную до рогу, и пойдет все тем же размеренным шагом со своими ребятами направлении станции Струги Красные, которую он и в глаза не видел и где его ждет неизвестность, помноженная на смертельною опасность. Только бы он поспел вовремя. Ну, хоть и то польза, что не нужно ему теперь мерить землю до Пскова, куда бы он все равно пришел слишком поздно.
К полудню 8 июля все мосты через реку Великую в районе Пскова были взорваны, исключая самый крупный, так называемый Рижский железнодорожный мост. По нему с западного берега отходили последние части советских войск. Находившиеся у моста саперы подрывной команды настлали между рельсами из шпал и случайных досок проезжее полотно, по которому и перешла мост отступавшая с боями артиллерийская часть.
Когда к мосту около 16 часов вышли немецкие танки, комвзвода 50 инженерного батальона младший лейтенант Г. Байков приказал взорвать заряд общим весом почти в тонну. Включение индукционного подрывного устройства результатов не дало, потому что в цепи электрических взрывателей произошел обрыв, который мог быть вызван либо причиненным в ходе боев у моста механическим повреждением проводки, либо вибрациями от ближних разрывов. Саперы получили приказ заложить в заряды обычные взрыватели и взорвать их с помощью бикфордова шнура. Приказ был выполнен под огнем немецких войск и ценой больших потерь, в числе погибших был и младший лейтенант Байков. Вместе с мостом взлетели в воздух два танка из состава головного отряда немецкого 41 моторизованного корпуса.
После обеда в тот же день передовые немецкие части, обошедшие Псков с юга, вышли к шоссе Псков — Порхов и вступили в боевое соприкосновение с находившимся там в обороне батальоном Печорского полка. Атака передового отряда была отбита с ощутимыми для противника потерями. Псков немецкими войсками был занят 9 июля.
10 и 11 июля 183 стрелковая дивизия обороняла станцию Струги Красные, давая возможность вывезти скопившиеся там эшелоны с людьми и имуществом. К концу первого дня боев в район боевых действий вышла оторвавшаяся под Лиепной от дивизии рота капитана Язепа Калниньша в составе 28 рядовых и сержантов и 2 офицеров. Выйдя по лесной просеке в тыл атаковавшей левый фланг дивизии усиленной пехотной роте немцев, рота капитана Калниньша вступила в бой, неожиданным ударом смешала боевые порядки противника и вынудила его отступить.
В этом бою рота капитана Калниньша захватила богатые трофеи, в том числе противотанковую пушку и два миномета. За умелые действия в бою командир роты капитан Калниньш был представлен командованием дивизии к награждению орденом Красной Звезды.
Лейтенант Яан Орг вернулся в штаб своей дивизии, доложил комдиву о положении в Пскове и о бреши, которая осталась незакрытой до занявшей оборону под Стругами Красными 183 дивизии. На это командир дивизии велел Оргу сесть и налил ему чайный стакан водки. Когда лейтенант Орг, которого и раньше знали как трезвенника, отказался пить,
I комдив махнул рукой и сам осушил стакан. После чего сказал лейтенанту Оргу: — Завтра, самое позднее послезавтра, нас разобьют. Сегодня немец уже начал там, ближе к Острову, щупать наш передний край. Как только он подтянет основные силы, наша песенка спета. Тебе я доверяю, как самому себе, ты не трепач и тем более не доносчик, за две недели я тебя раскусил, у меня на людей глаз верный. Ты говоришь — почему я не дам им отпора? Командир корпуса говорит то же самое. А чем, извините, я дам отпор? Оружие и бойцы — сам знаешь. Из командиров полков только один прокомандовал полком больше года, да и то не своим нынешним. Все другие — выдвиженцы, они по сути еще и не знают, что это такое — полк. Это наша общая беда. До войны оставалось всего три года, когда у нас взялись сверху донизу снимать командиров и заменять новыми. Начиная с маршалов и кончая полками и батальонами. Я все думал: кому это нужно было? Хоть ты голову разбей, никак не найду ответа. Ты понимаешь, что это значило для армии, Орг?
— Так точно, товарищ полковник,— ответил лейтенант, несколько озадаченный этим разговором.
— Да брось ты устав, мы здесь одни. Ты можешь возразить, мол, во время гражданской войны у нас все командиры полков были молодыми, и ты будешь тысячу раз прав. Только ведь и противник был тогда другой. В мировую войну царь еще после февральской революции в салон-вагоне в Пскове отреченье подписал. Теперь немцы за две недели дошли до Пскова — ты подумай, за две недели! А начали ведь с того же рубежа, что и в четырнадцатом году. Соображаешь теперь? Такого противника без обученных командиров никак не удержишь, это мы чувствуем на своей шкуре. Если у нас от одной дивизии до другой остается прогал в двадцать или тридцать километров — то великое ли дело ему щелкать эти дивизии, как орехи щипцами? Я пытался поговорить об этом с командиром корпуса, но он накричал на меня, сказал, что я паникер и он отдаст меня под трибунал. Туда-то он в состоянии меня сплавить, только этим ведь немца не остановишь...
Этот разговор происходил с глазу на глаз, поэтому никто, кроме самих присутствующих, не мог знать его содержания. Спустя неделю лейтенанта Я. Орга вызвали к начальнику особого отдела дивизии полковнику Эйснеру, который расспрашивал его о настроениях и высказываниях командира дивизии, но о происшедшем разговоре с комдивом лейтенант Орг и полковнику Эйснеру ничего не сказал.
16
Рано утром Рудольф Орг пошел в поселок, разыскал дома Тоомаса Пярнапуу и попросил дать грузовик для эвакуации семей волостного актива. Белобрысый, медлительный Тоомас потер рукой подбородок, подумал немного и сказал — ладно, он сейчас оденется, пойдет разбудит шофера и отдаст распоряжение. Пока Тоомас в соседней комнате одевался, подошла Астрид, испуганно глянула на Рудольфа и вполголоса спросила, неужели положение и впрямь настолько серьезное. Парторг кивнул, указал глазами на кроватку спящей Рээт и на этот раз совершенно серьезно посоветовал, чтобы она все же ушла с ребенком на несколько дней к родителям Тоомаса. На лесном хуторе в любом случае не так страшно, что бы там ни произошло в поселке.
Астрид впилась в его лицо вопросительным взглядом и потребовала договаривать: что это значит, неужели советская власть собирается бежать и оставить их на произвол немцев? Рудольф не мог ответить на это утвердительно, однако у него недоставало внутренней убежденности на то, чтобы развеять опасения Астрид. В то же время он чувствовал личную ответственность за все, что совершает или упускает власть, и ощущал жгучий стыд при мысли, что вдруг эта власть действительно уйдет без предупреждения, бросив на волю судьбы поверивших в нее людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129