К тому же они надеялись на Рууди. Он и раньше наставлял их, он знал больше других, мог что-нибудь посоветовать, может, даже предпринять. Для большинства их арест был столь неожиданным, что они потеряли чувство реальности и никак не могли приспособиться к своему новому положению. Это было подобно шоку от неожиданного удара, из которого уже не удавалось выбраться собственными силами Для человека, который никогда раньше не находился под стражей, арест оказывался ошеломляющим ударом, он отметал логику и лишал веры в собственные силы.
Лишь временами с улицы доносилось хлопанье дверей, и один раз к амбару приходили сменить часового. Приглушенный гул голосов завершился топотом удаляющихся шагов, и опять все смолкло. Дверь амбара не открывали, никто интереса к задержанным не проявлял, после парторга никого больше не приводили. На ночь вся жизнь должна была замереть.
Волли Лепамярт заворочался в темноте и вновь застонал.
— Даже капли воды взять негде! — бросил Ормиссон. И снова над арестованными нависла гнетущая тишина.
— Ну и угодили же мы сдуру им в лапы, как кур в ощип! — донесся из темноты удивительно знакомый голос.— Прямо блеять хочется, ну чем не стадо выложенных баранов.
По последнему выражению Рудольф узнал говорившего, на его лице проступила улыбка. Секретарь комсомольской ячейки поселка Хейки Тильк, по должности складской рабочий в кооперативе, любил словесные выкрутасы, его определения всегда отличались необычностью.
— Тильк, а ты как сюда свалился? — полюбопытствовал парторг.
— А это мне хозяин устроил. По доброте душевной,— ответил без тени удивления Тильк, словно только и ожидал вопроса.— Я как раз возился на складе с ящиками, а тут вдруг господин заведующий зовет меня. Приятным эдаким тихим голоском и к тому же вежливо, мол, Тильк; можно тебя на минуточку. Думал, мешок ему какой помешал, боится сам пупок надорвать или халат запачкать, не такой уж он и дюжий, давай, думаю, помогу. Только в лавку вошел, тут же ружья в упор, у него там оказалось полно лесных братьев. Я так и сел. А тут еще этот дубина из Пээтерристи огрел меня сзади чересседельником по зашейку, так что искры из глаз посыпались. Накинулись и давай сулить, что сейчас возьмутся из комсомольца отбивную стряпать. Может, и принялись бы за меня всерьез, только у заведующего магазином Таммаро нервы не те, чуть не в обморок валится, стоит ему палец до крови ссадить,— велел сразу же убрать меня с глаз долой. Вот и привели сюда, в церковный амбар, отсиживаться. Ну, уж теперь я вот что скажу: как только выберусь отсюда, тут же помчусь к своему заведующему, рассажу Таммаро губу по-заячьи и еще суну ему под нос зеркало — пусть брякнется в обморок, когда увидит столько кровищи.
— А ну-ка, лучше сообща покумекаем, как отсюда выбраться, пока не поздно,— сказал парторг.— Нет у нас в запасе времени, кто его знает, надолго ли оставят в покое.
— В дверь не получится, на дверях такой замок висит, пудовая гиря, мужику послабее двумя руками поднимать приходится,— заметил Тильк.
Ормиссон долго кашлял и добавил:
— Но и другой дыры здесь нет.
— А крыша? — не отступал Рудольф.
— Как до нее добраться?
— К тому же крепкая, новая дрань, только прошлым летом покрыли, начни ее ломать, треск на весь поселок пойдет,— добавил Тильк.— Не такой уж у них сон беспробудный, чтобы проспать.
— Пол?
— А вот в подпол стоит глянуть,— решил Ормиссон.— В фундаменте должны быть какие-нибудь продушины Вдруг где найдется такая, что можно пролезть, а?
В темноте на ощупь в одном углу амбара удалось найти ножницы для стрижки овец. Прощупав пальцами пол, определили самую большую щель между досками, где можно было поддеть. Это приходилось делать с расчетом, чтобы и доску понемногу расшатывать, и ножниц не ломать. Работников хватало; кроме стонавшего в углу Лепамярта, остальные все по очереди прилагали руки. Непредвиденное занятие подействовало ободряюще, сразу появились и цель и смысл, Охватившее до этого людей равнодушие, порожденное безнадежностью положения, быстро отступало. Это уже само по себе было достижением.
— Главное, чтобы мы до света убрались отсюда,— сказал Хейки Тильк.— А то дело швах, если застрянешь в этом лазе у них на виду, как поросенок под забором.
Понемногу доска все же подалась, но, прежде чем она отошла полностью, им пришлось перетащить на другое место несколько пасторат-ских бочек и ларей, чтобы освободить длинную половицу. А затем Тильк пролез вниз.
Его так долго не было, что Ормиссон уже предположил:
— Уж не дунул ли он прямым ходом на волю? Пойти взглянуть, что ли?
— Как же это он в одиночку уйдет? — успокоил его Рудольф, хотя и сам слегка встревожился.
За дверью амбара снова послышался разговор.
— Вот будет лихо, если они сейчас заявятся' — вздохнул кто-то в темноте.
Снаружи стукнули носком сапога в дверь.
— Идут! — уже гораздо громче воскликнул тот же голос.— Сволочи проклятые!
— Тише! — приказал парторг и придвинулся к двери, крепко сжимая в руке ножницы. Он решил пустить в ход это единственное орудие и попытаться прорваться любой ценой, как только откроют замок.
Снаружи еще разок стукнули носком сапога, но дверь осталась закрытой.
— Тильк идет! — хрипло выдохнул Ормиссон. Тильк наполовину вылез из прощелины.
— Излазил все подполье. Три кошачьи продушины, все равно что свиные глазки. Фундамент из бутового камня, будто литой. Может, один шов удастся расковырять, я поскребся там ногтями, немного вроде открошилось. Инструмент нужен.
Рудольф еще мгновение прислушивался к дверям, затем подошел и передал Тильку ножницы.
— Попробуй-ка ими. Когда устанешь, сменим, В какой стороне этот лаз?
— В задней стене, что к реке. Если выбраться, можно бы в камыши дунуть, там до камышей растет такая высокая крапива, ни одна дубина пээтерристиская не увидит!
Он исчез под полом. Через некоторое время от задней стенки амбара донеслось легкое поиарапывание и металлическое позвякивание.
Все по очереди спускались в подпол. Ормиссону удалось вытащить из стенки шестидюймовый гвоздь — из него тоже получился рабочий инструмент. Выскребывание швов подвигалось туго, каменщики в свое время замесили в пасторате крепкий раствор. Да и вообще, кто бы мог поручиться, что им удастся настолько выщербить швы, чтобы сдвинуть камень с места.
На улице светало. Петухи в пасторате громко закукарекали. Им было нечего бояться: гостям, которые сейчас собрались в пасторате, куриный бульон никто варить не собирался. Из поселка им ответили другие петухи, затем стали мычать коровы. Рудольфу показалось, что в округе сегодня было необычайно тихо. Ни грохота телег, ни людского говора. Поселок словно затаил дух в ожидании того, что же будет дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
Лишь временами с улицы доносилось хлопанье дверей, и один раз к амбару приходили сменить часового. Приглушенный гул голосов завершился топотом удаляющихся шагов, и опять все смолкло. Дверь амбара не открывали, никто интереса к задержанным не проявлял, после парторга никого больше не приводили. На ночь вся жизнь должна была замереть.
Волли Лепамярт заворочался в темноте и вновь застонал.
— Даже капли воды взять негде! — бросил Ормиссон. И снова над арестованными нависла гнетущая тишина.
— Ну и угодили же мы сдуру им в лапы, как кур в ощип! — донесся из темноты удивительно знакомый голос.— Прямо блеять хочется, ну чем не стадо выложенных баранов.
По последнему выражению Рудольф узнал говорившего, на его лице проступила улыбка. Секретарь комсомольской ячейки поселка Хейки Тильк, по должности складской рабочий в кооперативе, любил словесные выкрутасы, его определения всегда отличались необычностью.
— Тильк, а ты как сюда свалился? — полюбопытствовал парторг.
— А это мне хозяин устроил. По доброте душевной,— ответил без тени удивления Тильк, словно только и ожидал вопроса.— Я как раз возился на складе с ящиками, а тут вдруг господин заведующий зовет меня. Приятным эдаким тихим голоском и к тому же вежливо, мол, Тильк; можно тебя на минуточку. Думал, мешок ему какой помешал, боится сам пупок надорвать или халат запачкать, не такой уж он и дюжий, давай, думаю, помогу. Только в лавку вошел, тут же ружья в упор, у него там оказалось полно лесных братьев. Я так и сел. А тут еще этот дубина из Пээтерристи огрел меня сзади чересседельником по зашейку, так что искры из глаз посыпались. Накинулись и давай сулить, что сейчас возьмутся из комсомольца отбивную стряпать. Может, и принялись бы за меня всерьез, только у заведующего магазином Таммаро нервы не те, чуть не в обморок валится, стоит ему палец до крови ссадить,— велел сразу же убрать меня с глаз долой. Вот и привели сюда, в церковный амбар, отсиживаться. Ну, уж теперь я вот что скажу: как только выберусь отсюда, тут же помчусь к своему заведующему, рассажу Таммаро губу по-заячьи и еще суну ему под нос зеркало — пусть брякнется в обморок, когда увидит столько кровищи.
— А ну-ка, лучше сообща покумекаем, как отсюда выбраться, пока не поздно,— сказал парторг.— Нет у нас в запасе времени, кто его знает, надолго ли оставят в покое.
— В дверь не получится, на дверях такой замок висит, пудовая гиря, мужику послабее двумя руками поднимать приходится,— заметил Тильк.
Ормиссон долго кашлял и добавил:
— Но и другой дыры здесь нет.
— А крыша? — не отступал Рудольф.
— Как до нее добраться?
— К тому же крепкая, новая дрань, только прошлым летом покрыли, начни ее ломать, треск на весь поселок пойдет,— добавил Тильк.— Не такой уж у них сон беспробудный, чтобы проспать.
— Пол?
— А вот в подпол стоит глянуть,— решил Ормиссон.— В фундаменте должны быть какие-нибудь продушины Вдруг где найдется такая, что можно пролезть, а?
В темноте на ощупь в одном углу амбара удалось найти ножницы для стрижки овец. Прощупав пальцами пол, определили самую большую щель между досками, где можно было поддеть. Это приходилось делать с расчетом, чтобы и доску понемногу расшатывать, и ножниц не ломать. Работников хватало; кроме стонавшего в углу Лепамярта, остальные все по очереди прилагали руки. Непредвиденное занятие подействовало ободряюще, сразу появились и цель и смысл, Охватившее до этого людей равнодушие, порожденное безнадежностью положения, быстро отступало. Это уже само по себе было достижением.
— Главное, чтобы мы до света убрались отсюда,— сказал Хейки Тильк.— А то дело швах, если застрянешь в этом лазе у них на виду, как поросенок под забором.
Понемногу доска все же подалась, но, прежде чем она отошла полностью, им пришлось перетащить на другое место несколько пасторат-ских бочек и ларей, чтобы освободить длинную половицу. А затем Тильк пролез вниз.
Его так долго не было, что Ормиссон уже предположил:
— Уж не дунул ли он прямым ходом на волю? Пойти взглянуть, что ли?
— Как же это он в одиночку уйдет? — успокоил его Рудольф, хотя и сам слегка встревожился.
За дверью амбара снова послышался разговор.
— Вот будет лихо, если они сейчас заявятся' — вздохнул кто-то в темноте.
Снаружи стукнули носком сапога в дверь.
— Идут! — уже гораздо громче воскликнул тот же голос.— Сволочи проклятые!
— Тише! — приказал парторг и придвинулся к двери, крепко сжимая в руке ножницы. Он решил пустить в ход это единственное орудие и попытаться прорваться любой ценой, как только откроют замок.
Снаружи еще разок стукнули носком сапога, но дверь осталась закрытой.
— Тильк идет! — хрипло выдохнул Ормиссон. Тильк наполовину вылез из прощелины.
— Излазил все подполье. Три кошачьи продушины, все равно что свиные глазки. Фундамент из бутового камня, будто литой. Может, один шов удастся расковырять, я поскребся там ногтями, немного вроде открошилось. Инструмент нужен.
Рудольф еще мгновение прислушивался к дверям, затем подошел и передал Тильку ножницы.
— Попробуй-ка ими. Когда устанешь, сменим, В какой стороне этот лаз?
— В задней стене, что к реке. Если выбраться, можно бы в камыши дунуть, там до камышей растет такая высокая крапива, ни одна дубина пээтерристиская не увидит!
Он исчез под полом. Через некоторое время от задней стенки амбара донеслось легкое поиарапывание и металлическое позвякивание.
Все по очереди спускались в подпол. Ормиссону удалось вытащить из стенки шестидюймовый гвоздь — из него тоже получился рабочий инструмент. Выскребывание швов подвигалось туго, каменщики в свое время замесили в пасторате крепкий раствор. Да и вообще, кто бы мог поручиться, что им удастся настолько выщербить швы, чтобы сдвинуть камень с места.
На улице светало. Петухи в пасторате громко закукарекали. Им было нечего бояться: гостям, которые сейчас собрались в пасторате, куриный бульон никто варить не собирался. Из поселка им ответили другие петухи, затем стали мычать коровы. Рудольфу показалось, что в округе сегодня было необычайно тихо. Ни грохота телег, ни людского говора. Поселок словно затаил дух в ожидании того, что же будет дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129