– Что было в чемодане?
– Э-э-э, – протянул Амбал, почесывая кончиком пистолетного ствола щетину. Он явно не был готов к ответу. – Я не имею права об этом распространяться.
– Деньги? – допытывался командир.
– Не совсем, – уклончиво ответил Амбал и тотчас проболтался: – Драгоценности колхидских коллекционеров… Мы должны были доставить их на аукцион «Сотби» через Москву.
– В таком случае я требую, – на повышенном тоне произнес командир. – Оружие с глаз моих долой! Соблюдать порядок и дисциплину! К трупам и предметам, которые могут помочь следствию, не прикасаться! Ничего не трогать без моего разрешения…
– Без базара, командир, – согласился Амбал.
Наведя таким образом порядок на борту, командир нажал на какой-то тумблер, расположенный на штурвале, и повернул штурвал вправо. Тотчас самолет стал наклоняться в сторону, облака, словно стадо баранов, побежали куда-то, по стенам кабины поползли солнечные пятна.
Самолет лег на обратный курс. Под крыльями сверкали заснеженные горные вершины, утопали в парниковой дымке влажные зеленые ущелья. Приободрившись, Амбал шумно сопел за нашими спинами. Я слышал, как он откупорил вторую бутылку. По кабине разлетелся тяжелый запах виски.
– Кто желает выпить? – предложил Амбал и, не дождавшись ответа, вышел из кабины.
Я с тревогой следил за командиром. Хватит ли у него сил на столь трудную посадку? Выглядел он плохо, лихорадочно дышал, лицо блестело от пота. Казалось, он засыпал, пригревшись в солнечных лучах. Думаю, что он потерял много крови, а нервный разговор окончательно лишил его сил.
– Топлива хватит? – спросил я, интересуясь вовсе не топливом, а способностью командира ответить.
Он не отреагировал, и я встревожился еще больше.
– Командир! – позвал я. – Вы себя нормально чувствуете?
– Превосходно, – буркнул командир и уронил голову на грудь.
Я почувствовал, как от неверного движения самолет качнул носом и начал крениться. Страх пронзил меня, словно электрическим током. Я вскочил с кресла, схватил командира за лацканы кителя и осторожно тряхнул.
– Эй, командир! – позвал я. – Вы слышите меня? Пожалуйста, не умирайте! Командир! Командир!
Он не реагировал. Голова его безвольно покачивалась, глаза были закрыты, руки сползли со штурвала. Я хотел кинуться за помощью в салон, но перед дверью остановился, взвыл дурным голосом и схватился за волосы. Чем этот остолоп мог помочь мне? Десять, двадцать, сто подобных остолопов не могли заменить одного умирающего пожилого пилота.
Я снова кинулся к командиру, упал на колени и прижался ухом к его груди. Значок, изображающий земной шар с самолетиком, уколол мне мочку уха. Я ничего не услышал, кроме ровного гула моторов. Командир не подавал признаков жизни.
Может, это всего лишь обморок? Я подул на бледное лицо и выскочил за минералкой.
– Что там? – лениво поинтересовался Амбал. Он сидел в кресле, рассматривая этикетку бутылки.
Я не ответил, вынул из шкафа боржоми и кинулся в кабину. Склонился над командиром, набрал в рот воды и выплюнул ее ему в лицо.
Кажется, он едва поморщился.
– А-а-а! – закричал я, откидывая бутылку в сторону. – Командир!! Что же ты делаешь!!
Страх парализовал мысли и волю. Я стоял посреди кабины, обливаясь потом, и не знал, что делать.
Вошел Амбал. Вторая бутылка сделала его почти счастливым. Он улыбался и мурлыкал какую-то мелодию.
– Командир вырубился! – пролепетал я.
– Я так и думал, – равнодушно ответил Амбал и отхлебнул. – Он тебе мешает, да? Вытащить его?
– Не надо! – замахал я руками. – Лучше приведи его в чувство. Только быстрее! И постарайся ничего не задеть… Кажется, он успел включить автопилот…
– Да чего ты так испугался? – пожал плечами Амбал. – Сам, что ли, не справишься? Хочешь, я за левым крылом послежу?
«Какой же ты кретин!» – подумал я, лихорадочно рассматривая приборную панель: что изменилось за минувшие полчаса? Вроде никаких красных лампочек, никаких аварийных сигналов. Вот только вызов по радио мигает.
«Спокойно! – мысленно приказал себе я, убедившись, что Амбал занялся командиром и энергично растирает ему ладонями уши. – Первое: надо срочно выйти на связь с диспетчером и сказать ему о нашем бедственном положении. Может, он скажет что-нибудь умное…»
Я подобрал с пола наушники, воткнул штекер в гнездо и сразу услышал монотонный голос:
– Спецрейс тридцать один – две семерки, ответьте координационному центру… Спецрейс тридцать один – две семерки…
– Да, да!! – закричал я, едва не засунув микрофон в рот. – Я слушаю вас! Я на связи!
– Почему так долго не отвечали? Доложите обстановку! Какие требования выдвигают террористы?
– Заставляют садиться на озеро Святое! Помогите нам! Командир вырубился! Мы летим над горами!
– Над какими горами? Повторите, я не понял!
– Над заснеженными!
– Сообщите ваши координаты! Вас нет на наших радарах!
– Я не знаю координат! Что нам делать? У нас скоро топливо кончится!
– С кем я говорю?
– Я случайно здесь оказался!
Амбал на мгновение отвлекся от реанимационных действий и кинул на меня одобрительный взгляд: мол, правильно, прикидывайся лопухом, но не признавайся, что ты второй пилот.
– Послушайте, – кое-как скрывая волнение, произнес координационный центр. – Постарайтесь успокоиться и точно ответить на мои вопросы. Кто еще, кроме вас, находится на борту?
– Я и командир. Но он ранен… Он не приходит в сознание! Я бью его по щекам, растираю уши, но все без толку!
– Как? И сейчас вы растираете ему уши?
– Нет, сейчас этим занимается террорист!
– Вы же сказали, что на борту, кроме вас и командира, больше никого нет!
– Какой же вы тупой! – теряя самообладание, крикнул я. – Разве проблема в этом? Никто из нас не умеет управлять самолетом!
На короткое время в эфире повисла гнетущая тишина. Если от этих слов даже мой собеседник вошел в глубочайшее уныние, то можно представить, сколь грустно было мне. Амбал, улыбаясь балбесом, с одобрением показал мне кулак с оттопыренным большим пальцем. Этот атлет, перекачавший все мозги в мышцы, был счастливым человеком, ибо не знал, сколь близка была авиакатастрофа. Он принимал мои страдания за увлекательную игру, веселое надувательство, чем-то похожее на телефонное хулиганство, и, казалось, позабыл о своем чемодане и Святом озере.
– Вы слышите меня? – мягким голосом, каким говорят со смертельно больным человеком, спросил координационный центр. – Сейчас я соединю вас с инструктором по пилотированию. Он постарается вам помочь. Будьте на связи!
– Быстрее! – заскулил я. – На нас горы летят!
В наушниках что-то заскрежетало, как будто железом водили по стеклу, и я услышал далекий хриплый голос:
– Борт тридцать один – семьдесят семь, вы слышите меня?
– Слышу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
– Э-э-э, – протянул Амбал, почесывая кончиком пистолетного ствола щетину. Он явно не был готов к ответу. – Я не имею права об этом распространяться.
– Деньги? – допытывался командир.
– Не совсем, – уклончиво ответил Амбал и тотчас проболтался: – Драгоценности колхидских коллекционеров… Мы должны были доставить их на аукцион «Сотби» через Москву.
– В таком случае я требую, – на повышенном тоне произнес командир. – Оружие с глаз моих долой! Соблюдать порядок и дисциплину! К трупам и предметам, которые могут помочь следствию, не прикасаться! Ничего не трогать без моего разрешения…
– Без базара, командир, – согласился Амбал.
Наведя таким образом порядок на борту, командир нажал на какой-то тумблер, расположенный на штурвале, и повернул штурвал вправо. Тотчас самолет стал наклоняться в сторону, облака, словно стадо баранов, побежали куда-то, по стенам кабины поползли солнечные пятна.
Самолет лег на обратный курс. Под крыльями сверкали заснеженные горные вершины, утопали в парниковой дымке влажные зеленые ущелья. Приободрившись, Амбал шумно сопел за нашими спинами. Я слышал, как он откупорил вторую бутылку. По кабине разлетелся тяжелый запах виски.
– Кто желает выпить? – предложил Амбал и, не дождавшись ответа, вышел из кабины.
Я с тревогой следил за командиром. Хватит ли у него сил на столь трудную посадку? Выглядел он плохо, лихорадочно дышал, лицо блестело от пота. Казалось, он засыпал, пригревшись в солнечных лучах. Думаю, что он потерял много крови, а нервный разговор окончательно лишил его сил.
– Топлива хватит? – спросил я, интересуясь вовсе не топливом, а способностью командира ответить.
Он не отреагировал, и я встревожился еще больше.
– Командир! – позвал я. – Вы себя нормально чувствуете?
– Превосходно, – буркнул командир и уронил голову на грудь.
Я почувствовал, как от неверного движения самолет качнул носом и начал крениться. Страх пронзил меня, словно электрическим током. Я вскочил с кресла, схватил командира за лацканы кителя и осторожно тряхнул.
– Эй, командир! – позвал я. – Вы слышите меня? Пожалуйста, не умирайте! Командир! Командир!
Он не реагировал. Голова его безвольно покачивалась, глаза были закрыты, руки сползли со штурвала. Я хотел кинуться за помощью в салон, но перед дверью остановился, взвыл дурным голосом и схватился за волосы. Чем этот остолоп мог помочь мне? Десять, двадцать, сто подобных остолопов не могли заменить одного умирающего пожилого пилота.
Я снова кинулся к командиру, упал на колени и прижался ухом к его груди. Значок, изображающий земной шар с самолетиком, уколол мне мочку уха. Я ничего не услышал, кроме ровного гула моторов. Командир не подавал признаков жизни.
Может, это всего лишь обморок? Я подул на бледное лицо и выскочил за минералкой.
– Что там? – лениво поинтересовался Амбал. Он сидел в кресле, рассматривая этикетку бутылки.
Я не ответил, вынул из шкафа боржоми и кинулся в кабину. Склонился над командиром, набрал в рот воды и выплюнул ее ему в лицо.
Кажется, он едва поморщился.
– А-а-а! – закричал я, откидывая бутылку в сторону. – Командир!! Что же ты делаешь!!
Страх парализовал мысли и волю. Я стоял посреди кабины, обливаясь потом, и не знал, что делать.
Вошел Амбал. Вторая бутылка сделала его почти счастливым. Он улыбался и мурлыкал какую-то мелодию.
– Командир вырубился! – пролепетал я.
– Я так и думал, – равнодушно ответил Амбал и отхлебнул. – Он тебе мешает, да? Вытащить его?
– Не надо! – замахал я руками. – Лучше приведи его в чувство. Только быстрее! И постарайся ничего не задеть… Кажется, он успел включить автопилот…
– Да чего ты так испугался? – пожал плечами Амбал. – Сам, что ли, не справишься? Хочешь, я за левым крылом послежу?
«Какой же ты кретин!» – подумал я, лихорадочно рассматривая приборную панель: что изменилось за минувшие полчаса? Вроде никаких красных лампочек, никаких аварийных сигналов. Вот только вызов по радио мигает.
«Спокойно! – мысленно приказал себе я, убедившись, что Амбал занялся командиром и энергично растирает ему ладонями уши. – Первое: надо срочно выйти на связь с диспетчером и сказать ему о нашем бедственном положении. Может, он скажет что-нибудь умное…»
Я подобрал с пола наушники, воткнул штекер в гнездо и сразу услышал монотонный голос:
– Спецрейс тридцать один – две семерки, ответьте координационному центру… Спецрейс тридцать один – две семерки…
– Да, да!! – закричал я, едва не засунув микрофон в рот. – Я слушаю вас! Я на связи!
– Почему так долго не отвечали? Доложите обстановку! Какие требования выдвигают террористы?
– Заставляют садиться на озеро Святое! Помогите нам! Командир вырубился! Мы летим над горами!
– Над какими горами? Повторите, я не понял!
– Над заснеженными!
– Сообщите ваши координаты! Вас нет на наших радарах!
– Я не знаю координат! Что нам делать? У нас скоро топливо кончится!
– С кем я говорю?
– Я случайно здесь оказался!
Амбал на мгновение отвлекся от реанимационных действий и кинул на меня одобрительный взгляд: мол, правильно, прикидывайся лопухом, но не признавайся, что ты второй пилот.
– Послушайте, – кое-как скрывая волнение, произнес координационный центр. – Постарайтесь успокоиться и точно ответить на мои вопросы. Кто еще, кроме вас, находится на борту?
– Я и командир. Но он ранен… Он не приходит в сознание! Я бью его по щекам, растираю уши, но все без толку!
– Как? И сейчас вы растираете ему уши?
– Нет, сейчас этим занимается террорист!
– Вы же сказали, что на борту, кроме вас и командира, больше никого нет!
– Какой же вы тупой! – теряя самообладание, крикнул я. – Разве проблема в этом? Никто из нас не умеет управлять самолетом!
На короткое время в эфире повисла гнетущая тишина. Если от этих слов даже мой собеседник вошел в глубочайшее уныние, то можно представить, сколь грустно было мне. Амбал, улыбаясь балбесом, с одобрением показал мне кулак с оттопыренным большим пальцем. Этот атлет, перекачавший все мозги в мышцы, был счастливым человеком, ибо не знал, сколь близка была авиакатастрофа. Он принимал мои страдания за увлекательную игру, веселое надувательство, чем-то похожее на телефонное хулиганство, и, казалось, позабыл о своем чемодане и Святом озере.
– Вы слышите меня? – мягким голосом, каким говорят со смертельно больным человеком, спросил координационный центр. – Сейчас я соединю вас с инструктором по пилотированию. Он постарается вам помочь. Будьте на связи!
– Быстрее! – заскулил я. – На нас горы летят!
В наушниках что-то заскрежетало, как будто железом водили по стеклу, и я услышал далекий хриплый голос:
– Борт тридцать один – семьдесят семь, вы слышите меня?
– Слышу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53