А кодироваться, дружище, есть смысл, когда боишься, что умрешь именно от курения. А когда знаешь, что в конце тебя ждет нечто иное, то какой смысл кодироваться?
Вошла секретарша. Увидев дымовую завесу, воскликнула:
- Виктор Степанович! Опять? Как же так? А я мужу вас в пример ставила.
- И правильно делала, - сказал Муравьев, отвернувшись к окну.
- Как же правильно, когда вы только месяц выдержали?
- А я и кодировался на один месяц. Мужу привет.
Когда секретарша ушла, Веревкин спросил:
- Отчего такой мрачный? Просто так или причины?
- Причины... Они на каждом углу.
Чертовски жаль, что они в разговоре, - Муравьев кивнул на магнитофон, - ни разу не произнесли её имя.
Объект да объект! Солдафоны чертовы! И этот охранник... Но я, собственно, ожидал, что он толком ничего не знает. Как он вообще? Вы его не сильно помяли?
- Мы его и не трогали. Привезли в затопленный подвал на Первомайскую, пристегнули к трубе и сказали, что так и оставим по колено в воде.
Пусть крысы с тобой разбираются.
Тут он и завопил.
- Не артачился?
- Нет, сразу на все согласился. В то же утро послание Дронову написал.
Все, как мы тогда разработали: если, мол, не прижмешь Блинова, то оба будете иметь бледный вид. Вот... Ждем результатов. Дронов, конечно, уже связался с Блиновым. Но как? То ли через третьи лица, то ли ещё как, но у нас пока тихо. Просто депутат сегодня с утра умотал куда-то, и все.
- Позвони-ка своим "дальнобойщикам", - доставая из пачки новую сигарету, сказал Муравьев.
- Нет смысла. Если что, они сами выйдут на связь.
Для Муравьева начались часы томительного ожидания. Обильный кофе и непрерывное курение привело его в состояние какого-то нервного похмелья, но коньяку не хотелось. Послали молодого сотрудника за шампанским.
Почти ежечасно из разных концов Москвы звонил Соколов и докладывал об очередном разговоре с родственниками захваченного омоновца - система обратной связи была такова, что Дронов мог передать о своем решении только через родственников своего подчиненного. Но ни подполковник, ни депутат не подавали признаков жизни.
"Блинов сейчас в панике, - рассуждал Муравьев, - он понимает, на какую сумму придется ему раскошелиться".
Только через день поступили нужные сообщения. "Дальнобойщики" доложили, что Блинов появился дома и отдает своим людям какие-то распоряжения: куда-то за кем-то их посылает. А следом в агентство явился сам Соколов. Блинов согласен на переговоры, оставил номер своего домашнего телефона.
Выдержав определенную паузу, сняв прослушивание с квартиры депутата, Муравьев позвонил из телефона-автомата. Он представился посредником в делах Марии Мироновой и поинтересовался, какой вариант встречи устроил бы депутата. Блинов, ожидавший, что ему тут же начнут диктовать условия, от такой корректности растерялся, подумал и начал дипломатично:
- Расклад интересов таков, что вам опасаться за свою жизнь в данном случае не приходится. В отличие, скажем, от меня. Поэтому я предпочел бы встретиться у меня дома. Надеюсь, адрес называть вам не нужно.
Условия таковы: в квартиру вы придете один, без оружия. Ваши люди должны остаться в машине. По-моему, все логично. Если с вами что-то случится, ваши люди замуруют меня в собственной квартире.
- Это точно, - сказал Муравьев.
Утром следующего дня" Муравьев открыл тяжелую дубовую дверь и вошел в знакомый сумрачно-роскошный подъезд. Охранники Блинова, не удовлетворившись отданным им пистолетом, тщательно обыскали Муравьева, осмотрели каждую складку на его одежде.
- Видите ли, - объяснил депутат этот обыск, - я не заинтересован, чтобы содержание нашей беседы вышло за пределы моего дома.
Он проводил сыщика в кабинет, указав одной рукой на кресло, а другой - на столик с коньяком и закуской.
- С утра воздержусь, - сказал Муравьев, кладя ногу на ногу и закуривая. Приступим?
Он четко и коротко изложил "условия Мироновой". Для того чтобы разойтись без негативных последствий, депутат должен ей компенсировать физический и моральный урон.
А именно...
- Понимаете? - Муравьев заострил внимание Блинова на своих последних словах. - За одни ваши проделки с её похищением вы достойны приличного срока. Вы хоть осознаете, что вы с ней сделали? Она до сих пор не может понять, что сейчас, осень или весна.
- Ужасно, ужасно, - пробормотал депутат.
- Мы не знаем истинных мотивов ваших поступков, да, по правде сказать, они нас мало волнуют. Речь о другом.
- Назовите конкретно условия, - нетерпеливо перебил Блинов.
- Мария Олеговна решила не обременять себя заботами по продаже своих акций, недвижимости... Она предлагает перевести на счет, который я вам назову, половину оценочной стоимости.
- Половину! - воскликнул Блинов. - Она в самом деле сошла с ума.
- Не исключено. Надеюсь, нет нужды напоминать, чья здесь заслуга?
- Нет, это ужасно... Нет, это просто немыслимо! - говорил Блинов, пересаживаясь к компьютеру. - Взгляните! - Он нервно защелкал клавишами. - Вот сумма её недвижимости и ценных бумаг. Вы понимаете, что у этих цифр нет трех нулей?
- Догадываюсь.
- Тогда вы должны догадаться, что при всем своем желании я не смогу достать эту сумму, даже деленную пополам. Двадцать процентов от силы.
И то в течение полугода.
- Так можно все потерять, - сказал Муравьев.
- Господи, но вы-то в здравом уме, неужели и вам не понятно, что такие условия невыполнимы?
- Давайте вместе подумаем, как выйти из тупикового положения, - дружеским, искренним тоном предложил Муравьев.
- Как-то все это странно, - промолвил Блинов. - Когда-то Мария утверждала, что большие деньги её не интересуют.
- Вот когда она так утверждала, - холодно возразил Муравьев, - тогда и надо было решать дела полюбовно, а не морить человека в одиночке.
Торг продолжался около двух часов. Блинов периодически пригубливал коньяк, закусывал лимоном, Муравьев же курил сигарету за сигаретой. Оба говорили спокойно, размеренно, взвешивая каждое слово.
В конце концов сошлись на одной трети. На тридцати трех и трех десятых процента.
- И три в периоде, - добавил пунктуальный сыщик. - При таких нулях это немало!
- Курочка по зернышку, - усмехнулся Блинов, уткнувшись в экран компьютера, барабаня пальцами по столу. - Но меня все же интересует, есть ли гарантия, что потом вы оставите меня в покое? Я ведь даже не знаю, кто вы, как вас зовут и кто за вами стоит.
- Тот, кто за нами, - сказал Муравьев, легко опустив первые три вопроса, он тоже ничего об этом не знает. Он узнает об этом только в случае, если вы начнете вилять. Тогда все.
- Приходится вам верить, - не скрывая некоторой обреченности, сказал депутат.
- А я надеюсь на ваше умение все считать, - сказал сыщик, переписывая цифры с экрана в записную книжку. - Поверьте, вы потеряли самое малое из того, что могли потерять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44