Пить сколько стал! Чем это кончится? Не знаешь? А я знаю.
- Мысль, мысль! - недовольно потребовал Блинов.
- Отдохни наконец. Ну что ты терзаешь себя: кто её выкрал, зачем выкрал? Самое время уйти в тень, забыть обо всем по возможности. Выписывай эту Наталью, и езжайте... Куда-нибудь на острова.
- Хороший совет, - со скрытой угрозой прошептал депутат.
Блинов и сам много думал об этом:
не пора ли ложиться на дно? Но оставлять такое огромное дело на одного Соловьева... И оставлять в тот момент, когда, кажется, только-только по-настоящему все стало раскручиваться, было безумием. Но и безумием было жить и работать по-старому, словно ничего не случилось. "Случилось! - думал Блинов, делая вид, что продолжает слушать заместителя. - Но и это я тоже предчувствовал. Ты, которого я поднял до таких высот, тоже хочешь предать. А не ты ли главный во всем этом заговоре?"
Блинов лежал на кушетке на втором этаже и думал. Он вдруг вспомнил, как всего несколько лет назад собирались они на этой даче веселой компанией, как напивались до поросячьего визга, как плясали и пели и прыгали зимой с крыши в сугробы. Да, прошло всего несколько лет, а казалось, что прошла целая жизнь. Тут он с тревогой подумал о том, что вокруг него не осталось ни одного человека, кто не предал бы или не был готов предать. По разным причинам. Соловьев, например, от желания занять его место, Завьялова - как сообщница Соловьева, Даниловна просто по глупости, дядя Боря из-за родственных чувств к племяннику, а охранники наверняка кем-то подкуплены...
За окном не переставая летели листья. Такого одиночества, как теперь, Блинов ещё никогда не испытывал.
Как-то по-детски стало жалко себя, подумалось: подождите, ещё пожалеете... Снизу раздавался глуповатый смех секретарши и тихий бас Соловьева, в чем-то её убеждавшего. "Давай, давай", - только и смог разобрать Блинов и подумал, конечно, что Соловьев хочет утянуть девицу куда-нибудь в уголок. Но вскоре он услышал шаги, женские туфельки осторожно ступали по лестнице. На всякий случай Блинов притворился спящим - ему сейчас не хотелось никакого общения, тем более такого, ради которого сюда пришла эта пигалица. Секретарша походила по комнате, тихо покашляла и так же осторожно, как поднялась, спустилась на первый этаж.
Блинов открыл глаза и снова начал глядеть в окно. Интересно, думал он, а были ли рядом с ним когда-нибудь верные, надежные люди? Мысли невольно вернулись к письму старухи, к Наталье. Затем он отчего-то вспомнил, помянул недобрым словом Афони на, виновника появления Марии в этом доме. И вдруг с удивлением обнаружил, что того Афонина, полубродягу-полупоэта, тоже следует отнести к категории верных людей. Именно верных, а не просто надежных. Какая у поэтов надежность? Сегодня у него такое настроение, завтра - эдакое, утром он готов работать за троих, а после обеда к нему не подходи - мрак и хандра. Нет, надежность у Афонина нулевая, а вот верность... "Вот в чем моя большая ошибка, - подумал Блинов, - я отбирал людей по принципу их способностей, их надежности в деле, но я никогда не учитывал верность".
Блинов достал из кармана рубашки недавно полученное письмо от Вакулихи и ещё раз внимательно его прочитал. Старуха писала, что получила весточку от Натальи с обратным адресом и что если Блинов не передумал забрать девчонку в Москву, то пусть сам ей напишет.
"Как это некстати! - подумал Леонид Евгеньевич. - Как не вовремя!"
А с другой стороны, он подумал, может быть, сейчас самое время вызвать Наталью да заодно разыскать Афонина. Два верных человека - это уже кое-что.
В 89-м году для открытия кооператива по закону требовалось три человека: председатель, ревизор и главбух. Ревизор - должность формальная, им согласен был стать Соловьев. А вот проблема главбуха... Этими главбухами в те годы было озабочено полстраны. Требовался такой человек, чтобы постоянно был у председателя под рукой, умел держать язык за зубами, не боялся бы рисковать и в то же время не корчил бы из себя пупа земли, не лез в долю. И Афонин, с которым Блинов в студенческие годы протер не одни штаны в стеклянной пивной, оказался именно таким человеком. Устроенный Блиновым сторожить этот дачный поселок и одновременно оформленный в кооператив главным бухгалтером, простодушный Афонин не глядя подписывал для Блинова платежки и прочие документы, получал хорошую прибавку к зарплате сторожа и ни на что не претендовал. "Как бы сейчас такой человек пригодился, - думал Блинов, - по крайней мере было бы с кем поговорить откровенно".
- Эй, внизу, - крикнул он, поняв, что спать расхотелось, - принесите сюда водки с лимоном!
Секретарша, словно ждала данной команды, тут же на подносе все принесла и как-то вопросительно замялась.
- Свободна, - сказал ей Блинов.
"Да, - продолжал он свои размышления, посасывая дольку лимона, - был бы рядом Афонин, сделать бы его замом по кадрам, пусть бы кропал свои вирши да присматривал за всей этой сворой. И была бы Наталья...
Понимающая, ласковая, заботливая.
Переписать бы на неё все то, что сейчас числится за Мироновой. Он вспоминал свою последнюю встречу с Натальей. Тот прощальный деревенский "банкет".
Выпивки на столе было много, и, поговорив с размягшей Борисовной, он упросил её отпустить Наталью до Зубовой Поляны - якобы там завтра придется оформлять документы.
"Почему же я сразу не повез её в Москву?" - наверное, в сотый раз задавал себе вопрос Леонид Евгеньевич. Почему, проснувшись поутру в мрачной гостинице, он почувствовал необъяснимую тревогу и вдруг сказал:
- Наташка, мне надо лететь, догонять грузовики. А ты возвращайся домой. Через месяц я за тобой приеду.
Он видел, как она сникла, с трудом сдерживает слезы. Она не могла выдавить из себя ни слова. Он её утешал, целовал на прощание. Она лишь ответила:
- Никогда не думала, что моя первая ночь кончится именно так.
Было отвратительное, хмурое утро.
Блинов, все ещё оставаясь во власти неопределенных тяжелых предчувствий, умчался на "Жигулях" догонять "КамАЗы" с бесценным для него грузом, она на автобусе покатила в родную деревню. Клятвенные заверения Блинова, что он скоро вернется, немного её успокоили.
Глава 7
На другой день Соловьев связался с секретарем Папы. Встреча повторилась по старой схеме: пост ГАИ, "Мерседес", прогулка по аялее.
- Что у нас с деньгами на маслозавод под Костромой? - задал Папа неожиданный вопрос.
- Там все нормально. Деньги снимаются поэтапно. По три миллиарда.
- Как подставные?
- Надежные люди. Скоро рассчитаемся, и они испарятся на просторах СНГ. Кавказцы, концов не найдешь.
- Так... Хорошо. По той же схеме проведем финансирование Чулеевского лесокомбината. Но там будет покруче. Там - триста пятьдесят.
Крайне ответственно отнеситесь к подбору кадров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
- Мысль, мысль! - недовольно потребовал Блинов.
- Отдохни наконец. Ну что ты терзаешь себя: кто её выкрал, зачем выкрал? Самое время уйти в тень, забыть обо всем по возможности. Выписывай эту Наталью, и езжайте... Куда-нибудь на острова.
- Хороший совет, - со скрытой угрозой прошептал депутат.
Блинов и сам много думал об этом:
не пора ли ложиться на дно? Но оставлять такое огромное дело на одного Соловьева... И оставлять в тот момент, когда, кажется, только-только по-настоящему все стало раскручиваться, было безумием. Но и безумием было жить и работать по-старому, словно ничего не случилось. "Случилось! - думал Блинов, делая вид, что продолжает слушать заместителя. - Но и это я тоже предчувствовал. Ты, которого я поднял до таких высот, тоже хочешь предать. А не ты ли главный во всем этом заговоре?"
Блинов лежал на кушетке на втором этаже и думал. Он вдруг вспомнил, как всего несколько лет назад собирались они на этой даче веселой компанией, как напивались до поросячьего визга, как плясали и пели и прыгали зимой с крыши в сугробы. Да, прошло всего несколько лет, а казалось, что прошла целая жизнь. Тут он с тревогой подумал о том, что вокруг него не осталось ни одного человека, кто не предал бы или не был готов предать. По разным причинам. Соловьев, например, от желания занять его место, Завьялова - как сообщница Соловьева, Даниловна просто по глупости, дядя Боря из-за родственных чувств к племяннику, а охранники наверняка кем-то подкуплены...
За окном не переставая летели листья. Такого одиночества, как теперь, Блинов ещё никогда не испытывал.
Как-то по-детски стало жалко себя, подумалось: подождите, ещё пожалеете... Снизу раздавался глуповатый смех секретарши и тихий бас Соловьева, в чем-то её убеждавшего. "Давай, давай", - только и смог разобрать Блинов и подумал, конечно, что Соловьев хочет утянуть девицу куда-нибудь в уголок. Но вскоре он услышал шаги, женские туфельки осторожно ступали по лестнице. На всякий случай Блинов притворился спящим - ему сейчас не хотелось никакого общения, тем более такого, ради которого сюда пришла эта пигалица. Секретарша походила по комнате, тихо покашляла и так же осторожно, как поднялась, спустилась на первый этаж.
Блинов открыл глаза и снова начал глядеть в окно. Интересно, думал он, а были ли рядом с ним когда-нибудь верные, надежные люди? Мысли невольно вернулись к письму старухи, к Наталье. Затем он отчего-то вспомнил, помянул недобрым словом Афони на, виновника появления Марии в этом доме. И вдруг с удивлением обнаружил, что того Афонина, полубродягу-полупоэта, тоже следует отнести к категории верных людей. Именно верных, а не просто надежных. Какая у поэтов надежность? Сегодня у него такое настроение, завтра - эдакое, утром он готов работать за троих, а после обеда к нему не подходи - мрак и хандра. Нет, надежность у Афонина нулевая, а вот верность... "Вот в чем моя большая ошибка, - подумал Блинов, - я отбирал людей по принципу их способностей, их надежности в деле, но я никогда не учитывал верность".
Блинов достал из кармана рубашки недавно полученное письмо от Вакулихи и ещё раз внимательно его прочитал. Старуха писала, что получила весточку от Натальи с обратным адресом и что если Блинов не передумал забрать девчонку в Москву, то пусть сам ей напишет.
"Как это некстати! - подумал Леонид Евгеньевич. - Как не вовремя!"
А с другой стороны, он подумал, может быть, сейчас самое время вызвать Наталью да заодно разыскать Афонина. Два верных человека - это уже кое-что.
В 89-м году для открытия кооператива по закону требовалось три человека: председатель, ревизор и главбух. Ревизор - должность формальная, им согласен был стать Соловьев. А вот проблема главбуха... Этими главбухами в те годы было озабочено полстраны. Требовался такой человек, чтобы постоянно был у председателя под рукой, умел держать язык за зубами, не боялся бы рисковать и в то же время не корчил бы из себя пупа земли, не лез в долю. И Афонин, с которым Блинов в студенческие годы протер не одни штаны в стеклянной пивной, оказался именно таким человеком. Устроенный Блиновым сторожить этот дачный поселок и одновременно оформленный в кооператив главным бухгалтером, простодушный Афонин не глядя подписывал для Блинова платежки и прочие документы, получал хорошую прибавку к зарплате сторожа и ни на что не претендовал. "Как бы сейчас такой человек пригодился, - думал Блинов, - по крайней мере было бы с кем поговорить откровенно".
- Эй, внизу, - крикнул он, поняв, что спать расхотелось, - принесите сюда водки с лимоном!
Секретарша, словно ждала данной команды, тут же на подносе все принесла и как-то вопросительно замялась.
- Свободна, - сказал ей Блинов.
"Да, - продолжал он свои размышления, посасывая дольку лимона, - был бы рядом Афонин, сделать бы его замом по кадрам, пусть бы кропал свои вирши да присматривал за всей этой сворой. И была бы Наталья...
Понимающая, ласковая, заботливая.
Переписать бы на неё все то, что сейчас числится за Мироновой. Он вспоминал свою последнюю встречу с Натальей. Тот прощальный деревенский "банкет".
Выпивки на столе было много, и, поговорив с размягшей Борисовной, он упросил её отпустить Наталью до Зубовой Поляны - якобы там завтра придется оформлять документы.
"Почему же я сразу не повез её в Москву?" - наверное, в сотый раз задавал себе вопрос Леонид Евгеньевич. Почему, проснувшись поутру в мрачной гостинице, он почувствовал необъяснимую тревогу и вдруг сказал:
- Наташка, мне надо лететь, догонять грузовики. А ты возвращайся домой. Через месяц я за тобой приеду.
Он видел, как она сникла, с трудом сдерживает слезы. Она не могла выдавить из себя ни слова. Он её утешал, целовал на прощание. Она лишь ответила:
- Никогда не думала, что моя первая ночь кончится именно так.
Было отвратительное, хмурое утро.
Блинов, все ещё оставаясь во власти неопределенных тяжелых предчувствий, умчался на "Жигулях" догонять "КамАЗы" с бесценным для него грузом, она на автобусе покатила в родную деревню. Клятвенные заверения Блинова, что он скоро вернется, немного её успокоили.
Глава 7
На другой день Соловьев связался с секретарем Папы. Встреча повторилась по старой схеме: пост ГАИ, "Мерседес", прогулка по аялее.
- Что у нас с деньгами на маслозавод под Костромой? - задал Папа неожиданный вопрос.
- Там все нормально. Деньги снимаются поэтапно. По три миллиарда.
- Как подставные?
- Надежные люди. Скоро рассчитаемся, и они испарятся на просторах СНГ. Кавказцы, концов не найдешь.
- Так... Хорошо. По той же схеме проведем финансирование Чулеевского лесокомбината. Но там будет покруче. Там - триста пятьдесят.
Крайне ответственно отнеситесь к подбору кадров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44