Он поспешно допил свой ром. Чудеса, да и только.
— Когда мы отплываем? — спросил Таул.
— А когда надо?
— Завтра, как рассветет.
— Завтра на рассвете не будет прилива, парень, — улыбнулся капитан. — Нынче вечером или никогда.
Джек с Таулом переглянулись — на это они и не надеялись.
— Не знаю, как вас благодарить, капитан, — сказал Таул.
— У меня на этот счет найдется пара мыслишек, — заверил капитан. — Начнем с того, что в трюме у меня полно шелка, и мы не тронемся с места, пока не разгрузим его. Потом надо будет запасти провизии — и, само собой, рому. Поскольку вас на этот раз двое, мне не придется оставлять кока на берегу, но лишние руки ему не помешают.
— А как же Хват? — спросил Джек у Таула.
— Он останется здесь. Ларн — не место для ребенка. У нас сейчас нет денег, чтобы заплатить вам, капитан, но, я полагаю, наш юный друг наберет достаточно к нашему возвращению. А если не наберет, я отдам вам все, что у нас есть, двух наших лошадей и вексель в придачу.
— Значит, Старик на этот раз не расщедрился? — Таул покачал головой. — Вот и хорошо. Так оно мне больше по вкусу. Не то чтобы я имел что-то против Старика, нет. Просто мне спокойнее, когда руль в моих руках, а кошелек — в твоих. — Капитан открыл дверь. — Что будет у тебя, тем и расплатишься. Ты человек слова, Таул, и не захочешь оставить ребят с пустыми карманами.
— Попробовал бы я — они бы меня под килем протащили.
Таул и Джек, поочередно пожав руку капитану, вышли на палубу — им предстояло потрудиться не на шутку.
* * *
Тавалиск гонял лягушек. Его повар мастер Буньон недавно явился к нему с вопросом — от которой из них оторвать ножки. Тавалиск тут же выпустил лягушек на пол и устроил бега, пообещав съесть проигравшую в лимонно-чесночном соусе.
Ни одна из двух соперниц не желала состязаться — это так разозлило архиепископа, что он уже хотел раздавить самую сонную ногой, но тут вошел Гамил.
— Ты понимаешь что-нибудь в лягушках, Гамил?
— Лягушка есть бесхвостое земноводное, ваше преосвященство. — Со своего места у двери Гамил еще не видел упомянутых тварей. — Отличительная черта — длинные задние ноги. Водятся эти животные в сырых местах или у воды.
Шмяк!
— Угу, — сказал архиепископ. — Их также очень легко раздавить. — Он поманил секретаря к себе, и они вместе оглядели останки лягушки. — Ты совершенно прав, Гамил, — хвоста у нее нет.
Внезапная гибель товарки по несчастью заставила вторую лягушку пересмотреть свое поведение — она проскакала по полу, миновав и Гамила, и мастера Буньона, и укрылась под столом архиепископа.
— А ну-ка встань! — сказал Тавалиск секретарю, нырнувшему под стол за беглянкой. — Я хочу видеть хотя бы каплю достоинства в тех, кто мне служит. — Тавалиск понимал, что Гамил хотел ему угодить, но любил держать секретаря в состоянии растерянности, чтобы тот не забывался. — А ты чего стоишь? — гаркнул он на повара. — Соскреби раздавленную тварь с пола и приготовь мне.
— Так ведь ножки пропали, ваше преосвященство.
— Ну так взбей ее с яйцами. Запеки в пирог. Делай с ней что хочешь, но подай мне ее сей же час.
Как только за мастером Буньоном закрылась дверь, Гамил метнулся вперед.
— Нужно действовать, ваше преосвященство.
— Что там еще стряслось, Гамил? — простонал Тавалиск. — Рыцари взяли Марльс? Или Кайлок стал именовать себя богом?
— Нет, ваше преосвященство. Рыцарь вернулся в Рорн и, судя по всему, собирается отплыть на Ларн.
Шлеп-шлеп, послышалось из-под стола.
— Интересно. Когда он прибыл?
— Его заметили ночью в портовой таверне. Мальчишка карманник все еще с ним, но есть и третий — какой-то юноша. Утром они вместе отправились в гавань — и как нарочно судно «Чудаки-рыбаки» только что вернулось из Марльса. — Гамилу было явно не по себе — лоб его блестел от пота, и секретарь промокал его рукавом. — Надо помешать им отплыть из города, ваше преосвященство.
— Чего ради, Гамил? Какое нам дело до богом проклятого острова Ларна?
— Но рыцарь разыскивается за убийство герцога Бренского. И за убийство Катерины. Он закоренелый злодей.
— Не я ведь его разыскиваю. Это Баралис жаждет насадить его голову на кол. — Тавалиск снял левый башмак с подошвой, запачканной о дохлую лягушку. — Не лучше ли просто понаблюдать за ним, как обычно?
— Но вы обязаны что-то предпринять, ваше преосвященство. Ведь вы избранник.
Что это, лесть? Положительно Гамил ведет себя сегодня как-то странно.
— Чего ты, собственно, от меня хочешь, Гамил?
— Пошлите стражу взять рыцаря и его нового спутника, подвергните их пыткам и убейте.
— К чему такая спешка?
— Но вы же сами все время говорите, ваше преосвященство, что рыцарь должен сыграть какую-то роль в северных событиях. Что, если его роль вступит в противоречие с вашей? Он может лишить вас грядущей славы.
— Гамил, такой человек, как я, все равно прославится рано или поздно. — Тавалиск пошевелил пухлыми пальцами ноги. — Слава — моя стихия. Она омывает меня подобно солнечным лучам. Никто не отнимет ее у меня — кроме смерти, конечно. В таком случае я обрету посмертную славу.
— Непременно обретете, ваше преосвященство.
Тавалиск сердито глянул на секретаря — тот стоял, потупив взор.
Шлеп-шлеп, прыгала под столом лягушка.
— Где они остановились? — с тяжким вздохом спросил архиепископ. — Допросить их в самом деле не помешает.
— В «Розе и короне», ваше преосвященство.
— Отлично. Я пошлю людей завтра с утра пораньше. Перед рассветом их легче будет взять.
— А не лучше ли схватить их сегодня, ваше преосвященство?
Рвение Гамила начинало вызывать у Тавалиска подозрения.
— Нет надобности. Если корабль только что пришел из Марльса, то до утра, уж конечно, не отплывет. — Он протянул Гамилу свой башмак. — Раз уж ты раздавил эту проклятую лягушку, будь добр, отчисти эту грязь. И на весь остаток дня ты будешь нужен мне во дворце. Поможешь разобраться с бумагами его святейшества.
— Но у меня много неотложных дел, ваше преосвященство.
Пухлые губы Тавалиска сморщились, точно сушеное яблоко.
— Ты останешься здесь — и больше я не желаю говорить об этом.
* * *
С причала отдали последний швартовый канат, а Карвер с другим матросом разворачивали паруса. Уже смеркалось. Скоро Рорн станет белым пятном, мерцающим над волнами. Белым пятнышком на горизонте, похожим на молодой месяц. Что-то случится до того, как Таул увидит его снова? И увидит ли?
Если и есть на земле ад, то это Ларн, а дьявол всегда охраняет свое достояние.
Таул уже теперь чувствовал остров, лежащий там, в восточных водах, и поджидающий их.
Джек спрашивал у Файлера, почему Карвер дразнит его, Джека, бледно-зеленым. Из-за морской болезни, пояснил Файлер: все новички, как правило, страдают ею. Таул с улыбкой отвел взгляд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153
— Когда мы отплываем? — спросил Таул.
— А когда надо?
— Завтра, как рассветет.
— Завтра на рассвете не будет прилива, парень, — улыбнулся капитан. — Нынче вечером или никогда.
Джек с Таулом переглянулись — на это они и не надеялись.
— Не знаю, как вас благодарить, капитан, — сказал Таул.
— У меня на этот счет найдется пара мыслишек, — заверил капитан. — Начнем с того, что в трюме у меня полно шелка, и мы не тронемся с места, пока не разгрузим его. Потом надо будет запасти провизии — и, само собой, рому. Поскольку вас на этот раз двое, мне не придется оставлять кока на берегу, но лишние руки ему не помешают.
— А как же Хват? — спросил Джек у Таула.
— Он останется здесь. Ларн — не место для ребенка. У нас сейчас нет денег, чтобы заплатить вам, капитан, но, я полагаю, наш юный друг наберет достаточно к нашему возвращению. А если не наберет, я отдам вам все, что у нас есть, двух наших лошадей и вексель в придачу.
— Значит, Старик на этот раз не расщедрился? — Таул покачал головой. — Вот и хорошо. Так оно мне больше по вкусу. Не то чтобы я имел что-то против Старика, нет. Просто мне спокойнее, когда руль в моих руках, а кошелек — в твоих. — Капитан открыл дверь. — Что будет у тебя, тем и расплатишься. Ты человек слова, Таул, и не захочешь оставить ребят с пустыми карманами.
— Попробовал бы я — они бы меня под килем протащили.
Таул и Джек, поочередно пожав руку капитану, вышли на палубу — им предстояло потрудиться не на шутку.
* * *
Тавалиск гонял лягушек. Его повар мастер Буньон недавно явился к нему с вопросом — от которой из них оторвать ножки. Тавалиск тут же выпустил лягушек на пол и устроил бега, пообещав съесть проигравшую в лимонно-чесночном соусе.
Ни одна из двух соперниц не желала состязаться — это так разозлило архиепископа, что он уже хотел раздавить самую сонную ногой, но тут вошел Гамил.
— Ты понимаешь что-нибудь в лягушках, Гамил?
— Лягушка есть бесхвостое земноводное, ваше преосвященство. — Со своего места у двери Гамил еще не видел упомянутых тварей. — Отличительная черта — длинные задние ноги. Водятся эти животные в сырых местах или у воды.
Шмяк!
— Угу, — сказал архиепископ. — Их также очень легко раздавить. — Он поманил секретаря к себе, и они вместе оглядели останки лягушки. — Ты совершенно прав, Гамил, — хвоста у нее нет.
Внезапная гибель товарки по несчастью заставила вторую лягушку пересмотреть свое поведение — она проскакала по полу, миновав и Гамила, и мастера Буньона, и укрылась под столом архиепископа.
— А ну-ка встань! — сказал Тавалиск секретарю, нырнувшему под стол за беглянкой. — Я хочу видеть хотя бы каплю достоинства в тех, кто мне служит. — Тавалиск понимал, что Гамил хотел ему угодить, но любил держать секретаря в состоянии растерянности, чтобы тот не забывался. — А ты чего стоишь? — гаркнул он на повара. — Соскреби раздавленную тварь с пола и приготовь мне.
— Так ведь ножки пропали, ваше преосвященство.
— Ну так взбей ее с яйцами. Запеки в пирог. Делай с ней что хочешь, но подай мне ее сей же час.
Как только за мастером Буньоном закрылась дверь, Гамил метнулся вперед.
— Нужно действовать, ваше преосвященство.
— Что там еще стряслось, Гамил? — простонал Тавалиск. — Рыцари взяли Марльс? Или Кайлок стал именовать себя богом?
— Нет, ваше преосвященство. Рыцарь вернулся в Рорн и, судя по всему, собирается отплыть на Ларн.
Шлеп-шлеп, послышалось из-под стола.
— Интересно. Когда он прибыл?
— Его заметили ночью в портовой таверне. Мальчишка карманник все еще с ним, но есть и третий — какой-то юноша. Утром они вместе отправились в гавань — и как нарочно судно «Чудаки-рыбаки» только что вернулось из Марльса. — Гамилу было явно не по себе — лоб его блестел от пота, и секретарь промокал его рукавом. — Надо помешать им отплыть из города, ваше преосвященство.
— Чего ради, Гамил? Какое нам дело до богом проклятого острова Ларна?
— Но рыцарь разыскивается за убийство герцога Бренского. И за убийство Катерины. Он закоренелый злодей.
— Не я ведь его разыскиваю. Это Баралис жаждет насадить его голову на кол. — Тавалиск снял левый башмак с подошвой, запачканной о дохлую лягушку. — Не лучше ли просто понаблюдать за ним, как обычно?
— Но вы обязаны что-то предпринять, ваше преосвященство. Ведь вы избранник.
Что это, лесть? Положительно Гамил ведет себя сегодня как-то странно.
— Чего ты, собственно, от меня хочешь, Гамил?
— Пошлите стражу взять рыцаря и его нового спутника, подвергните их пыткам и убейте.
— К чему такая спешка?
— Но вы же сами все время говорите, ваше преосвященство, что рыцарь должен сыграть какую-то роль в северных событиях. Что, если его роль вступит в противоречие с вашей? Он может лишить вас грядущей славы.
— Гамил, такой человек, как я, все равно прославится рано или поздно. — Тавалиск пошевелил пухлыми пальцами ноги. — Слава — моя стихия. Она омывает меня подобно солнечным лучам. Никто не отнимет ее у меня — кроме смерти, конечно. В таком случае я обрету посмертную славу.
— Непременно обретете, ваше преосвященство.
Тавалиск сердито глянул на секретаря — тот стоял, потупив взор.
Шлеп-шлеп, прыгала под столом лягушка.
— Где они остановились? — с тяжким вздохом спросил архиепископ. — Допросить их в самом деле не помешает.
— В «Розе и короне», ваше преосвященство.
— Отлично. Я пошлю людей завтра с утра пораньше. Перед рассветом их легче будет взять.
— А не лучше ли схватить их сегодня, ваше преосвященство?
Рвение Гамила начинало вызывать у Тавалиска подозрения.
— Нет надобности. Если корабль только что пришел из Марльса, то до утра, уж конечно, не отплывет. — Он протянул Гамилу свой башмак. — Раз уж ты раздавил эту проклятую лягушку, будь добр, отчисти эту грязь. И на весь остаток дня ты будешь нужен мне во дворце. Поможешь разобраться с бумагами его святейшества.
— Но у меня много неотложных дел, ваше преосвященство.
Пухлые губы Тавалиска сморщились, точно сушеное яблоко.
— Ты останешься здесь — и больше я не желаю говорить об этом.
* * *
С причала отдали последний швартовый канат, а Карвер с другим матросом разворачивали паруса. Уже смеркалось. Скоро Рорн станет белым пятном, мерцающим над волнами. Белым пятнышком на горизонте, похожим на молодой месяц. Что-то случится до того, как Таул увидит его снова? И увидит ли?
Если и есть на земле ад, то это Ларн, а дьявол всегда охраняет свое достояние.
Таул уже теперь чувствовал остров, лежащий там, в восточных водах, и поджидающий их.
Джек спрашивал у Файлера, почему Карвер дразнит его, Джека, бледно-зеленым. Из-за морской болезни, пояснил Файлер: все новички, как правило, страдают ею. Таул с улыбкой отвел взгляд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153