— Университет Южной Калифорнии. Поступил после первой мировой.
— Да, я слышала, — кивнула Маюми, — что многие наши офицеры продолжили образование в Америке и в Англии.
— Англичане вообще построили ваш флот. И форму, и ритуалы, и даже язык вы получили от них. На «Йонаге» команды до сих пор отдаются по-английски, и, разумеется, весь экипаж обязан говорить на этом языке.
— А семья у вашего адмирала есть?
Брент отпил еще глоток и покачал головой:
— Нет. Все близкие погибли в Хиросиме. Никого, кроме «Йонаги», у него нет. — Он допил сакэ, и сейчас же его чашка была наполнена вновь. Теперь уже комната плавно кружилась как на карусели. Брент со вздохом отставил чашечку. — Все-таки очень странный этот ваш обычай пить — и довольно крепко — на пустой желудок. Никогда я к этому не привыкну.
— Ах, извините, — вскочила Маюми. — Одну минуту.
— Я вовсе не это имел в виду, — в ужасе от своей бестактности сказал Брент и сделал еще глоток.
Маюми засмеялась:
— Но я же готовила в расчете на ваши американские вкусы!
Через минуту она вернулась с подносом, заставленным тарелками с сыром и нарезанным мясом, огурцами, оливками, булочками, горчицей и другими приправами. Посреди подноса дымилась большая кружка черного кофе.
— Вот что мне нужно в первую очередь! — воскликнул Брент, потянувшись к кружке. Потом он приготовил себе многоэтажный сандвич.
Маюми, улыбнувшись, положила на кусочек белого хлеба два тоненьких ломтика мяса.
Брент отхлебнул кофе, и комната перестала вращаться.
— Где вы учитесь, Маюми?
— В Токийском женском университете. Я уже скоро его кончаю.
Брент вгляделся в ее юное лицо: очевидно, девушка старше, чем кажется.
— И чему же вас там учат? — он отставил сакэ подальше и глотнул еще кофе.
— Языкам. Английскому, русскому, немецкому и французскому.
Брент поднял брови:
— Вы собираетесь в стюардессы?
— Нет, я собираюсь работать в фирме моего отца. Он занимается экспортом и импортом.
Лейтенант кивнул, и тут же новая тяжкая дума омрачила его чело:
— Маюми… А вы что, обручены, помолвлены… что-то в этом роде?
Она засмеялась, как умеют смеяться только японки — словно чистый горный ручеек прожурчал по камням.
— Да, что-то в этом роде.
Сандвич застрял на полпути ко рту:
— Неужели?
— Меня при рождении обручили с моим троюродным братом Дэнко Юноямой.
— И вы выйдете за него замуж?
— Раньше этот обычай соблюдался неукоснительно, но в наши дни — нет. Да и Дэнко обзавелся любовницей.
— С мужчинами это иногда случается. Одно другому не мешает.
— Да, в старину считалось так. Но времена теперь другие: после войны благодаря вам, американцам, все очень изменилось. — Она устремила на Брента долгий, ласковый взгляд. — Прежнего не вернешь.
— А как относится к этим переменам ваша семья?
— Отец принял их и смирился с тем, что я не выйду за Дэнко. — Он почувствовал прикосновение ее бархатистой ручки. — Я сама буду выбирать себе мужа, Брент-сан.
Это прикосновение, подкрепленное ласковым обращением «сан», заставило его выронить сандвич и утонуть в ее бездонных черных глазах.
— Итак, Маюми-сан, мы идем в храм Ясукуни?
— Да. В пятницу.
— Мне нравится, как твердо это прозвучало.
— Я редко говорю «да».
— И все же не исключили этого слова из своего лексикона?
Она засмеялась низким грудным смехом.
— Смотря из какого. Я, как вам известно, говорю на четырех языках.
Брент невольно подхватил ее смех, но случайно брошенный на часы взгляд напомнил ему, что пора уходить.
— Маюми, мне надо идти. В полночь я заступаю на вахту.
Он поднялся, и Маюми тоже встала на ноги.
— Ваша «нареченная» не менее требовательна, чем подруга моего несостоявшегося жениха Дэнко.
— Куда более.
— Почему?
— Потому что она владеет моей жизнью.
— И может в любую минуту потребовать ее, — с неожиданной печалью произнесла девушка.
Они вместе подошли к дверям. Маюми, стоя рядом, подняла к нему голову, осторожно, чтобы не задеть ссадины, взяла его за обе руки.
— Пятница будет еще так нескоро… Целых четыре дня, Брент-сан.
— Да… Очень долго ждать, целую вечность.
Глаза ее скользнули по его разбитым губам, по забинтованной шее, по кровоподтекам и синякам на лбу и под глазами. Маюми привстала на цыпочки, а Брент нагнулся, обхватив ее хрупкие плечики широкими ладонями. Бархатистые губы прикоснулись к его щеке.
— Тут не больно, Брент-сан?
— Наоборот, это лучшее в мире лечебное средство, — Брент крепче стиснул ее плечи. — Так, значит, вы сами выбираете?..
Она мягко приникла щекой к его щеке.
— Да, Брент-сан, сама.
Его руки скользнули вдоль плеч ниже, опустились на талию, прикоснулись к изгибу бедра, и упругое тело затрепетало под его пальцами. Брент почувствовал, как бешено заколотилось у него сердце.
Ему физически больно и трудно было оторваться от нее, но он с неимоверным усилием повернулся и вышел в холл, чувствуя затылком и спиной ее взгляд. Лишь после того, как он вошел в кабину лифта, щелкнул замок в двери ее квартиры.

Хотя последовавшие за этим четыре дня были до отказа заполнены делами и службой, тянулись они для Брента бесконечно долго. Поступили новые авиационные двигатели, и ликующий Йоси Мацухара торопился оснастить все свои истребители 1900-сильными моторами «Накадзима». В помощь механикам и техникам привлекли всех свободных от вахты и караулов матросов, и на летной и ангарной палубах кипела работа. В среду прибыло новое радиолокационное оборудование, а в четверг его начали монтировать.
Брент бок о бок с адмиралом Алленом и полковником Бернштейном в переполненном отсеке БИЦ — просторном тихом полутемном помещении — смотрел на компьютер, за которым сидел опытнейший электронщик и блестящий шифровальщик Алан Пирсон, присланный сюда РУ ВМС. Преждевременно поредевшие светлые волосы и очки с толстыми стеклами придавали этому совсем молодому человеку вид книжного червя. Он и вправду успевал перелопачивать горы научной литературы и великолепно знал и американские, и русские достижения в своей области, за что и пользовался уважением всех офицеров авианосца. В его картотеке были собраны характеристики радиолокационных полей по всем известным русским и арабским кораблям, и флотские остряки уверяли, будто Пирсон может не только засечь, что за 2000 миль от него кто-то пукнул, но и установить, был ли это Каддафи или кто-нибудь другой.
— Самый лучший, — проговорил адмирал Аллен, глядя на мерцающий зеленый экран. — SLQ—32.
— Ну, и что он умеет? — осведомился Бернштейн.
— Он не передает, а только принимает, — сказал адмирал. — Пирсон, просветите нас, если нетрудно.
Явно польщенный молодой инженер, не отрывая глаз от дисплея, произнес:
— На десять порядков превосходит все, что у нас было раньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86