Это заставило Кэрол присмотреться к нему пристальнее. Поначалу он казался ей человеком с незаживающей душевной раной. Поэтому она считала его неспособным самозабвенно отдаться любовному чувству и воспарить на его крыльях. Прежде – но не сейчас. Если он нашел себе женщину, то что это могло бы означать для Кэрол? Он женится?! Сердце ее противилось и отвергало саму мысль об этом, рассудок же моментально напомнил о секретном оружии, приберегавшемся как в ее подсознании, так и в кладовке именно для подобного случая.
Кэрол встала и прошла через комнату, в которой было прохладно, в подсобное помещение. Картина стояла у стены. Кэрол повернула ее, и теперь на нее смотрело ее собственное лицо, обрамленное лепестками розы. Она не подходила к ней целый месяц, и сейчас, как и прежде, от яркой самобытности этого полотна у нее захватило дух. Она так и не подарила Чарльзу эту картину. Так толком и не поблагодарила за все, что он сделал для нее. Так и не поведала ему о том восхищении, которое испытывает перед ним. Картина могла бы восполнить этот пробел.
Кэрол почувствовала, что момент настал. Чарльз должен увидеть портрет как можно быстрее. Прежде чем он связал себя обязательствами, ему нужно дать возможность подумать о ней… как о женщине. Если у нее есть хоть малейший шанс, она должна использовать его, пока не стало слишком поздно. Неужели это типично женская особенность – сразу же пытаться препятствовать осуществлению прекрасного, даже еще не разобравшись толком в своих собственных чувствах и желаниях? Прежняя Кэрол постоянно задумывалась о таких вещах. Однако новая Кэрол олицетворяет собой и новый тип женственности, поэтому совесть ее чиста.
В кладовке у нее был приготовлен плоский посылочный ящик, идеально подходивший по своим размерам. Она поместила в него картину, проложив ее несколькими слоями полиэтилена. Затем села за письменный стол и набросала записку. Своей бумаги для писем у нее не было, но она уже давно взяла несколько листков на ранчо Чарльза. На одном из них она и писала сейчас:
«Чарльз, дорогой мой!
Это тебе с огромной любовью и благодарностью. Ты спас меня от неминуемой смерти и, что более важно, от моей прежней жизни. Я обязана тебе всем и навсегда.
Кэрол».
Она вложила записку в конверт, надписала его и скотчем прикрепила конверт к картине с обратной стороны. Затем аккуратно забила ящик гвоздями и как следует обмотала его толстой и широкой липкой лентой. Несмываемым черным маркером написала адрес манхэттенской студии Чарльза. Затем – свой обратный адрес. Оставалось сделать только одно. Она взяла еще один конверт и еще один листок, на котором написала:
«Чарльзу с безграничным восхищением».
Эту вторую записку Кэрол прикрепила прямо к ящику с наружной стороны и, отступив назад, посмотрела на то, что у нее получилось. Вышла своего рода бомба. Она понимала это. Это было ее предложением. Ее подарком, прямо и недвусмысленно указывающим на то, что в отношениях, сложившихся между ними, она предоставляет ему шанс. Возможно, последний шанс, пока не стало слишком поздно.
44
В Портофино было лучше всего. Старинная рыбацкая деревушка, прилепившаяся у подножия горы, была очаровательна. Выкрашенные охрой домики выглядели так, словно на их балконах в любую минуту могли появиться певцы, мощные голоса которых огласят окрестности, туристы разразятся аплодисментами, а местные жители – восторженными криками. Яхты стояли у причала. Рядом располагались многочисленные ресторанчики на открытом воздухе, а узкие улочки были заполнены лавками, торгующими изделиями из кожи, свитерами и элегантными практичными вещами, которыми так славится Италия. Это был терракотовый мир облупившейся краски и ярких цветовых оттенков на фоне оливково-зеленой Италии. Везде подавали спагетти с моллюсками, помидоры, вино, и во всем ощущалась та самая безмерная любовь к жизни, которая в этой стране по-прежнему являлась профессией.
Мысль о том, что все заканчивается, была для Рейчел невыносимой, однако она понимала, что ей нужно возвращаться. Более того, нужно продолжать заниматься делом. Здесь, на яхте, их приятное времяпрепровождение не имело ничего общего с повседневной реальностью. Все оказалось как бы временно отложенным на потом. Здесь не нужно было принимать никаких решений, разве что – где сегодня поесть, когда поплавать, как долго заниматься любовью, а Рейчел хотела, чтобы решения принимались. Его решения. Их отношения достигли той стадии, когда неминуемо встает вопрос о женитьбе. Однако реальным фактом она может стать, только когда они вернутся домой. Это для настоящего достаточно уже того, что оно само по себе – подлинное чудо.
Она торопливо вышла из примерочной бутика в розовом свитере из козьей шерсти, удивительно мягком и уютном.
– Просто глазам своим не верю при виде такого изобилия. Хочу купить здесь все. Где же это было раньше? – восклицала она.
Чарльз снисходительно взглянул на нее и улыбнулся.
– Понимаю, каково тебе сейчас.
Он говорил не об одежде. Она рассмеялась вместе с ним.
– Я намерена купить это, – сказала она. – А ты намерен купить меня?
– Может, ты согласилась бы на сдачу в аренду?
– Нет! Полный расчет и наличными. Деньги вперед. Прямо сегодня. Должна тебе сказать, что кое-кто уже проявляет серьезный интерес, так что у тебя есть конкуренты. Но если ты поспешишь…
– Прямо в таком виде, без гарантии?
– Вовсе нет. Полная гарантия, что все в рабочем порядке и идеально функционирует, за исключением, возможно, рассудка, который слегка помутился.
– Тогда ничего не выйдет. Рассудок – самая ценная составляющая этой сделки.
– Чарльз! – Рейчел притворилась обиженной. – Ты же говоришь с женщиной, не забывай об этом.
– Да, да, как же я запамятовал? Ведь мужчины таких свитеров не носят.
– Нам нужно возвращаться сегодня? – спросила она, меняя тему разговора, но намереваясь потом вернуться к ней.
– Я думал, что возвращаться нужно тебе. У меня всегда с собой кисти, мольберты. Я птица вольная! Натура и вдохновение тоже всегда со мной. А вот у мисс Телевидение есть жесткие графики и зрительская аудитория, разочаровывать которую она не имеет права.
Рейчел вздохнула, сознавая двойственность своего положения. Она хочет быть с ним всегда и всюду – поехать к нему на ранчо, быть с ним на Манхэттене, побывать в городах и в пустыне, после того как они столь замечательно провели время на море. Да, черт возьми, она элементарно хочет выйти за него замуж и забеременеть.
И сразу же червь сомнения шевельнулся в ней. Ведь он так и не сказал ей этих заветных слов: «Выходи за меня замуж». Они говорили о том, что всегда будут вместе, и о том, как будут выглядеть их дети. В ее объятиях он смягчался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
Кэрол встала и прошла через комнату, в которой было прохладно, в подсобное помещение. Картина стояла у стены. Кэрол повернула ее, и теперь на нее смотрело ее собственное лицо, обрамленное лепестками розы. Она не подходила к ней целый месяц, и сейчас, как и прежде, от яркой самобытности этого полотна у нее захватило дух. Она так и не подарила Чарльзу эту картину. Так толком и не поблагодарила за все, что он сделал для нее. Так и не поведала ему о том восхищении, которое испытывает перед ним. Картина могла бы восполнить этот пробел.
Кэрол почувствовала, что момент настал. Чарльз должен увидеть портрет как можно быстрее. Прежде чем он связал себя обязательствами, ему нужно дать возможность подумать о ней… как о женщине. Если у нее есть хоть малейший шанс, она должна использовать его, пока не стало слишком поздно. Неужели это типично женская особенность – сразу же пытаться препятствовать осуществлению прекрасного, даже еще не разобравшись толком в своих собственных чувствах и желаниях? Прежняя Кэрол постоянно задумывалась о таких вещах. Однако новая Кэрол олицетворяет собой и новый тип женственности, поэтому совесть ее чиста.
В кладовке у нее был приготовлен плоский посылочный ящик, идеально подходивший по своим размерам. Она поместила в него картину, проложив ее несколькими слоями полиэтилена. Затем села за письменный стол и набросала записку. Своей бумаги для писем у нее не было, но она уже давно взяла несколько листков на ранчо Чарльза. На одном из них она и писала сейчас:
«Чарльз, дорогой мой!
Это тебе с огромной любовью и благодарностью. Ты спас меня от неминуемой смерти и, что более важно, от моей прежней жизни. Я обязана тебе всем и навсегда.
Кэрол».
Она вложила записку в конверт, надписала его и скотчем прикрепила конверт к картине с обратной стороны. Затем аккуратно забила ящик гвоздями и как следует обмотала его толстой и широкой липкой лентой. Несмываемым черным маркером написала адрес манхэттенской студии Чарльза. Затем – свой обратный адрес. Оставалось сделать только одно. Она взяла еще один конверт и еще один листок, на котором написала:
«Чарльзу с безграничным восхищением».
Эту вторую записку Кэрол прикрепила прямо к ящику с наружной стороны и, отступив назад, посмотрела на то, что у нее получилось. Вышла своего рода бомба. Она понимала это. Это было ее предложением. Ее подарком, прямо и недвусмысленно указывающим на то, что в отношениях, сложившихся между ними, она предоставляет ему шанс. Возможно, последний шанс, пока не стало слишком поздно.
44
В Портофино было лучше всего. Старинная рыбацкая деревушка, прилепившаяся у подножия горы, была очаровательна. Выкрашенные охрой домики выглядели так, словно на их балконах в любую минуту могли появиться певцы, мощные голоса которых огласят окрестности, туристы разразятся аплодисментами, а местные жители – восторженными криками. Яхты стояли у причала. Рядом располагались многочисленные ресторанчики на открытом воздухе, а узкие улочки были заполнены лавками, торгующими изделиями из кожи, свитерами и элегантными практичными вещами, которыми так славится Италия. Это был терракотовый мир облупившейся краски и ярких цветовых оттенков на фоне оливково-зеленой Италии. Везде подавали спагетти с моллюсками, помидоры, вино, и во всем ощущалась та самая безмерная любовь к жизни, которая в этой стране по-прежнему являлась профессией.
Мысль о том, что все заканчивается, была для Рейчел невыносимой, однако она понимала, что ей нужно возвращаться. Более того, нужно продолжать заниматься делом. Здесь, на яхте, их приятное времяпрепровождение не имело ничего общего с повседневной реальностью. Все оказалось как бы временно отложенным на потом. Здесь не нужно было принимать никаких решений, разве что – где сегодня поесть, когда поплавать, как долго заниматься любовью, а Рейчел хотела, чтобы решения принимались. Его решения. Их отношения достигли той стадии, когда неминуемо встает вопрос о женитьбе. Однако реальным фактом она может стать, только когда они вернутся домой. Это для настоящего достаточно уже того, что оно само по себе – подлинное чудо.
Она торопливо вышла из примерочной бутика в розовом свитере из козьей шерсти, удивительно мягком и уютном.
– Просто глазам своим не верю при виде такого изобилия. Хочу купить здесь все. Где же это было раньше? – восклицала она.
Чарльз снисходительно взглянул на нее и улыбнулся.
– Понимаю, каково тебе сейчас.
Он говорил не об одежде. Она рассмеялась вместе с ним.
– Я намерена купить это, – сказала она. – А ты намерен купить меня?
– Может, ты согласилась бы на сдачу в аренду?
– Нет! Полный расчет и наличными. Деньги вперед. Прямо сегодня. Должна тебе сказать, что кое-кто уже проявляет серьезный интерес, так что у тебя есть конкуренты. Но если ты поспешишь…
– Прямо в таком виде, без гарантии?
– Вовсе нет. Полная гарантия, что все в рабочем порядке и идеально функционирует, за исключением, возможно, рассудка, который слегка помутился.
– Тогда ничего не выйдет. Рассудок – самая ценная составляющая этой сделки.
– Чарльз! – Рейчел притворилась обиженной. – Ты же говоришь с женщиной, не забывай об этом.
– Да, да, как же я запамятовал? Ведь мужчины таких свитеров не носят.
– Нам нужно возвращаться сегодня? – спросила она, меняя тему разговора, но намереваясь потом вернуться к ней.
– Я думал, что возвращаться нужно тебе. У меня всегда с собой кисти, мольберты. Я птица вольная! Натура и вдохновение тоже всегда со мной. А вот у мисс Телевидение есть жесткие графики и зрительская аудитория, разочаровывать которую она не имеет права.
Рейчел вздохнула, сознавая двойственность своего положения. Она хочет быть с ним всегда и всюду – поехать к нему на ранчо, быть с ним на Манхэттене, побывать в городах и в пустыне, после того как они столь замечательно провели время на море. Да, черт возьми, она элементарно хочет выйти за него замуж и забеременеть.
И сразу же червь сомнения шевельнулся в ней. Ведь он так и не сказал ей этих заветных слов: «Выходи за меня замуж». Они говорили о том, что всегда будут вместе, и о том, как будут выглядеть их дети. В ее объятиях он смягчался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107