Ведь Великий Мумрик был камешком, всего-навсего причудливым маленьким камешком. Однако же этого камешка было достаточно, чтобы подогревать войну Роз! Да, да, ведь частенько так мало нужно, чтобы вспыхнула война! Полицейский Бьёрк вздохнул. Затем задумчиво перешел мост, чтобы взглянуть на автомобиль, поставленный на другом берегу реки, там, где стоянка была запрещена. Но на полпути он остановился и устремил глубокомысленный взгляд в воду, спокойно плескавшуюся под аркой моста. Там по течению плыла старая газета. Она тихонько покачивалась на волнах, возвещая большими буквами сенсационную новость, которая была свежей вчера или позавчера, а может, и на прошлой неделе. Полицейский Бьёрк рассеянно прочитал:
НЕПРОБИВАЕМЫЙ ЛЕГКИЙ МЕТАЛЛ - РЕВОЛЮЦИЯ В ОБЛАСТИ ВОЕННОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ.
Шведский ученый разрешил проблему, которая занимает исследователей всего мира.
Бьёрк снова вздохнул. Подумать только, если бы люди воевали лишь из-за великих мумриков! Тогда и военная промышленность была бы не нужна!
Но ему надо было взглянуть на автомобиль, стоявший в неположенном месте.
* * *
- В боярышнике за развалинами замка - там они станут искать прежде всего, - убеждал друзей Калле и, очень довольный своей догадкой, весело отпрыгнул в сторону.
- Точно, - подтвердила Ева Лотта. - Лучшего места для сорочьего гнезда и не придумаешь.
- Потому-то я и оставил там небольшое письмецо для Алых, - сказал Андерс. - Они жутко рассердятся, когда его прочитают. По-моему, стоит здесь остановиться и подождать, пока они явятся.
Прямо перед ними на вершине холма вздымал навстречу бледно-голубому летнему небу свои разрушенные арки старый замок. Он лежал там, всеми покинутый, недружелюбный старый замок, веками преданный забвению и упадку.
Прямо перед ним внизу раскинулись городские строения. И лишь немногие из них нерешительно вскарабкались наверх, приблизившись к могущественному соседу, стоявшему на самой вершине крутого обрыва. Подобно сторожевой заставе расположился на полпути к развалинам старый дом, скрытый наполовину пышными зарослями боярышника, сирени и вишни. Полуразвалившийся забор из реек окружал эту идиллическую картину, и, прислонившись спиной к этому забору, Андерс решил дождаться здесь отступления Алых.
- «У заброшенного замка», - произнес Калле и бросился в траву рядом с Андерсом. - Это смотря откуда считать и с чем сравнивать. Если отсюда до Южного полюса, то это далеко. А если, к примеру, спрятать Великого Мумрика в окрестностях Хеслехольма, можно все же утверждать, что это «у заброшенного замка».
- Ты прав, - сказала Ева Лотта. - Разве мы говорили, что сорочье гнездо прямо-таки за углом старого замка? Но Алые слишком тупы, чтобы это понять.
- Они на коленях должны благодарить нас, - угрюмо буркнул Андерс. - Вместо того чтобы спрятать Великого Мумрика в окрестностях Хеслехольма, про который никак не скажешь, что он близко, мы спрятали Мумрика совсем рядом, недалеко от дома Эклунда. Это с нашей стороны весьма любезно.
- Точно, весьма любезно, - засмеялась довольная Ева Лотта. А потом неожиданно добавила: - Посмотрите-ка, на крыльце веранды сидит маленький мальчик.
Они посмотрели. На крыльце веранды действительно сидел маленький мальчик. И этого было достаточно, чтобы Ева Лотта разом забыла про Великого Мумрика. У живой и непосредственной Евы Лотты, этого испытанного и храброго воина, бывали минуты женской слабости. Тогда не помогало даже то, что предводитель Белых Роз пытался заставить ее понять: такое просто неуместно во время войны. Андерса и Калле всегда немного смущало и озадачивало поведение Евы Лотты, как только она сталкивалась с маленькими детьми. Насколько Андерс и Калле могли понять, все малыши были одинаково настырные, надоедливые, вечно мокрые и сопливые. Но Еве Лотте они казались маленькими очаровательными светлыми эльфами. Стоило ей попасть в волшебный круг таких вот светлых эльфов, как сердце этой маленькой, похожей на мальчишку амазонки смягчалось. И вела она себя так, что, по мнению Андерса, это было проявлением непозволительной слабости: она протягивала руки к малышу, а в голосе ее появлялись удивительнейшие, нежнейшие нотки, заставлявшие Калле и Андерса содрогаться от возмущения. В такие минуты дерзкой, задорной, сверхмужественной Евы Лотты, рыцаря Белой Розы, как не бывало! Ее словно ветром сдувало. Не хватало только, чтобы Алые застали ее врасплох в минуту подобной женской слабости. Тогда на боевом щите Белых Роз появилось бы позорное пятно, которое трудно было бы смыть. Так считали Калле с Андерсом.
Малыш, сидевший на крыльце, конечно, заметил, что у калитки происходит нечто необычное, и медленно зашагал по садовой дорожке. А увидев Еву Лотту, остановился.
- Привет! - чуть нерешительно сказал он.
Ева Лотта стояла у калитки, и на лице ее блуждала «дурацкая», как говорил Андерс, улыбка.
- Привет! - ответила она. - Как тебя зовут?
Малыш рассматривал ее своими серьезными темно-синими глазами и, казалось, не обращал внимания на ее «дурацкую» улыбку.
- Меня зовут Расмус, - сказал он, выводя узоры большим пальцем ноги на песке садовой дорожки.
Потом подошел ближе, просунул свою маленькую, курносую, веснушчатую мордочку сквозь рейки калитки и вдруг увидел сидевших на траве Калле и Андерса. Его серьезное личико расплылось в широкую, восхищенную улыбку.
- Привет! - сказал он. - Меня зовут Расмус.
- Да, это мы уже слышали, - снисходительно отозвался Калле.
- Сколько тебе лет? - спросила Ева Лотта.
- Пять, - ответил Расмус. - А в будущем году исполнится шесть. А сколько исполнится тебе в будущем году?
Ева Лотта засмеялась.
- В будущем году я буду уже старой-престарой тетенькой, - сказала она. - А что ты тут делаешь, ты живешь у Эклунда?
- Нет, - ответил Расмус. - Я живу у своего папы.
- А он живет здесь, в этом доме?
- Ясное дело, он живет здесь, - оскорбился Расмус. - Иначе я не мог бы жить у него, понятно тебе?
- Железная логика, Ева Лотта, - сказал Андерс.
- Ее зовут Ева Лотта? - спросил Расмус, большим пальцем ноги указав на Еву Лотту.
- Да, ее зовут Ева Лотта, - ответила сама Ева Лотта. - И ей кажется, что ты - симпатяга.
Поскольку Алые еще не показывались, девочка быстренько перебралась через калитку к симпатичному ребенку из сада Эклунда.
Расмус не мог не заметить, что по крайней мере один человек из трех им очень заинтересовался, и решил ответить учтивостью на учтивость. Надо было только найти подходящую тему для беседы.
- Мой папа делает листовое железо, - подумав, сообщил он.
- Он делает жесть? - переспросила Ева Лотта. - Стало быть, он жестянщик?
- Никакой он не жестянщик, - рассердился Расмус. - Он профессор, который делает листовое железо.
- Ой, как здорово! Раз так, он сделает жестяной противень для моего папы, - обрадовалась Ева Лотта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
НЕПРОБИВАЕМЫЙ ЛЕГКИЙ МЕТАЛЛ - РЕВОЛЮЦИЯ В ОБЛАСТИ ВОЕННОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ.
Шведский ученый разрешил проблему, которая занимает исследователей всего мира.
Бьёрк снова вздохнул. Подумать только, если бы люди воевали лишь из-за великих мумриков! Тогда и военная промышленность была бы не нужна!
Но ему надо было взглянуть на автомобиль, стоявший в неположенном месте.
* * *
- В боярышнике за развалинами замка - там они станут искать прежде всего, - убеждал друзей Калле и, очень довольный своей догадкой, весело отпрыгнул в сторону.
- Точно, - подтвердила Ева Лотта. - Лучшего места для сорочьего гнезда и не придумаешь.
- Потому-то я и оставил там небольшое письмецо для Алых, - сказал Андерс. - Они жутко рассердятся, когда его прочитают. По-моему, стоит здесь остановиться и подождать, пока они явятся.
Прямо перед ними на вершине холма вздымал навстречу бледно-голубому летнему небу свои разрушенные арки старый замок. Он лежал там, всеми покинутый, недружелюбный старый замок, веками преданный забвению и упадку.
Прямо перед ним внизу раскинулись городские строения. И лишь немногие из них нерешительно вскарабкались наверх, приблизившись к могущественному соседу, стоявшему на самой вершине крутого обрыва. Подобно сторожевой заставе расположился на полпути к развалинам старый дом, скрытый наполовину пышными зарослями боярышника, сирени и вишни. Полуразвалившийся забор из реек окружал эту идиллическую картину, и, прислонившись спиной к этому забору, Андерс решил дождаться здесь отступления Алых.
- «У заброшенного замка», - произнес Калле и бросился в траву рядом с Андерсом. - Это смотря откуда считать и с чем сравнивать. Если отсюда до Южного полюса, то это далеко. А если, к примеру, спрятать Великого Мумрика в окрестностях Хеслехольма, можно все же утверждать, что это «у заброшенного замка».
- Ты прав, - сказала Ева Лотта. - Разве мы говорили, что сорочье гнездо прямо-таки за углом старого замка? Но Алые слишком тупы, чтобы это понять.
- Они на коленях должны благодарить нас, - угрюмо буркнул Андерс. - Вместо того чтобы спрятать Великого Мумрика в окрестностях Хеслехольма, про который никак не скажешь, что он близко, мы спрятали Мумрика совсем рядом, недалеко от дома Эклунда. Это с нашей стороны весьма любезно.
- Точно, весьма любезно, - засмеялась довольная Ева Лотта. А потом неожиданно добавила: - Посмотрите-ка, на крыльце веранды сидит маленький мальчик.
Они посмотрели. На крыльце веранды действительно сидел маленький мальчик. И этого было достаточно, чтобы Ева Лотта разом забыла про Великого Мумрика. У живой и непосредственной Евы Лотты, этого испытанного и храброго воина, бывали минуты женской слабости. Тогда не помогало даже то, что предводитель Белых Роз пытался заставить ее понять: такое просто неуместно во время войны. Андерса и Калле всегда немного смущало и озадачивало поведение Евы Лотты, как только она сталкивалась с маленькими детьми. Насколько Андерс и Калле могли понять, все малыши были одинаково настырные, надоедливые, вечно мокрые и сопливые. Но Еве Лотте они казались маленькими очаровательными светлыми эльфами. Стоило ей попасть в волшебный круг таких вот светлых эльфов, как сердце этой маленькой, похожей на мальчишку амазонки смягчалось. И вела она себя так, что, по мнению Андерса, это было проявлением непозволительной слабости: она протягивала руки к малышу, а в голосе ее появлялись удивительнейшие, нежнейшие нотки, заставлявшие Калле и Андерса содрогаться от возмущения. В такие минуты дерзкой, задорной, сверхмужественной Евы Лотты, рыцаря Белой Розы, как не бывало! Ее словно ветром сдувало. Не хватало только, чтобы Алые застали ее врасплох в минуту подобной женской слабости. Тогда на боевом щите Белых Роз появилось бы позорное пятно, которое трудно было бы смыть. Так считали Калле с Андерсом.
Малыш, сидевший на крыльце, конечно, заметил, что у калитки происходит нечто необычное, и медленно зашагал по садовой дорожке. А увидев Еву Лотту, остановился.
- Привет! - чуть нерешительно сказал он.
Ева Лотта стояла у калитки, и на лице ее блуждала «дурацкая», как говорил Андерс, улыбка.
- Привет! - ответила она. - Как тебя зовут?
Малыш рассматривал ее своими серьезными темно-синими глазами и, казалось, не обращал внимания на ее «дурацкую» улыбку.
- Меня зовут Расмус, - сказал он, выводя узоры большим пальцем ноги на песке садовой дорожки.
Потом подошел ближе, просунул свою маленькую, курносую, веснушчатую мордочку сквозь рейки калитки и вдруг увидел сидевших на траве Калле и Андерса. Его серьезное личико расплылось в широкую, восхищенную улыбку.
- Привет! - сказал он. - Меня зовут Расмус.
- Да, это мы уже слышали, - снисходительно отозвался Калле.
- Сколько тебе лет? - спросила Ева Лотта.
- Пять, - ответил Расмус. - А в будущем году исполнится шесть. А сколько исполнится тебе в будущем году?
Ева Лотта засмеялась.
- В будущем году я буду уже старой-престарой тетенькой, - сказала она. - А что ты тут делаешь, ты живешь у Эклунда?
- Нет, - ответил Расмус. - Я живу у своего папы.
- А он живет здесь, в этом доме?
- Ясное дело, он живет здесь, - оскорбился Расмус. - Иначе я не мог бы жить у него, понятно тебе?
- Железная логика, Ева Лотта, - сказал Андерс.
- Ее зовут Ева Лотта? - спросил Расмус, большим пальцем ноги указав на Еву Лотту.
- Да, ее зовут Ева Лотта, - ответила сама Ева Лотта. - И ей кажется, что ты - симпатяга.
Поскольку Алые еще не показывались, девочка быстренько перебралась через калитку к симпатичному ребенку из сада Эклунда.
Расмус не мог не заметить, что по крайней мере один человек из трех им очень заинтересовался, и решил ответить учтивостью на учтивость. Надо было только найти подходящую тему для беседы.
- Мой папа делает листовое железо, - подумав, сообщил он.
- Он делает жесть? - переспросила Ева Лотта. - Стало быть, он жестянщик?
- Никакой он не жестянщик, - рассердился Расмус. - Он профессор, который делает листовое железо.
- Ой, как здорово! Раз так, он сделает жестяной противень для моего папы, - обрадовалась Ева Лотта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34