Царапанье ногтей о плечи вырвало низкий рокот из глубины его груди – неясный земной звук, от которого восхитительный трепет пробежал по коже. Ли скользнула губами вдоль скулы, спустилась на шею, потираясь грудью о его грудь, и от этого мягкого скользящего прикосновения соски ее превратились в твердые, болезненные вершины.
– Мне нравится твой вкус, – пробормотала Ли в изгиб шеи, затем ахнула от распутности собственных слов. Ли никогда еще не чувствовала себя такой живой, такой сильной.
Как же она любит вкус его кожи! Обжигающий жар плоти. Мускулы, вздувающиеся и напрягающиеся под кончиками пальцев. Костяшками пальцев Ли легонько пробежалась вдоль боков и улыбнулась, когда мышцы живота сжались.
Ричард был весь как натянутая струна: твердые плоскости и выпуклые мускулы, горячая кожа. Комната была в тени, освещаемая лишь светом луны и угасающим огнем в камине. Красно-серебристые блики играли на сильном точеном подбородке, на широком развороте плеч. Боже, как он прекрасен!
Жажда Ли росла, кожа горела, бедра ныли, и глубоко в теле зародилась пылкая, страстная потребность почувствовать его в себе. Медленно проложила она дорожку еще ниже, пока не обхватила ладонью его напрягшуюся плоть.
Его тело дернулось, но от удивления или от удовольствия, Ли не знала, пока он не застонал. Она повторила ртом путь, пройденный руками, желая познать Ричарда, желая подарит! ему такое же наслаждение, которое он всегда дарит ей.
– Нет… не надо, – простонал он, но она не обратила внимания на его слова и взяла кончик раздувшейся плоти в рот.
Его протесты умерли в полувсхлипе-полувскрике, когда он стиснул пальцами ее волосы. Она смаковала его реакцию, его солоновато-сладкий вкус, его мускусная мужская сущность захватила ее целиком, развеяла страх. Этот мужчина ее муж, и она любит его так, что, кажется, сейчас заплачет. Она неуклюжая, неловкая и немного робеет, но он, похоже, не замечает.
– Ли, Ли… – Он выгнул спину и с надломленным стоном схватил ее за руки и потянул к себе на грудь. Она ахнула от удивления, потом от наслаждения, когда он приподнял ее и опустил на себя.
Какую восхитительную власть она чувствовала, двигали, сверху, устанавливая ритм, скорость, угол скольжения! Это вырывало у него нетерпеливые стоны и этим горячим скольжением кожи о кожу зарождало нарастающее удовольствие глубоко внутри ее. Медленно наклонившись вперед, она в блаженстве откинула назад голову.
Он резко дернулся кверху, руки скользнули на спину и схватили ее за волосы, рот сомкнулся на груди, посасывая вначале один ноющий сосок, затем другой, и каждый дерзкий выпад его языка рассылал пульсирующую дрожь по животу, каждый толчок плоти наполнял и растягивал ее до тех пор, пока она не задрожала, рассыпавшись на тысячи осколков.
– Я люблю тебя, Ричард, – вырвались у нее из горла слова, когда безумный, почти невыносимый восторг завершения подхватил и унес ее.
Словно капли, упало несколько мгновений, прежде чем она услышала эхо собственных слов. Боясь взглянуть на Ричарда, она спрятала лицо у него на шее.
Признание сорвалось с губ непрошеным, и все равно она не заберет его назад. Не станет отрицать свою любовь к нему. Он перевернул Ли на спину. В полуночных глазах горела какая-то напряженность, которую она не могла распознать. Время растянулось в вечность, пока он смотрел в ее глаза. Затем Ричард опустил голову, накрыл губы Ли своими и медленно, благоговейно привлек к себе. Она слышала, как безумно колотится его сердце под ее ладонью.
Какой-то громкий стук разбудил Ли.
Она прижала одеяло к подбородку. Широко раскрытыми глазами посмотрела в темноту, прислушиваясь к шуму, который потревожил ее. Не было слышно ничего, кроме тишины и ровного дыхания мужа. Должно быть, это ей приснилось.
Она села, взглянула на Ричарда. Он лежал, распластавшись, На спине, одеяло сползло и сбилось на бедрах. Лунный свет играл на бронзовой груди, обнаженной для ее взгляда. Она пробежала пальцами по мягкой черной поросли, покрывающей грудь. «Я люблю тебя».
Слова вернулись, чтобы преследовать. Ли не собиралась произносить их, но нервы были слишком натянуты, чувства расстроены. Глаза его сурово и опасно мерцали в лунном свете, лицо было напряжено, но Ричард не отверг ее признания. Нет, он целовал ее и ласкал с такой нежностью, что Ли почти поверила, что он любит ее так же сильно, как и она его.
Может, это и иллюзия, но такая приятная, такая желанная.
Когда Ли снова опустилась на подушку, внезапный приступ тошноты заставил ее прижать ладонь ко рту. Ли конвульсивно сглотнула, и комната, казалось, закружилась у нее над головой.
Надо выпить чего-нибудь покрепче воды, чтобы желудок успокоился, несколько глотков бренди или, быть может, кларета.
Или съесть ломоть хлеба, решила Ли, когда тошнота вновь подступила к горлу. Ли подумала было разбудить Ричарда, но не захотела тревожить его спокойный сон, не терзаемый никакими ночными кошмарами.
Она высунула голову в коридор. Настенные канделябры все еще горели, и их слабый свет отмечал дорогу к лестнице. Когда Ли завернула за угол коридора, её нога ударилась о какой-то темный предмет, лежащий поперек лестничной площадки.
Кто-то застонал. Длинные пальцы схватили Ли за лодыжку, потянули на пол. Она упала на четвереньки, поцарапав ладони о твердый деревянный пол. Кожа похолодела, сердце за колотилось, Ли набрала воздуху в легкие, но не успела закричать, как знакомый голос позвал ее:
– Ли?
– Джеффри? – Она подползла к нему, положила его голову к себе на колени, руками ощупывая ее в поисках возможного повреждения. – Ты ушибся?
Его каштановые волосы были влажными от пота и провоняли дымом. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, но вместо этого громко и длинно рыгнул.
– Ох, прошу прощения.
Только однажды на сельской ярмарке Ли видела человека, который был настолько пьян, что не мог стоять на ногах, и она узнала признаки: кривая усмешка, покрасневшие глаза, стойкий запах бренди, поднимающийся от одежды, словно дымка от булыжной мостовой в летний день.
– Люблю тебя, представляешь? – проговорил Джеффри, как, по-видимому, думал, шепотом, а на самом деле так громко, что звук ударил Ли в висок, в котором уже и без того пульсировала боль. – Лучшее, что когда-либо случалось с этой семьей.
– Спасибо, милорд. Я тоже люблю тебя. – Она подсунула руки ему под мышки, но Джеффри был для нее слишком тяжелый. – Ты сможешь сам встать? Или мне позвать лакея?
– Я сам. – Он перевернулся на живот и встал на четвереньки. – Ноги не кривые.
– Знаю. – Ли тоже поднялась из своего не слишком приличного положения на полу. – Чашка кофе и хороший сон – и твои ноги будут как новенькие. Идем, тебе нужно лечь в постель.
Положив его руку к себе на плечи, Ли оперлась о его бок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
– Мне нравится твой вкус, – пробормотала Ли в изгиб шеи, затем ахнула от распутности собственных слов. Ли никогда еще не чувствовала себя такой живой, такой сильной.
Как же она любит вкус его кожи! Обжигающий жар плоти. Мускулы, вздувающиеся и напрягающиеся под кончиками пальцев. Костяшками пальцев Ли легонько пробежалась вдоль боков и улыбнулась, когда мышцы живота сжались.
Ричард был весь как натянутая струна: твердые плоскости и выпуклые мускулы, горячая кожа. Комната была в тени, освещаемая лишь светом луны и угасающим огнем в камине. Красно-серебристые блики играли на сильном точеном подбородке, на широком развороте плеч. Боже, как он прекрасен!
Жажда Ли росла, кожа горела, бедра ныли, и глубоко в теле зародилась пылкая, страстная потребность почувствовать его в себе. Медленно проложила она дорожку еще ниже, пока не обхватила ладонью его напрягшуюся плоть.
Его тело дернулось, но от удивления или от удовольствия, Ли не знала, пока он не застонал. Она повторила ртом путь, пройденный руками, желая познать Ричарда, желая подарит! ему такое же наслаждение, которое он всегда дарит ей.
– Нет… не надо, – простонал он, но она не обратила внимания на его слова и взяла кончик раздувшейся плоти в рот.
Его протесты умерли в полувсхлипе-полувскрике, когда он стиснул пальцами ее волосы. Она смаковала его реакцию, его солоновато-сладкий вкус, его мускусная мужская сущность захватила ее целиком, развеяла страх. Этот мужчина ее муж, и она любит его так, что, кажется, сейчас заплачет. Она неуклюжая, неловкая и немного робеет, но он, похоже, не замечает.
– Ли, Ли… – Он выгнул спину и с надломленным стоном схватил ее за руки и потянул к себе на грудь. Она ахнула от удивления, потом от наслаждения, когда он приподнял ее и опустил на себя.
Какую восхитительную власть она чувствовала, двигали, сверху, устанавливая ритм, скорость, угол скольжения! Это вырывало у него нетерпеливые стоны и этим горячим скольжением кожи о кожу зарождало нарастающее удовольствие глубоко внутри ее. Медленно наклонившись вперед, она в блаженстве откинула назад голову.
Он резко дернулся кверху, руки скользнули на спину и схватили ее за волосы, рот сомкнулся на груди, посасывая вначале один ноющий сосок, затем другой, и каждый дерзкий выпад его языка рассылал пульсирующую дрожь по животу, каждый толчок плоти наполнял и растягивал ее до тех пор, пока она не задрожала, рассыпавшись на тысячи осколков.
– Я люблю тебя, Ричард, – вырвались у нее из горла слова, когда безумный, почти невыносимый восторг завершения подхватил и унес ее.
Словно капли, упало несколько мгновений, прежде чем она услышала эхо собственных слов. Боясь взглянуть на Ричарда, она спрятала лицо у него на шее.
Признание сорвалось с губ непрошеным, и все равно она не заберет его назад. Не станет отрицать свою любовь к нему. Он перевернул Ли на спину. В полуночных глазах горела какая-то напряженность, которую она не могла распознать. Время растянулось в вечность, пока он смотрел в ее глаза. Затем Ричард опустил голову, накрыл губы Ли своими и медленно, благоговейно привлек к себе. Она слышала, как безумно колотится его сердце под ее ладонью.
Какой-то громкий стук разбудил Ли.
Она прижала одеяло к подбородку. Широко раскрытыми глазами посмотрела в темноту, прислушиваясь к шуму, который потревожил ее. Не было слышно ничего, кроме тишины и ровного дыхания мужа. Должно быть, это ей приснилось.
Она села, взглянула на Ричарда. Он лежал, распластавшись, На спине, одеяло сползло и сбилось на бедрах. Лунный свет играл на бронзовой груди, обнаженной для ее взгляда. Она пробежала пальцами по мягкой черной поросли, покрывающей грудь. «Я люблю тебя».
Слова вернулись, чтобы преследовать. Ли не собиралась произносить их, но нервы были слишком натянуты, чувства расстроены. Глаза его сурово и опасно мерцали в лунном свете, лицо было напряжено, но Ричард не отверг ее признания. Нет, он целовал ее и ласкал с такой нежностью, что Ли почти поверила, что он любит ее так же сильно, как и она его.
Может, это и иллюзия, но такая приятная, такая желанная.
Когда Ли снова опустилась на подушку, внезапный приступ тошноты заставил ее прижать ладонь ко рту. Ли конвульсивно сглотнула, и комната, казалось, закружилась у нее над головой.
Надо выпить чего-нибудь покрепче воды, чтобы желудок успокоился, несколько глотков бренди или, быть может, кларета.
Или съесть ломоть хлеба, решила Ли, когда тошнота вновь подступила к горлу. Ли подумала было разбудить Ричарда, но не захотела тревожить его спокойный сон, не терзаемый никакими ночными кошмарами.
Она высунула голову в коридор. Настенные канделябры все еще горели, и их слабый свет отмечал дорогу к лестнице. Когда Ли завернула за угол коридора, её нога ударилась о какой-то темный предмет, лежащий поперек лестничной площадки.
Кто-то застонал. Длинные пальцы схватили Ли за лодыжку, потянули на пол. Она упала на четвереньки, поцарапав ладони о твердый деревянный пол. Кожа похолодела, сердце за колотилось, Ли набрала воздуху в легкие, но не успела закричать, как знакомый голос позвал ее:
– Ли?
– Джеффри? – Она подползла к нему, положила его голову к себе на колени, руками ощупывая ее в поисках возможного повреждения. – Ты ушибся?
Его каштановые волосы были влажными от пота и провоняли дымом. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, но вместо этого громко и длинно рыгнул.
– Ох, прошу прощения.
Только однажды на сельской ярмарке Ли видела человека, который был настолько пьян, что не мог стоять на ногах, и она узнала признаки: кривая усмешка, покрасневшие глаза, стойкий запах бренди, поднимающийся от одежды, словно дымка от булыжной мостовой в летний день.
– Люблю тебя, представляешь? – проговорил Джеффри, как, по-видимому, думал, шепотом, а на самом деле так громко, что звук ударил Ли в висок, в котором уже и без того пульсировала боль. – Лучшее, что когда-либо случалось с этой семьей.
– Спасибо, милорд. Я тоже люблю тебя. – Она подсунула руки ему под мышки, но Джеффри был для нее слишком тяжелый. – Ты сможешь сам встать? Или мне позвать лакея?
– Я сам. – Он перевернулся на живот и встал на четвереньки. – Ноги не кривые.
– Знаю. – Ли тоже поднялась из своего не слишком приличного положения на полу. – Чашка кофе и хороший сон – и твои ноги будут как новенькие. Идем, тебе нужно лечь в постель.
Положив его руку к себе на плечи, Ли оперлась о его бок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83