Неторопливой, пружинящей походкой японец подошел к Кленову и, помедлив несколько мгновений, вынул у него изо рта кляп.
— Советую вам, Иван Алексеевич, принять мои несомненно гуманные условия, — закончил он, снова переходя на русский язык.
— М-да… мистер… мистер…
— Ах, простите! Я не представился вам, коллега. Право, это невежливо. Еще раз простите. С вами говорит полковник японского генерального штаба Кадасима. Вы удовлетворены?
— Д-да… Вполне… — Кленов помолчал. — «Исследование конденсаторов как источников энергии», издание Кембриджского университета, 1907 год. Помню. Итак, мистер… Кадасима, я должен вам сказать, что никогда не предполагал делать тайну из моих работ. Я позволю себе заметить, что, как и профессор Баков, работаю только для науки, во имя блага человечества, во имя великих идей мира и прогресса.
— Конечно, коллега, все это мне прекрасно известно.
— Но, мистер Кадасима, вы плохо знаете меня. Я не привык уступать силе! — Кленов говорил по-английски, не желая, видимо, переходить на родной язык.
— О-о! Коллега, эта черта характера называется, если не ошибаюсь, упрямством! Вы, вероятно, думаете, что я играю с вами — как это говорится по-русски? — в бирюльки? — Он встал и наклонился к Кленову.
— Я не стану в вас стрелять, чтобы не производить шума, Иван Алексеевич, но… я напоминаю лишь вам, что мы находимся в Америке. Здесь электричество, господин доктор, применяют даже для казни!
Кадасима выпрямился, решительно подошел к щиту и стал присоединять провода к шинам, подключаемым к высокому напряжению.
Кленов пошевелил бескровными губами. Он понял, что хотел сделать японец.
В это мгновение зазвонил телефон.
По горной ухабистой дороге трясся «лексингтон». В нем, крепко держась за кузов, сидел профессор Холмстед. Он возвращался из своей лаборатории э 2, где после опыта имел со своим помощником длинный разговор. Этот человек был скромен и тих, начитан, образован. Но свою трубку он всегда раскуривал, зажигая страницы, вырванные из сочинений Шекспира. Не повышая голоса, он замечал, что и англичане, и вся их культура заслуживают той же участи, что и страницы Шекспира. «Только тогда Ирландия будет свободной», — говорил он. Это был страшный человек, но удивительный ученый.
«Что за времена! Ирландец и Баков… И такие два изобретения делаются одновременно. Огромная ответственность лежит на мне! Но иначе и быть не могло, если решился приглашать на работу людей с сомнительным политическим прошлым».
Старик вздохнул и взглянул на небо. Там, среди потемневших туч, резко выделяясь на их фоне, плыло огненное облако. Это летящее зарево казалось Холмстеду зловещим. Оно мчалось по направлению к горам, постепенно уменьшаясь в размере. Ирландец работал.
Холмстед едва ли не впервые в жизни потерял нить своей мысли. Выглянув, он попросил шофера свернуть на проселочную дорогу.
Дорога шла вдоль быстрой горной речки. Неспокойные струи слегка пенились, и на зеленоватой поверхности тянулись белые жилки и полосы. Вода походила на мрамор.
Обрывистые склоны спускались к быстрине. Казалось странным, что этот маленький ручеек мог прорыть себе путь в такой толще.
Постепенно река становилась спокойней. Воды становилось все больше и больше. Наконец пенные волны успокоились. За поворотом, где дорога проходила под нависшей скалой, показалась плотина. Река исчезла. Вместо нее огромным удавом сползала вниз металлическая труба, скрываясь в небольшом здании из красного кирпича.
Автомобиль, скрипя тормозами на спуске, остановился около калитки. Профессор Холмстед, опираясь на палку, направился к домику под черепичной крышей. Навстречу уже шел инженер этой затерянной в горах гидростанции.
— Хэлло, Сэндерс! Заехал к вам по двум причинам. Во-первых, я зол, как биржевик, потерявший в один день не меньше миллиона; во-вторых, я должен предупредить вас, что работы непоседливого ученика покойного русского профессора заставят нас скоро значительно увеличить нагрузку в лаборатории номер один.
Инженер, пожилой, бритый и спокойный, крепко потряс профессору руку и пригласил его войти.
Профессор вошел в уютное помещение. За стеклянной перегородкой почти беззвучно вращались турбины.
— Придется вам перейти на круглосуточную работу. Это нам нужно для зарядки новых кленовских аккумуляторов.
Инженер приподнял бровь и пододвинул профессору коробку с сигарами. Холмстед вытянул ноги, порывистым движением достал из кармана ножичек, обрезал кончик сигары и задумался.
…Поднявшись в свою комнату в мезонине, Мод бросилась к телефону.
Долго никто не отвечал. Мод нервно вертела ручку индуктора. Наконец она услышала голос Кэда:
— Да, да, леди… Кэд много-много не понимай… Он ходил по всем комнатам. Мистер Кленов и мистер Вельт нигде нет. Он сейчас быстро-быстро бежит парк…
Трубку повесили.
«Боже, что это? Значит, теперь Кэд в комнате Кленова! Что ему нужно там? У него было такое недоброе лицо… Как узнать, что там происходит? Неужели Кленов в опасности? Что делать?»
Мод металась по комнате.
«Ах, если бы увидеть… увидеть!»
О счастье! Как она не подумала об этом сразу! Там, наверху, обсерватория отца. Из башенки, наверно, видно окно лаборатории. Там телескоп…
Заскрипели ступеньки под торопливыми шагами.
Кадасима повесил телефонную трубку и снова подошел к своему пленнику. В руках у него были концы проводов, присоединенных уже к шинам высокого напряжения. Не говоря ни слова, он стал обматывать левую руку и горло ученого оголенной проволокой.
— Вы понимаете, надеюсь, Иван Алексеевич, что я должен спешить? Угодно вам начать свои объяснения? Иначе я буду вынужден включить две тысячи вольт на эти шины.
Не спуская глаз с Кленова, японец подошел к щиту.
— Вы убийца, Кэд! Вы преступник! — прохрипел ученый.
Закрученный вокруг горла провод перехватил голос.
Кадасима рассмеялся:
— Преступник? Убийца? Как это все наивно звучит, коллега! Знаете ли вы, что, работая здесь, в лаборатории, над своими изобретениями, вы служите смерти! Вы становитесь соучастником массовых безжалостных убийств. Если хотите знать, то вы, Иван Алексеевич, во сто крат больше убийца, нежели я! Уничтожая вас, я спасаю десятки тысяч, а быть может, и миллионы людей!
Кленов поежился.
Японец взялся за рукоятку контактора:
— Будете ли вы говорить, коллега?
— Нет, мистер Кадасима! — твердо ответил Кленов. — Пока я работаю для науки, для ее высоких идей, я работаю для жизни. Это вы хотите заставить науку служить смерти! Но я не стану убийцей, мистер Кадасима!
Лицо японца передернулось.
— Я ненавижу вас, изобретатель! Вам удалось сделать то, о чем я мечтал многие годы… Я ненавижу вас!
Мод вскочила из-за телескопа. Чтобы не упасть, она прислонилась к стене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139