Поскольку кальки также представляют собой определённый тип заимствования, нередко случалось, что в эпохи массовых «нашествий» иноземной лексики одно и то же слово одновременно и заимствовалось, и калькировалось. В результате возникли дублеты, которые или оставались в языке как синонимы, или расходились в своих значениях, или, наконец, одно из этих слов устранялось из языка. Подобные дублеты могли возникать также в результате заимствования и калькирования, относящихся к разному времени.
Как известно, в старославянский и древнерусский языки проникло большое количество слов греческого происхождения. Немало мы можем встретить здесь и дублетов, сохранившихся (отчасти и от более позднего времени) в современном русском языке. Приводим небольшой их перечень.
Самый процесс калькирования в этих случаях можно проиллюстрировать на примере слов метаморфоза и аморфный. Греч, morphe [морфe:] ‘форма, образ’, переведено как — образ-, meta- [мета-] — как пре- отрицательная частица а (в аморфный) — как без-.
Заимствование Калька
апатия бесстрастие
филантропия человеколюбие
пневматический духовный
ортодоксальный правоверный
анархия безналичие
симфония согласие
метаморфоза преображение
аморфный безобразный
Любопытной является пара пневматический — духовный. Греческое слово pneuma [пнeума] ‘дуновение, веяние, дыхание’ обладало также абстрактным значением ‘дух’, а образованное от него прилагательное pneumatikos [пнеуматикoс] могло иметь три довольно далёких друг от друга значения: ‘воздушный’, ‘дыхательный’ и ‘духовный’[106].
Слово pneumatikos в его последнем значении было скопировано в старославянском духовьнъ ‘духовный’, а в первом значении это же слово пришло к нам через посредство западноевропейских языков в виде технического термина пневматический ‘действующий сжатым воздухом’.
Интересно отметить, что в ряде случаев греческие слова были скопированы в именах нарицательных, но заимствованы в качестве собственных имён. В результате в современном русском языке мы имеем следующие дублеты:
Греческий источник Имя собственное (заимствование) Имя нарицательное (калька)
athanasia [атханасuа] Афанасий бессмертие
akakia [акакuа] Акакий беззлобие
eudokia [эудокuа] Евдокия благоволение
eudokimus [эудoкимос] Евдоким благоизвольнъ[107]
eugenia [эугeнейа] Евгения благородие
sophron [сo:фро: н] Софрон целомудренный
Дублеты типа «заимствование — калька» встречаются не только среди греческих заимствований. Их можно найти также среди слов иного происхождения. Например: объект — предмет, позиция — положение, революция — переворот (латинский язык); элегантный — изящный (французский язык); флигель — крыло (здания) — семантическая калька (немецкий язык) и т. п.
Псковский дьячок Велосипедов и шведский посол Иванов
До сих пор мы имели дело с калькированием нарицательных имён. Ну, а можно ли снять копию с имени собственного? Попробуйте, например, скалькировать слово Москва, если его этимология до сих пор не установлена языковедами! Однако в тех случаях, когда нам известна этимология имени собственного, оно обычно калькируется без особого труда. Так, например, итальянский город Неаполь (от греческих слов neopolis [нeа пoлис] ‘новый город’) можно было бы скопировать на русский язык как Новгород.
Достоверно известны случаи калькирования фамилий. Так, учёные XVI века Бауэр (немецк. Bauer ‘крестьянин’) и Кремер (сравните немецк. Kramer ‘торговец’) переиначили свои фамилии на латинский лад, превратившись в Агриколу и Меркатора (по-латыни agricola — ‘земледелец’, a mercator — ‘купец’). В результате подобного калькирования «грубые» немецкие фамилии превращались в «благозвучные» латинские.
Этот способ калькирования переняли и разбиравшиеся в латыни представители русского духовенства. Так появились на Руси «латинские» фамилии типа Беневоленский (к латинскому benevolens [бенeволенс] ‘доброжелательный’ — от Добровольский) и Сперанский (к латинскому sperans [спe:ранс] ‘надеющийся’ — от Надеждин).
Но самый, пожалуй, интересный случай подобного калькирования отыскал в одной из псковских грамот XVI века известный писатель и филолог Л. В. Успенский. В этой грамоте упоминается погоста Микифорова дьячок Игнатий… Велосипедов. Если бы в XVI веке удалось найти пономаря Мотоциклова или попа Телевизорова, удивление Л. В. Успенского едва ли было бы более сильным. Ведь известно, что слово велосипед появилось в России лишь в XIX веке вместе с изобретением соответствующего средства передвижения.
Этот курьезный случай был объяснён Л. В. Успенским в его книге «Слово о словах». По-видимому, перед нами случай калькирования, стремление переделать на иностранный лад какую-то русскую фамилию типа Бегунов или Быстроногов. Дело в том, что велосипед этимологизируется на базе латинских слов velox [вeлокс] ‘быстрый’ и pedem [пeдем] (винительный падеж единственного числа) ‘нога’, означая буквально ‘быстроногий’.
Л. В. Успенский считает, что перед нами латинизированная калька. Но, во-первых, тогда мы, по-видимому, должны были бы получить форму Велоципедов, ибо в средневековой латыни с перед i произносилось как [ц], а не [с][108]. Во-вторых, для латинского языка в общем не типичны сложные слова вроде *velocipedis [велоцuпедис] ‘быстроногий’.
В то же время в итальянском языке с XVII века засвидетельствовано velocipede [велочипeде], представляющее собой кальку греческого okypous [о: кю?пу: с] ‘быстроногий’. Первая фиксация слова совсем ещё не говорит о том, что его не было в итальянском языке до XVII века. Однако по фонетическим причинам (наш дьячок носил фамилию Велосипедов, а не *Велочипедов) итальянский язык также отпадает в качестве «строительного материала» кальки.
Остаётся, видимо, французский язык, где произношение ci как [си] вполне обычно.
Впрочем, не исключена возможность, что искусственно образованная на латинских корнях фамилия Велоципедов впоследствии изменилась в Велосипедов. В этом случае объяснение Л. В. Успенского нужно будет принять не только в целом, но и в деталях.
Не менее интересны случаи калькирования шведских фамилий. Примеры таких калек можно найти в русских дипломатических документах начала XVII века. Поскольку шведское имя Ян соответствует русскому Иван (оба они восходят к греческому Ioannes [ио:aн-не: с]), а шведская фамилия Янссон буквально означает ‘сын Яна’, то есть ‘Иванов (сын)’, в одном из документов 1614 года шведский посол Янссон превратился в… Иванова. Точно таким же образом другой шведский посол Андерссон стал Ондреевым.
Но что делать с фамилией того же типа Кнутссон — ведь в русском языке нет имени, которое соответствовало бы шведскому имени Кнут?! И вот здесь «сработала» словообразовательная модель. Если шведским фамилиям на — sson соответствуют русские фамилии на — ов или — ев, и если имя Кнут по-русски так и остаётся Кнут, то фамилии Кнутссон в русском языке должно соответствовать… Кнутов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Как известно, в старославянский и древнерусский языки проникло большое количество слов греческого происхождения. Немало мы можем встретить здесь и дублетов, сохранившихся (отчасти и от более позднего времени) в современном русском языке. Приводим небольшой их перечень.
Самый процесс калькирования в этих случаях можно проиллюстрировать на примере слов метаморфоза и аморфный. Греч, morphe [морфe:] ‘форма, образ’, переведено как — образ-, meta- [мета-] — как пре- отрицательная частица а (в аморфный) — как без-.
Заимствование Калька
апатия бесстрастие
филантропия человеколюбие
пневматический духовный
ортодоксальный правоверный
анархия безналичие
симфония согласие
метаморфоза преображение
аморфный безобразный
Любопытной является пара пневматический — духовный. Греческое слово pneuma [пнeума] ‘дуновение, веяние, дыхание’ обладало также абстрактным значением ‘дух’, а образованное от него прилагательное pneumatikos [пнеуматикoс] могло иметь три довольно далёких друг от друга значения: ‘воздушный’, ‘дыхательный’ и ‘духовный’[106].
Слово pneumatikos в его последнем значении было скопировано в старославянском духовьнъ ‘духовный’, а в первом значении это же слово пришло к нам через посредство западноевропейских языков в виде технического термина пневматический ‘действующий сжатым воздухом’.
Интересно отметить, что в ряде случаев греческие слова были скопированы в именах нарицательных, но заимствованы в качестве собственных имён. В результате в современном русском языке мы имеем следующие дублеты:
Греческий источник Имя собственное (заимствование) Имя нарицательное (калька)
athanasia [атханасuа] Афанасий бессмертие
akakia [акакuа] Акакий беззлобие
eudokia [эудокuа] Евдокия благоволение
eudokimus [эудoкимос] Евдоким благоизвольнъ[107]
eugenia [эугeнейа] Евгения благородие
sophron [сo:фро: н] Софрон целомудренный
Дублеты типа «заимствование — калька» встречаются не только среди греческих заимствований. Их можно найти также среди слов иного происхождения. Например: объект — предмет, позиция — положение, революция — переворот (латинский язык); элегантный — изящный (французский язык); флигель — крыло (здания) — семантическая калька (немецкий язык) и т. п.
Псковский дьячок Велосипедов и шведский посол Иванов
До сих пор мы имели дело с калькированием нарицательных имён. Ну, а можно ли снять копию с имени собственного? Попробуйте, например, скалькировать слово Москва, если его этимология до сих пор не установлена языковедами! Однако в тех случаях, когда нам известна этимология имени собственного, оно обычно калькируется без особого труда. Так, например, итальянский город Неаполь (от греческих слов neopolis [нeа пoлис] ‘новый город’) можно было бы скопировать на русский язык как Новгород.
Достоверно известны случаи калькирования фамилий. Так, учёные XVI века Бауэр (немецк. Bauer ‘крестьянин’) и Кремер (сравните немецк. Kramer ‘торговец’) переиначили свои фамилии на латинский лад, превратившись в Агриколу и Меркатора (по-латыни agricola — ‘земледелец’, a mercator — ‘купец’). В результате подобного калькирования «грубые» немецкие фамилии превращались в «благозвучные» латинские.
Этот способ калькирования переняли и разбиравшиеся в латыни представители русского духовенства. Так появились на Руси «латинские» фамилии типа Беневоленский (к латинскому benevolens [бенeволенс] ‘доброжелательный’ — от Добровольский) и Сперанский (к латинскому sperans [спe:ранс] ‘надеющийся’ — от Надеждин).
Но самый, пожалуй, интересный случай подобного калькирования отыскал в одной из псковских грамот XVI века известный писатель и филолог Л. В. Успенский. В этой грамоте упоминается погоста Микифорова дьячок Игнатий… Велосипедов. Если бы в XVI веке удалось найти пономаря Мотоциклова или попа Телевизорова, удивление Л. В. Успенского едва ли было бы более сильным. Ведь известно, что слово велосипед появилось в России лишь в XIX веке вместе с изобретением соответствующего средства передвижения.
Этот курьезный случай был объяснён Л. В. Успенским в его книге «Слово о словах». По-видимому, перед нами случай калькирования, стремление переделать на иностранный лад какую-то русскую фамилию типа Бегунов или Быстроногов. Дело в том, что велосипед этимологизируется на базе латинских слов velox [вeлокс] ‘быстрый’ и pedem [пeдем] (винительный падеж единственного числа) ‘нога’, означая буквально ‘быстроногий’.
Л. В. Успенский считает, что перед нами латинизированная калька. Но, во-первых, тогда мы, по-видимому, должны были бы получить форму Велоципедов, ибо в средневековой латыни с перед i произносилось как [ц], а не [с][108]. Во-вторых, для латинского языка в общем не типичны сложные слова вроде *velocipedis [велоцuпедис] ‘быстроногий’.
В то же время в итальянском языке с XVII века засвидетельствовано velocipede [велочипeде], представляющее собой кальку греческого okypous [о: кю?пу: с] ‘быстроногий’. Первая фиксация слова совсем ещё не говорит о том, что его не было в итальянском языке до XVII века. Однако по фонетическим причинам (наш дьячок носил фамилию Велосипедов, а не *Велочипедов) итальянский язык также отпадает в качестве «строительного материала» кальки.
Остаётся, видимо, французский язык, где произношение ci как [си] вполне обычно.
Впрочем, не исключена возможность, что искусственно образованная на латинских корнях фамилия Велоципедов впоследствии изменилась в Велосипедов. В этом случае объяснение Л. В. Успенского нужно будет принять не только в целом, но и в деталях.
Не менее интересны случаи калькирования шведских фамилий. Примеры таких калек можно найти в русских дипломатических документах начала XVII века. Поскольку шведское имя Ян соответствует русскому Иван (оба они восходят к греческому Ioannes [ио:aн-не: с]), а шведская фамилия Янссон буквально означает ‘сын Яна’, то есть ‘Иванов (сын)’, в одном из документов 1614 года шведский посол Янссон превратился в… Иванова. Точно таким же образом другой шведский посол Андерссон стал Ондреевым.
Но что делать с фамилией того же типа Кнутссон — ведь в русском языке нет имени, которое соответствовало бы шведскому имени Кнут?! И вот здесь «сработала» словообразовательная модель. Если шведским фамилиям на — sson соответствуют русские фамилии на — ов или — ев, и если имя Кнут по-русски так и остаётся Кнут, то фамилии Кнутссон в русском языке должно соответствовать… Кнутов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79