Население Страйтема, сказал он, в течение нескольких месяцев прошлого года грабили и притесняли пруссаки, так что теперь они разорены и неспособны предоставить требуемое продовольствие.
Все было напрасно. Капитана Мерсера и его солдат было не заставить куда-либо ехать; в действительности все деревни в округе быстро заполнялись солдатами кавалерии, ожидавшими приказов лорда Эксбриджа. Постепенно солдаты разместились среди местного населения довольно сносно; как оказалось, Страйтем не настолько обнищал, как утверждал мэр: напротив, там в изобилии водилось много хорошего - "лучшее молоко, яйца и масло, какое я видел в своей жизни, и в избытке", как пишет Мерсер. "За все время нашего пребывания в Страйтеме мы не видели ничего, кроме изобилия". Крестьяне процветали - в вознаграждение своих неустанных трудов. Клевер, основная пища лошадей в это время года, в такой плодородной почве был столь густым, что, казалось, можно ходить по нему, не касаясь земли. "Но меня более всего поразила высота ржи, - пишет Мерсер. - На одном поле, через которое я проезжал почти каждый день, она достигала моей головы, а подо мной была маленькая лошадь по кличке Коссак высотой около 14 3/4 ладони, так что рожь была высотой не менее семи или восьми футов81, ко-лосья были необыкновенно полными и ладными". Погода стояла теплая и солнечная, с хорошим полезным дождиком время от времени; куда ни глянь, повсюду можно было увидеть изобилие и припасы.
Долгими светлыми вечерами солдаты присоединялись к поселянам в распивочной около церкви и проводили несколько часов за выпивкой и болтовней. "Любопытно, - пишет капитан Мерсер, - что когда одного сержант-майора спросили, как они понимают друг друга, он ответил, что солдат из Йоркшира, Ланкашира и Линкольншира, говоривших на своих родных диалектах, понимали очень хорошо, и они так же хорошо понимали фламандский своих веселых собутыльников". Иногда вспыхивали ссоры, по причине, без сомнения, местного обычая пить дешево продаваемый джин, который капитан Мерсер описывает как "отвратительный сорт спирта". "Хотя наши солдаты были отличные ребята и обычно очень стойкие, но, как все англичане, они не могли удержаться от стаканчика за компанию и избежать всех последствий оного; если их и можно извинить, то только потому, что им приходилось пить этот вредный спирт, поскольку в этой стране пиво было отвратительного качества, более всего напоминавшее смесь воды с навозом".
В целом населению Страйтема не на что было жаловаться, хотя Карл и был склонен к вольностям - в убеждении, что солдат имеет на это право; но герцог Веллингтон запретил грабежи, и за поставки обычно платили. Солдаты вели себя хорошо, под командованием хорошего офицера они причиняли сравнительно мало вреда, разъезжая по полям, которые в других случаях бессмысленно вытаптывались.
Работы было немного, и в целом жизнь проходила для войск довольно мирно; в мае даже муштра стала редкостью. "Вся страна столь плотно покрыта пашнями, что лишь много времени спустя после прибытия в Страйтем мы нашли место для того, чтобы хотя бы построить наши войска, не только что их упражнять". На самом деле долгие и солнечные дни были столь приятны, что никто не хотел их окончания. Офицеры, в зависимости от темперамента, проводили время в Брюсселе или обследовали окрестности. Те, кто ездил в Брюссель, вечером возвращались со свежей военной информацией; никто не имел ни малейшего представления о том, что их ждет, но было много разговоров о возможном вторжении наполеоновской армии. Мерсер пишет: "Пока наша армия купалась в роскоши этой прекрасной страны, противник, как мы поняли, концентрировал силы возле нашей границы, готовясь к мощному удару, который должен был отбросить нас к морю. В армии стало известно, что, дабы отразить надвигающееся вторжение, герцог выбрал две позиции неподалеку от Брюсселя в местечке у деревни Ватерлоо и в Хале, где сходятся дороги из Ата и Монса. Говорили, что он намерен ожидать нападения в одном из них, в зависимости от того, откуда будет наступать неприятель. Он часто приезжал на эти позиции в сопровождении лишь одного драгуна, глубоко их изучая и, вероятнее всего, разрабатывая планы их взятия и защиты. Примерно в это же время, в подтверждение сообщений о том, что французская армия вскоре будет наступать, мы получили приказ избавиться от всего лишнего багажа: нам дали понять, что в случае перехода границы армия должна быть готова бросить все, кроме того, что можно нести, поскольку операция будет самого активного свойства".
Герцог, все еще страдая от скудости поставок, терпеливо организовывал хорошую армию, насколько это было возможно при имевшихся средствах. "Для операции в Бельгии, - писал он 3 мая, - я сейчас могу поставить под ружье 70 000 солдат, Блюхер - 80 000; так что я надеюсь, мы сможем хорошо посчитаться с Бонапартом".
Союзникам помогло поражение Мюрата, разгромленного австрийской армией. В Толентино 2 и 3 мая произошло кровавое сражение, в котором наполеоновская армия потеряла 4000 человек убитыми и ранеными, а также оружие и припасы. Мюрат бежал на юг, его армия была распущена. Он достиг Неаполя, чтобы увидеть, как его жена вместе с детьми покидает город, и самому на следующий день уехать, переодевшись моряком.
В тот же день, 19 мая, Веллингтон написал лорду Эксбриджу: "У меня есть самые страшные сведения о французской кавалерии. У них сейчас 16 000 кавалеристов, из которых 6000 кирасиров. Они вскоре получат лошадей, чтобы поднять еще 42 000 солдат кавалерии, тяжелой и легкой. Сообщается, что Мюрат бежал из Италии морем; по другим сведениям, он, кажется, прибыл в Париж. Вероятнее всего, он будет ими командовать".
Мюрат, будучи тогда одним из самых знаменитых кавалерийских командиров, ничего не желал так сильно, как загладить свое поражение в Италии, поведя недавно сфомированные полки наполеоновской армии на победу в Бельгию. По прибытии на южный берег Франции он поспешил отправить письмо своему сводному брату-императору с предложением своих услуг. Однако ему холодно и наотрез отказали, приказав оставаться на месте.
6.
Ослабление сил Наполеона;
военные планы;
Майское поле
Де Меневаль решил вернуться во Францию. Хотя императрица Мария Луиза хотела, чтобы он остался с ней, и неизменно была к нему добра и внимательна, он чувствовал, что не в состоянии более служить госпоже, чье поведение его глубоко шокировало. Он полагал, что Мария Луиза ответственна за то опасное и практически безнадежное положение, в котором оказался Наполеон, и здесь он был до некоторой степени прав, поскольку только она соединяла его с европейскими династиями и только она могла примирить его с ними. Робкая, добродушная, она видела свое будущее сквозь розовые очки и проводила время в написании бесконечных писем своему любовнику, графу Нейппергу, который, преследуя Мюрата по всей Италии, все же находил время посылать ей ответы с каждой почтой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Все было напрасно. Капитана Мерсера и его солдат было не заставить куда-либо ехать; в действительности все деревни в округе быстро заполнялись солдатами кавалерии, ожидавшими приказов лорда Эксбриджа. Постепенно солдаты разместились среди местного населения довольно сносно; как оказалось, Страйтем не настолько обнищал, как утверждал мэр: напротив, там в изобилии водилось много хорошего - "лучшее молоко, яйца и масло, какое я видел в своей жизни, и в избытке", как пишет Мерсер. "За все время нашего пребывания в Страйтеме мы не видели ничего, кроме изобилия". Крестьяне процветали - в вознаграждение своих неустанных трудов. Клевер, основная пища лошадей в это время года, в такой плодородной почве был столь густым, что, казалось, можно ходить по нему, не касаясь земли. "Но меня более всего поразила высота ржи, - пишет Мерсер. - На одном поле, через которое я проезжал почти каждый день, она достигала моей головы, а подо мной была маленькая лошадь по кличке Коссак высотой около 14 3/4 ладони, так что рожь была высотой не менее семи или восьми футов81, ко-лосья были необыкновенно полными и ладными". Погода стояла теплая и солнечная, с хорошим полезным дождиком время от времени; куда ни глянь, повсюду можно было увидеть изобилие и припасы.
Долгими светлыми вечерами солдаты присоединялись к поселянам в распивочной около церкви и проводили несколько часов за выпивкой и болтовней. "Любопытно, - пишет капитан Мерсер, - что когда одного сержант-майора спросили, как они понимают друг друга, он ответил, что солдат из Йоркшира, Ланкашира и Линкольншира, говоривших на своих родных диалектах, понимали очень хорошо, и они так же хорошо понимали фламандский своих веселых собутыльников". Иногда вспыхивали ссоры, по причине, без сомнения, местного обычая пить дешево продаваемый джин, который капитан Мерсер описывает как "отвратительный сорт спирта". "Хотя наши солдаты были отличные ребята и обычно очень стойкие, но, как все англичане, они не могли удержаться от стаканчика за компанию и избежать всех последствий оного; если их и можно извинить, то только потому, что им приходилось пить этот вредный спирт, поскольку в этой стране пиво было отвратительного качества, более всего напоминавшее смесь воды с навозом".
В целом населению Страйтема не на что было жаловаться, хотя Карл и был склонен к вольностям - в убеждении, что солдат имеет на это право; но герцог Веллингтон запретил грабежи, и за поставки обычно платили. Солдаты вели себя хорошо, под командованием хорошего офицера они причиняли сравнительно мало вреда, разъезжая по полям, которые в других случаях бессмысленно вытаптывались.
Работы было немного, и в целом жизнь проходила для войск довольно мирно; в мае даже муштра стала редкостью. "Вся страна столь плотно покрыта пашнями, что лишь много времени спустя после прибытия в Страйтем мы нашли место для того, чтобы хотя бы построить наши войска, не только что их упражнять". На самом деле долгие и солнечные дни были столь приятны, что никто не хотел их окончания. Офицеры, в зависимости от темперамента, проводили время в Брюсселе или обследовали окрестности. Те, кто ездил в Брюссель, вечером возвращались со свежей военной информацией; никто не имел ни малейшего представления о том, что их ждет, но было много разговоров о возможном вторжении наполеоновской армии. Мерсер пишет: "Пока наша армия купалась в роскоши этой прекрасной страны, противник, как мы поняли, концентрировал силы возле нашей границы, готовясь к мощному удару, который должен был отбросить нас к морю. В армии стало известно, что, дабы отразить надвигающееся вторжение, герцог выбрал две позиции неподалеку от Брюсселя в местечке у деревни Ватерлоо и в Хале, где сходятся дороги из Ата и Монса. Говорили, что он намерен ожидать нападения в одном из них, в зависимости от того, откуда будет наступать неприятель. Он часто приезжал на эти позиции в сопровождении лишь одного драгуна, глубоко их изучая и, вероятнее всего, разрабатывая планы их взятия и защиты. Примерно в это же время, в подтверждение сообщений о том, что французская армия вскоре будет наступать, мы получили приказ избавиться от всего лишнего багажа: нам дали понять, что в случае перехода границы армия должна быть готова бросить все, кроме того, что можно нести, поскольку операция будет самого активного свойства".
Герцог, все еще страдая от скудости поставок, терпеливо организовывал хорошую армию, насколько это было возможно при имевшихся средствах. "Для операции в Бельгии, - писал он 3 мая, - я сейчас могу поставить под ружье 70 000 солдат, Блюхер - 80 000; так что я надеюсь, мы сможем хорошо посчитаться с Бонапартом".
Союзникам помогло поражение Мюрата, разгромленного австрийской армией. В Толентино 2 и 3 мая произошло кровавое сражение, в котором наполеоновская армия потеряла 4000 человек убитыми и ранеными, а также оружие и припасы. Мюрат бежал на юг, его армия была распущена. Он достиг Неаполя, чтобы увидеть, как его жена вместе с детьми покидает город, и самому на следующий день уехать, переодевшись моряком.
В тот же день, 19 мая, Веллингтон написал лорду Эксбриджу: "У меня есть самые страшные сведения о французской кавалерии. У них сейчас 16 000 кавалеристов, из которых 6000 кирасиров. Они вскоре получат лошадей, чтобы поднять еще 42 000 солдат кавалерии, тяжелой и легкой. Сообщается, что Мюрат бежал из Италии морем; по другим сведениям, он, кажется, прибыл в Париж. Вероятнее всего, он будет ими командовать".
Мюрат, будучи тогда одним из самых знаменитых кавалерийских командиров, ничего не желал так сильно, как загладить свое поражение в Италии, поведя недавно сфомированные полки наполеоновской армии на победу в Бельгию. По прибытии на южный берег Франции он поспешил отправить письмо своему сводному брату-императору с предложением своих услуг. Однако ему холодно и наотрез отказали, приказав оставаться на месте.
6.
Ослабление сил Наполеона;
военные планы;
Майское поле
Де Меневаль решил вернуться во Францию. Хотя императрица Мария Луиза хотела, чтобы он остался с ней, и неизменно была к нему добра и внимательна, он чувствовал, что не в состоянии более служить госпоже, чье поведение его глубоко шокировало. Он полагал, что Мария Луиза ответственна за то опасное и практически безнадежное положение, в котором оказался Наполеон, и здесь он был до некоторой степени прав, поскольку только она соединяла его с европейскими династиями и только она могла примирить его с ними. Робкая, добродушная, она видела свое будущее сквозь розовые очки и проводила время в написании бесконечных писем своему любовнику, графу Нейппергу, который, преследуя Мюрата по всей Италии, все же находил время посылать ей ответы с каждой почтой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72