ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Он еще видел маленькую фигурку японца, стоявшего рядом с автомашиной, но не мог разобрать выражения его лица…
На моторном боте был лишь один пассажир. Маленькая команда часто видела его на носу. Он стоял там, скрестив на груди руки. Его даже прозвали «впередсмотрящий».
Шкипер считал своим долгом подходить к пассажиру, молча выкуривать трубку, сплевывать, конечно, не в море, а на палубу и вежливо говорить:
— Если проскочим мимо германских подводных лодок, то вас, возможно, все-таки похоронят на суше, — и хохотал, тряся седыми бакенбардами.
Кленова не трогал этот тяжеловатый юмор.
Плавание длилось больше недели. Нужный квадрат был достигнут. Бот курсировал вдали от берегов, ожидая, когда обещанный катер придет, чтобы снять пассажира.
Прошло два дня, а катера не было.
Очевидно, кто-то, получивший указания Кадасимы, опаздывал.
…Командир подводной лодки, спешивший к указанному квадрату, вынужден был потерять много времени, чтобы уйти от преследования американских эсминцев, принявших лодку за германскую.
Не мог же командир дать приказ о всплытии, чтобы обнаружить свою принадлежность к союзному американо-японскому флоту! Ведь японской подводной лодке совершенно нечего было делать вблизи американских берегов.
Все же, несмотря ни на что, подводная лодка стремилась найти в море одинокий моторный бот.
…Перископ, чуть высунувшийся из воды, заливало волной. Изображение маленького бота то появлялось, то исчезало.
Командир лодки не отрывал от перископа глаз. Ему нужно было убедиться, тот ли это бот, о котором сообщал полковник Кадасима. На носу стоит какой-то человек. Скрестил руки на груди… Да, несомненно, это то самое судно.
Подводная лодка спрятала перископ и стала подкрадываться к боту, ориентируясь на шум его винта.
Раздались короткие слова команды. У офицера был тонкий фальцет. Моряки заняли места по боевой тревоге.
Когда, по расчетам командира, подводная лодка достаточно близко подошла к боту, над поверхностью моря снова появился перископ.
— Тысяча три морских черта! — крикнул шкипер. — Кажется, один из них высунул посушить свое копыто.
Шкипер встал у руля, готовый изменить курс, чтобы увернуться от торпеды.
— Что случилось? — спросил спокойно Кленов.
— Германская подводная лодка, — отозвался шкипер и бросил Кленову пробковый пояс.
— Боюсь, что это японская, — тихо сказал Кленов.
По пузырькам, появившимся на поверхности воды, шкипер угадывал путь торпеды. Он быстро перехватывал рукоятки на штурвале, силясь повернуть судно.
Но торпеда была выпущена умелой рукой. Враг словно знал, где окажется бот, и торпеда шла именно туда.
В перископ было хорошо видно, как над ботом взвился черный дым. Суденышко переломилось пополам. Торпеда была рассчитана на более солидные, корабли.
Офицер видел на волках две или три головы. Но он не дал команды всплыть. Лодка разворачивалась под водой и уходила. Ее командир не получил указаний спасти кого-нибудь из команды или пассажиров потопленного бота.

КНИГА ВТОРАЯ. ПОДЖИГАТЕЛЬ ПЛАНЕТЫ
Мы в состоянии зажечь целые стены пламени вдоль границ цивилизованного мира и двинуть эти стены на наших заклятых врагов во имя воцарения мира на земле.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПЛАН ОГНЕННОЙ МЕТЛЫ
…Я дам вам движущиеся стены огня, и они огненной метлой выметут все зараженные пространства. В дальнейшем эти дезинфицированные и освобожденные области будут заселены новыми людьми, необходимыми для обеспечения деятельности предприятий…
Глава 1. ПОЖАРНАЯ ТРЕВОГА
Чудесные бывают рассветы под Москвой!
Утро еще не наступило в этот знаменательный день, и полупрозрачная пелена стелилась кое-где по низинам у перелесков.
Словно легкие белые шарфы легли на зелень травы, и не ощущалось даже дуновения ветерка, который смог бы развеять их. Белоствольные березовые рощи будто поднимались из упавших облаков. А высоко в предрассветной бледной синеве тоже плыли облака, и они казались отражением тех, что лежали на земле. Не проснулись еще птицы, не застрекотали в траве кузнечики. Солнце еще не поднялось над зубчатой линией лесов, а только сделало ее отчетливой на заалевшей части неба.
И вдруг свистящий звук шин разорвал сонный покой. По шоссе с огромной скоростью мчалась желтая машина с синей полосой вдоль кузова. Казалось, сейчас она оторвется от асфальта, взлетит.
Из репродуктора на ее, крыше неслись вначале неразборчивые, а потом ошеломляющие звуки:
— Всем машинам прекратить движение! Пропустить кортеж!
Кортеж состоял из трех машин: милицейской впереди, такой же желто-синей позади и черной автомашины посредине эскорта.
В столь ранний час на шоссе почти никого не было. Только два велосипедиста в спортивных майках и молоковоз из ближнего совхоза испуганно шарахнулись в сторону и остановились.
Шофер в кепке, надетой задом наперед, покачал головой, провожая глазами тройной желто-сине-черный вихрь, и остановился взглядом на следах от шин на асфальте, где занесло бешено мчавшиеся машины на повороте.
— Как на пожар! — глубокомысленно изрек он.
Такие же кортежи машин неслись в этот час по многим дорогам. Кого-то спешно доставляли в этот предутренний час с подмосковных дач в столицу.
Машины влетали на городские улицы, и всякое движение на них заблаговременно приостанавливалось.
Ранние прохожие удивлялись:
— Что это? Для делегаций рановато. На аэродром самолеты прилетают в более удобное время.
— Может, преступников важных везут? С охраной!
— Тоже скажешь! Охрана-то какая? Орудовцы!
— Да, пожалуй… Должно быть, не преступники… Так кто?
— К центру едут. Верно, на заседание какое…. экстренное…
Машины действительно мчались по трассе, по которой не раз приезжали делегации с Внуковского аэродрома, — широкой магистрали Ленинского проспекта, парадному входу новой Москвы.
Но на этот раз они не проследовали к Москве-реке, не проехали по Каменному мосту к Боровицким воротам Кремля. Сопровождаемые милицейским эскортом автомашины одна за другой подкатывали к воротам Академии наук СССР, где в нарушение всех обычных правил вместо регулировщика ГАИ стоял полковник с жезлом и сам пропускал машины к подъезду.
Приехавшие были по преимуществу почтенные люди. Но были среди них и молодые. Встречались и женщины, пожилые или средних лет, все изысканно одетые.
Мужчины не уступали им в элегантности одежды, в особенности один молодой академик, вставший из-за руля своей машины. Он поднимался по старинным мраморным ступеням, ставя на них… тапочки, впопыхах надетые на босу ногу.
С ним раскланивались, спрашивали:
— Какие предсказания, Николай Лаврентьевич? Судя по вашим тапочкам, будет ясно?
— Скорее гроза, — отмахнулся ученый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139