— Я птица не такого высокого полета, педерастией не занимаюсь. Наверное, я имел в виду карты.
— Зачем вам вообще понадобилось делать подобные предложения священнослужителю?
— Он же играл в регби. Странное занятие для священника. Но раз уж ему пришлось по вкусу регби, могло понравиться и что-то другое.
— Вы угрожали ему, чтобы он не обращался в полицию?
— Ничего подобного. По-моему, я сказал: «Ладно, забудем». Точно, именно так я тогда и сказал. Но не прошло и минуты, как старший констебль уже тут как тут и хватает меня за глотку. А я ничего не сделал, только поговорил со священником. Разве это честно?
Он снова ушел под воду. Блэар изо всех сил уперся ногами в землю и потянул конец веревки на себя. Силкок показался на поверхности, но канат повернулся так, что ему пришлось продолжать разговор, чуть ли не выворачивая голову назад, в противном случае ее вжало бы в плечи:
— Да, тяжко приходится, когда тебя спасают.
Нырявший с наружной стороны створа показался на поверхности и в полном изнеможении перевернулся на спину.
— Вы по-прежнему играете в азартные игры? — спросил Блэар.
— Я тону, — ответил Силкок.
— Играете или нет?
— Да. Играю. — Силкок не отрывал взгляда от Блэара, будто эта связывавшая их незримая нить могла стать для него спасением.
— Кто-нибудь в Уигане подсказал вам обратиться именно к Мэйпоулу?
— Люди, с которыми я соприкасаюсь, не ходят в церковь. По крайней мере, люди моего круга.
— Вашего круга?
— Путешественники, спортсмены и те, кто любит поболеть.
— Поболеть? То есть любители борьбы и драк?
— Любители кулачных боев.
— В перчатках?
— Нет, на голых кулаках. Перчатки убивают всю зрелищность.
— То есть не позволяют драться до крови?
— Где кровь, там и денежки. Если бой останавливают, потому что у кого-то из бойцов пошла кровь, то ставки делаются заново. Так что тут во всех отношениях больше жизни.
— А регби?
— Регби не для тех, кто любит играть на деньги. Скорее для шахтеров. А еще мне нравятся собачьи бои, петушиные, бои собак или хорьков с крысами.
— А пурринг? Знаете, как дерутся шахтеры — на клогах?
— Тоже неплохо.
Отдышавшийся ныряльщик с трудом выбрался из воды, подошел к Муну и отрицательно покачал головой. Силкок внимательно следил за ним: всплески воды уже заливали ему ноздри и веки.
— Наберите новых людей в помощь, — сказал Блэар Муну.
— Нет смысла выгонять человека из города, если, когда он вернется, я стану возиться с ним как с ребенком, — ответил Мун.
— Спросите еще что-нибудь, — попросил Силкок.
— Кто, на ваш взгляд, лучший боец в пурринге из тех, кого вы видели?
— Трудный вопрос. А в общем-то Маккарфи из Уигана.
— Джейксона вам не приходилось видеть?
— В бою — нет. Но я о нем слышал.
— И что вы о нем слышали?
— Некоторые считают, что лучше него бойца нет. В пурринге, я имею в виду.
— И кто так считает?
— Один человек, Харви; он говорил, что работает вместе с Джейксоном.
— Харви — это имя или фамилия?
— Не знаю.
— Один из шахтеров, с которыми вы играли?
Силкок снова ушел под воду, волосы его расплылись по поверхности, словно водоросли. Блэар еще сильнее подтянул канат вверх, хотя и чувствовал, что руки Силкока уже почти выворачиваются из суставов.
— Никогда не играю с шахтерами, — проговорил Силкок. — Они только карты мнут и мажут.
— Значит, Харви не был таким чумазым, как шахтер? — спросил Блэар и, обернувшись к Муну, добавил: — Пошлите новых ныряльщиков.
Мун не предпринял ровным счетом ничего, лишь величественным жестом указал на стоящих вдоль шлюза людей, среди которых ни один не обнаруживал желания нырнуть в воду.
— Чумазым он не был, но не везло ему здорово. — Силкок выжал из себя улыбку. — В жизни не видел большего неудачника. Я к нему приклеился, как к лучшему другу.
— Чумазым он не был, но работал на шахте с Джейксоном, да? А как вы с Харви познакомились?
— Через карты. Если б я мог всю жизнь играть с Харви, никогда бы сюда не угодил.
Силкок опять скрылся под водой. Изо рта у него вырвались серебристые пузыри. Блэар обмотался концом каната и тянул изо всех сил, но без особого эффекта. Все его усилия привели лишь к тому, что лицо Силкока побагровело от натуги, глаза выпучились.
Блэар не видел, как вернулся Леверетт и вообще обратил на него внимание, только когда управляющий имением Хэнни приладил водопроводный ключ размером с ногу взрослого человека к оси, на которой была сорвана гайка, и изо всех сил, как бы загребая веслом, нажал на рукоятку ключа. Потом перехватил гайку зажимами ключа и снова нажал. Откуда-то из глубины шлюза послышался мощный низкий звук, и выстроившиеся за воротами баржи заколыхались из стороны в сторону. Мун, глядя на него, побагровел, Леверетт же продолжал изо всех сил жать на рукоятку ключа.
Кто-то помог Блэару вытянуть Силкока наверх и сделать ему искусственное дыхание. Вытащенный из шлюза, Силкок оказался просто маленьким мокрым человечком, чем-то похожим на привязанную к веревке тряпку. Вода увеличивала изображение, в ней он выглядел куда более значительным.
Леверетт перешел к ним по кромке ворот шлюза, держа в руках водопроводный ключ:
— Мой дед, шлюзовой мастер, сделал бы именно так.
Глава шестнадцатая
Вернувшись в гостиницу и войдя к себе в номер, Блэар прямиком направился к стоявшей на столике возле окна спальни бутылке бренди. Поскольку комната была освещена, в окне он увидел собственное отражение: как будто из-под воды на него глядел утопленник.
В те минуты, что могли стать последними в его жизни — когда он был не в силах освободиться и спастись, словно матрос на нок-рее тонущего корабля, Силкок стремился до последнего по возможности сохранить хоть частицу собственного достоинства и подтрунивал со своего конца каната, пока над водой не остался один лишь его нос, а потом только руки, судорожно цеплявшиеся за канат. Он сумел каким-то образом сообщить Блэару всю мощь и глубину переживаемого им ужаса. Руки у Блэара все еще тряслись, словно это ощущение до сих пор оставалось с ним.
Затвор шлюза, как выяснилось, зажал Силкока так сильно, что сломал ему лодыжку. Видит Бог, угодивший в воду Силкок никак не годился на роль невинной жертвы: по его же собственному признанию, он был вором, мошенником и пьяницей. Но Блэар успел переговорить со всеми членами семьи шкипера баржи; все они находились ночью на борту и сидели в каюте, потому что шлюз заполняется очень медленно, а снаружи было уже темно; никто из них, однако, не слышал звука, который мог бы издать удар головы о планширь.
Кто-то раскроил Силкоку голову, потом притащил его к шлюзу, спустил в воду, зажал его ногу в затворе шлюза, как в капкане, и сорвал рукоятку кривошипа, поднимающего затвор. Но все могло произойти и так, как утверждал Мун:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123