Покинув столовую, мы вновь спустились по широкой лестнице и, не раз и не два повернув налево, миновали нескончаемый ряд коридоров, вестибюлей и пустынных комнат — пока не вышли к другому, гораздо более узкому лестничному пролету. Леди Марчмонт шла впереди, высоко подняв масляную лампу, точно комендант крепости, обходящий ее дозором, а я ковылял за ней, оглашая подземелье глухим стуком шагов. Скудный свет озарял покрытую выбоинами стену, на которой вырисовывались причудливые и устрашающие очертания наших теней. Мы прошаркали вниз по ступеням и оказались в помещении, походившем на нечто вроде крипты. Свисающая с потолка паутина коснулась моих губ и головы. Я отмахнулся от нее и поспешно закрыл нос и рот носовым платком. С каждым шагом гнилостное зловоние, казалось, становилось вдвое сильнее. Леди Марчмонт, однако, явно не обращала внимания ни на эту вонь, ни на холод и мрак.
— Здесь находились кладовые и погреба, — на ходу поясняла она, — и также комнаты лакеев. Насколько я помню, у нас было три ливрейных лакея. А сейчас остался один Финеас. Он начал служить у моего отца больше сорока лет назад. Это милость Божья, что я смогла найти его вновь. Хотя, вернее, это он нашел меня после моего возвращения. Понимаете, он очень предан мне…
Когда мы спускались, я ожидал обнаружить внизу некий лабиринт коридоров и комнат, примерно воспроизводящий в плане первый этаж особняка. Но, достигнув наконец дна, мы оказались в коридоре с низким потолком, убегавшим прямо вперед, насколько позволял видеть тусклый свет лампы. Мы медленно продвигались по нему, перешагивая через какие-то фрагменты мебели, сломанных бочек и прочие менее определимые препятствия. Пол еще не совсем выровнялся; мы по-прежнему спускались, продолжая идти по пологому склону. Здесь, внизу, стены сочились влагой, и до нас доносилось тихое журчание бегущей воды, сопровождаемое каким-то едким запахом. На полу, видимо, лежал слой песка. Коридор все не кончался. Может, мы все-таки идем по лабиринту, подумал я: своеобразный mundus cereris наподобие катакомб, что римляне строили под своими городами, — совсем темные склепы и пересекающиеся извилистые тоннели — для общения с обитателями нижнего мира.
Вдруг леди Марчмонт постучала по стене костяшками затянутой в перчатку руки. Раздался звон, похожий на звук литавр.
— Медь, — пояснила она. — Солдаты Кромвеля хранили здесь порох, поэтому обшили медью стены и двери. Я бы не сказала, что они выбрали самое сухое место в доме.
— Черный порох?
Теперь мне стала понятна природа едкого запаха и песка под ногами. И я сразу забеспокоился из-за масляной лампы, которую леди Марчмонт беспечно раскачивала из стороны в сторону. Ее свет озарял сейчас ряд запертых дверей и небольшие ниши по обеим сторонам коридора. Я вновь вздрогнул в этой холодной темноте от мысли, что за этими дверями в обваливающихся склепах свалены в беспорядочные груды черепа и большие берцовые кости множества покойных Плессингтонов. Мы быстро прошли по коридору, чей конец — если таковой был — терялся в кромешной тьме.
Наконец мы достигли цели. Леди Марчмонт остановилась перед одной из дверей и, позвенев связкой ключей, заставила ее открыться. Зловеще заскрипела пара проржавевших петель.
— Пожалуйста, — сказала она, с улыбкой поворачиваясь ко мне, — проходите, господин Инчболд. Внутри вы обнаружите бренные останки сэра Амброза Плессингтона.
— Останки… — Я сделал шаг назад, но сопротивляться было уже слишком поздно. Леди Марчмонт взяла меня за руку и потянула через порог.
— Вот…
Она показала в угол крошечной комнаты, где на низком постаменте стоял старый дубовый гроб. Я в ужасе попытался высвободить свою руку, но тут с облегчением увидел, что «останки» ее отца были бумажными, а не телесными; ибо гроб, стоявший открытым, наполняли не кости, а кипы документов, огромные связки которых грозили свалиться на пол.
— Все здесь, — почтительно произнесла она, осторожно продвигаясь вперед. — Все о моем отце. О Понтифик-Холле. Или, вернее, почти все…
Повесив лампу на стенной крюк, она встала на колени на тростниковую подстилку, покрывавшую земляной пол перед постаментом. Гроб, как я успел заметить, облепляли комья земли. Один за другим вытаскивая документы, леди Марчмонт бегло просматривала их и возвращала на место. Ее плащ откинулся на спину, как пара сложенных крыльев. Своего рода архив, решил я, оставаясь в дверях, пока она не поманила меня к себе.
— Имущественные документы, — пояснила она. — Перечни, описи, завещания. — Возможно, она предпочла бы погрузить свои затянутые в перчатки руки в сундук, наполненный лунными камнями и аметистами, а не множеством пожелтевших пергаментов. — Именно из-за них, понимаете, Стэндфаст Осборн стремился заполучить наше поместье. — Ее голос гулко отражался от голых стен. — Именно из-за этих грамот и документов. Дом ему был не нужен, и он о нем не заботился — сами видите. Но гроб с документами надежно спрятали. Об этом позаботился лорд Марчмонт.
Помещение было душным и тесным, стены покрывала изморозь, как мне показалось, калийной селитры. Лампа горела уже слабее, освещая густо припорошенные землей и пылью заросли многолетней паутины. Я всю свою жизнь мучился от астмы — слишком прокоптились мои легкие угольным дымом Лондона. Сейчас, стоя в дверях этого странного склепа, я почувствовал знакомые хрипы в груди.
— То есть все эти годы они хранились здесь, в этом помещении? — сумел выдавить я, опираясь на суковатую палку.
— Нет, конечно. — Она все еще стояла ко мне крылатой спиной. — Здесь их обнаружили бы через час. Нет, их захоронили в одном месте на церковном дворе в Крэмптон-Магна. Прямо в этом гробу. Оригинально, правда? Под надгробным камнем с именем одного из наших лакеев. Вот, взгляните… — Она повернулась, протягивая мне какой-то документ своей затянутой в перчатку рукой. — Этот приказ окончательно решил нашу судьбу.
Документ был написан на толстой тряпичной бумаге, ее края завернулись и слегка усохли. Взяв листок и повернув к свету лампы, я поднес его поближе к глазам и увидел парламентскую печать и под ней слегка выцветшее постановление, написанное убористым канцелярским почерком:
Сим постановляется, что все Поместья и Земли, наследственные и арендованные, со всем к оным относящимся, сказанного Генри Грейторекса, барона Марчмонта, конфискованы, сиречь изъяты в казну, вместе с правом владения, пользования и распоряжения оными и передачи оных по наследству, с 20 дня, месяца мая Лета Господня 1651, и всякое право на доступ в сказанные Поместья и Земли, наследственные и арендованные…
— Указ о конфискации этого поместья, — пояснила она и протянула мне другой документ или, вернее, небольшую связку бумаг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125