Уиллс и Рич ей не поверили. А вдобавок решили, что и я не верю.
Уиллс то и дело возвращался к Донато, стараясь вынудить ее к признанию, что она знакома с подозреваемым. Рич настаивал на том, что она прекрасно знала, чем занимается Гейнс, и, конечно, была его сообщницей. Чтобы про своего сожителя и не знать...
Тут я его перебил:
— Хватит, Джо! Мисс Баркер добровольно дала исчерпывающие показания, а вы пытаетесь извратить их и подать как признание.
— Если кто-то что-то извращает, так я знаю — кто.
— Ну а эта блондинка, — вмешался Уиллс, — которую вы, по вашим словам, видели у Гейнса в каньоне?
— Да, я ее видела, — ответила Элла.
— А описать ее можете?
Она обвела мужские лица взглядом, полным отчаяния.
— Я спрашиваю, описать ее вы можете?
— Дайте же ей собраться с мыслями, лейтенант! Уиллс свирепо оглянулся на меня:
— Описать кого-нибудь, если ты говоришь правду, можно и не собравшись с мыслями.
— Но зачем бы я стала врать про нее? — сказала Элла.
— Если она не существует, например. А если она существует, так опишите ее нам.
— Так я же не отказываюсь. Она очень красивая. Хотя свежести уже нет — ну, вы понимаете, о чем я говорю. И крашеная, по-моему. Но все равно очень красивая. Вы в кино ходите?
— При чем тут это?
— А вы когда-нибудь видели новую звезду, ну, Холли Мэй? Так вот женщина, которую лапал Ларри, похожа на Холли Мэй.
Уиллс и Рич обменялись ироническим взглядом. И Рич сказал:
— Какое отношение кинозвезда может иметь к таким подонкам?
— Но я же не сказала, что это она. Я сказала, что она похожа на нее!
— А вы уверены, что она существует на самом деле? Тут я озлился, сказал Элле, чтобы она перестала отвечать, и вышел. Уиллс и Рич вышли следом за мной.
— Вы совершаете ошибку, — сказал лейтенант. — Ведь теперь речь идет об убийстве. Ваша клиенточка сильно вляпалась. Лучше откройте все свои карты.
Джо Рич кивнул.
— Ваш долг перед вашей клиенткой — втолковать ей, что она должна рассказать правду. Я знаю, к чему клонится дело, когда свидетель начинает описывать лица с экрана. У меня гораздо больше опыта...
— Но пользы вам от него чуть. Слышите правду и не узнаете ее!
— Да неужели? Пусть она изложит эту версию в суде, и мы от нее камня на камне не оставим.
— Как бы не так!
Уиллс положил мне на плечо ладонь:
— Ладно-ладно, не нервничайте. Так до конца жизни и будете вспыхивать по всякому поводу? Пора бы чему-то научиться.
— Она же водит вас за нос, — сказал Рич. — А вам самолюбие мешает признать это.
Но я уже ослеп от ярости, пропитавшись адреналином. Повернувшись на каблуках, я вышел. На этот раз они не последовали за мной.
Телефонная будка в вестибюле остановила меня, точно часовой. Я прыгнул в нее и позвонил домой.
— А я поняла, что это ты, — сказала Салли. — Чуть он затрезвонил. Теперь ты поверишь в телепатию?
— Ну, раз уж у тебя столь сильно развито умение читать мысли на расстоянии, так скажи, зачем я звоню.
— Только не говори, что ты не вернешься домой к обеду! Я обошел этот скользкий вопрос:
— Ты все время ходишь в кино. Имя актрисы Холли Мэй тебе что-нибудь говорит?
— Еще бы! Ее все знают.
— Кроме меня.
— Только потому, что ты помешан на своей работе. Води ты меня в кино почаще, знал бы, что делается на свете. Но только она больше не снимается. Решила покончить с крысиными гонками, пока безвозвратно не лишилась душевного здоровья. Последнее — прямая цитата.
— Ты опять почитываешь журналы о кино?
— Нет. Так она мне сама объяснила.
— Ты знакома с Холли Мэй?
— С понедельника.
— А почему мне ничего не сказала?
— Вчера вечером попыталась, но ты не стал слушать. Мы встретились в больнице в понедельник днем. Она спросила у меня, который час. Я ей сказала и спросила: «А вы не Холли Мэй?» Она не стала отрицать, но добавила, что не хочет, чтобы об этом стало известно. Она предпочтет сохранить инкогнито.
— А что она тут делает?
— Насколько я поняла, она живет тут с мужем в уединении. Но разговаривали мы минуты две — меня позвал доктор Тренч. Он говорит, что для женщины на девятом месяце я в прекрасной форме.
— Чудесно. А фамилии мужа она не назвала?
— Нет. Но я запомнила ее с прошлого лета, когда читала в газетах об их свадьбе. По-моему, она вышла за канадца, разбогатевшего на нефти. Фамилия у него вроде бы шотландская — Баллантайн или что-то в этом духе. Во всяком случае она как будто не прогадала, если судить по норковому манто и прочему и прочему.
— Но что она за женщина?
— Для киноактрисы очень симпатичная, без вывертов. Спросила, когда мой срок и вообще. Сногсшибательная красавица, но головы ей это вроде бы не вскружило. А что?
— Да, собственно, ничего. Просто ее упомянули. А я и понятия не имел, что она живет тут.
— Ну тут полным-полно людей, про которых ты даже не слышал. — В голосе Салли появились зловещие ноты. — Например, никому не ведомая домохозяйка, умеющая сотворить шедевр из ноги барашка. Она сидит в своем скромном жилище, ожидая, когда же ее талант получит признание...
— Ты готовишь ногу барашка?
— Уже приготовила. С мятным желе. Я знаю, Билл, что мы не можем позволять себе подобную роскошь, но мне захотелось угостить тебя чем-нибудь повкуснее, а то последнее время я часами грежу и совсем тебя забросила. Ты ведь вернешься к обеду?
— Потороплюсь как смогу. Поставь в духовку.
— Ногу барашка в духовку ставить нельзя! Она высохнет!
— Так это же объедение! Что может быть вкуснее вяленого мяса?
Салли повесила трубку, не дослушав меня, а в моих жилах опять разбушевался адреналин. Я решил прогуляться пешком, чтобы его утихомирить. И что-то — но только не телепатия! — повлекло меня по длинной Главной улице в сторону трущоб.
5
На двери в лавке Бродмена красовалась полицейская печать. Я заглянул в запыленную витрину. Косые лучи вечернего солнца ложились на мебель и всякий брик-а-брак, припасенные Бродменом на черный день до того, как дни перестали для него существовать.
Тут я обнаружил, что прислушиваюсь к голосам, доносящимся из-за соседней двери: надрывный женский и пробивающийся сквозь него мужской — глуховатый и сердитый. Я направился туда и заглянул в окно закусочной. Мужчина в белом колпаке препирался через стойку с черноволосой женщиной, цеплявшейся за край стойки словно за уступ скалы, сорваться с которого означало бы смерть.
— Но они его убьют! — кричала она.
— И пусть. Он сам напросился.
— А как же я?
— Тебе будет только лучше.
Его глаза под белым колпаком были словно две щелки, залитые коричневой жидкостью. Вдруг они расширились — он увидел меня сквозь стекло двери. Я подергал ручку. Заперто.
Он помотал кудрявой головой и махнул мне — уходи. Рука его двигалась толчками, точно крыло семафора. Я указал на плакатик в витрине: «Открыто с 7 утра до полуночи».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Уиллс то и дело возвращался к Донато, стараясь вынудить ее к признанию, что она знакома с подозреваемым. Рич настаивал на том, что она прекрасно знала, чем занимается Гейнс, и, конечно, была его сообщницей. Чтобы про своего сожителя и не знать...
Тут я его перебил:
— Хватит, Джо! Мисс Баркер добровольно дала исчерпывающие показания, а вы пытаетесь извратить их и подать как признание.
— Если кто-то что-то извращает, так я знаю — кто.
— Ну а эта блондинка, — вмешался Уиллс, — которую вы, по вашим словам, видели у Гейнса в каньоне?
— Да, я ее видела, — ответила Элла.
— А описать ее можете?
Она обвела мужские лица взглядом, полным отчаяния.
— Я спрашиваю, описать ее вы можете?
— Дайте же ей собраться с мыслями, лейтенант! Уиллс свирепо оглянулся на меня:
— Описать кого-нибудь, если ты говоришь правду, можно и не собравшись с мыслями.
— Но зачем бы я стала врать про нее? — сказала Элла.
— Если она не существует, например. А если она существует, так опишите ее нам.
— Так я же не отказываюсь. Она очень красивая. Хотя свежести уже нет — ну, вы понимаете, о чем я говорю. И крашеная, по-моему. Но все равно очень красивая. Вы в кино ходите?
— При чем тут это?
— А вы когда-нибудь видели новую звезду, ну, Холли Мэй? Так вот женщина, которую лапал Ларри, похожа на Холли Мэй.
Уиллс и Рич обменялись ироническим взглядом. И Рич сказал:
— Какое отношение кинозвезда может иметь к таким подонкам?
— Но я же не сказала, что это она. Я сказала, что она похожа на нее!
— А вы уверены, что она существует на самом деле? Тут я озлился, сказал Элле, чтобы она перестала отвечать, и вышел. Уиллс и Рич вышли следом за мной.
— Вы совершаете ошибку, — сказал лейтенант. — Ведь теперь речь идет об убийстве. Ваша клиенточка сильно вляпалась. Лучше откройте все свои карты.
Джо Рич кивнул.
— Ваш долг перед вашей клиенткой — втолковать ей, что она должна рассказать правду. Я знаю, к чему клонится дело, когда свидетель начинает описывать лица с экрана. У меня гораздо больше опыта...
— Но пользы вам от него чуть. Слышите правду и не узнаете ее!
— Да неужели? Пусть она изложит эту версию в суде, и мы от нее камня на камне не оставим.
— Как бы не так!
Уиллс положил мне на плечо ладонь:
— Ладно-ладно, не нервничайте. Так до конца жизни и будете вспыхивать по всякому поводу? Пора бы чему-то научиться.
— Она же водит вас за нос, — сказал Рич. — А вам самолюбие мешает признать это.
Но я уже ослеп от ярости, пропитавшись адреналином. Повернувшись на каблуках, я вышел. На этот раз они не последовали за мной.
Телефонная будка в вестибюле остановила меня, точно часовой. Я прыгнул в нее и позвонил домой.
— А я поняла, что это ты, — сказала Салли. — Чуть он затрезвонил. Теперь ты поверишь в телепатию?
— Ну, раз уж у тебя столь сильно развито умение читать мысли на расстоянии, так скажи, зачем я звоню.
— Только не говори, что ты не вернешься домой к обеду! Я обошел этот скользкий вопрос:
— Ты все время ходишь в кино. Имя актрисы Холли Мэй тебе что-нибудь говорит?
— Еще бы! Ее все знают.
— Кроме меня.
— Только потому, что ты помешан на своей работе. Води ты меня в кино почаще, знал бы, что делается на свете. Но только она больше не снимается. Решила покончить с крысиными гонками, пока безвозвратно не лишилась душевного здоровья. Последнее — прямая цитата.
— Ты опять почитываешь журналы о кино?
— Нет. Так она мне сама объяснила.
— Ты знакома с Холли Мэй?
— С понедельника.
— А почему мне ничего не сказала?
— Вчера вечером попыталась, но ты не стал слушать. Мы встретились в больнице в понедельник днем. Она спросила у меня, который час. Я ей сказала и спросила: «А вы не Холли Мэй?» Она не стала отрицать, но добавила, что не хочет, чтобы об этом стало известно. Она предпочтет сохранить инкогнито.
— А что она тут делает?
— Насколько я поняла, она живет тут с мужем в уединении. Но разговаривали мы минуты две — меня позвал доктор Тренч. Он говорит, что для женщины на девятом месяце я в прекрасной форме.
— Чудесно. А фамилии мужа она не назвала?
— Нет. Но я запомнила ее с прошлого лета, когда читала в газетах об их свадьбе. По-моему, она вышла за канадца, разбогатевшего на нефти. Фамилия у него вроде бы шотландская — Баллантайн или что-то в этом духе. Во всяком случае она как будто не прогадала, если судить по норковому манто и прочему и прочему.
— Но что она за женщина?
— Для киноактрисы очень симпатичная, без вывертов. Спросила, когда мой срок и вообще. Сногсшибательная красавица, но головы ей это вроде бы не вскружило. А что?
— Да, собственно, ничего. Просто ее упомянули. А я и понятия не имел, что она живет тут.
— Ну тут полным-полно людей, про которых ты даже не слышал. — В голосе Салли появились зловещие ноты. — Например, никому не ведомая домохозяйка, умеющая сотворить шедевр из ноги барашка. Она сидит в своем скромном жилище, ожидая, когда же ее талант получит признание...
— Ты готовишь ногу барашка?
— Уже приготовила. С мятным желе. Я знаю, Билл, что мы не можем позволять себе подобную роскошь, но мне захотелось угостить тебя чем-нибудь повкуснее, а то последнее время я часами грежу и совсем тебя забросила. Ты ведь вернешься к обеду?
— Потороплюсь как смогу. Поставь в духовку.
— Ногу барашка в духовку ставить нельзя! Она высохнет!
— Так это же объедение! Что может быть вкуснее вяленого мяса?
Салли повесила трубку, не дослушав меня, а в моих жилах опять разбушевался адреналин. Я решил прогуляться пешком, чтобы его утихомирить. И что-то — но только не телепатия! — повлекло меня по длинной Главной улице в сторону трущоб.
5
На двери в лавке Бродмена красовалась полицейская печать. Я заглянул в запыленную витрину. Косые лучи вечернего солнца ложились на мебель и всякий брик-а-брак, припасенные Бродменом на черный день до того, как дни перестали для него существовать.
Тут я обнаружил, что прислушиваюсь к голосам, доносящимся из-за соседней двери: надрывный женский и пробивающийся сквозь него мужской — глуховатый и сердитый. Я направился туда и заглянул в окно закусочной. Мужчина в белом колпаке препирался через стойку с черноволосой женщиной, цеплявшейся за край стойки словно за уступ скалы, сорваться с которого означало бы смерть.
— Но они его убьют! — кричала она.
— И пусть. Он сам напросился.
— А как же я?
— Тебе будет только лучше.
Его глаза под белым колпаком были словно две щелки, залитые коричневой жидкостью. Вдруг они расширились — он увидел меня сквозь стекло двери. Я подергал ручку. Заперто.
Он помотал кудрявой головой и махнул мне — уходи. Рука его двигалась толчками, точно крыло семафора. Я указал на плакатик в витрине: «Открыто с 7 утра до полуночи».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62