Круглое потное лицо шофера и особенно нос и литые щеки были сейчас багровыми, местами живописно переходя то в фиолетовый, то в густожелтый, и маленькие рыжеватые усики совершенно терялись в этом буйстве красок. Заплывшие глаза Петровича светились восторгом. Он обнял Андрея за талию и с воодушевлением объявил:
— Наконец-то! А я уж думал, не придешь!
— Чего, чего? — опешил Андрей. — Ты разве ждал меня?
— А то как же? Беспременно ждал. Хуть какой-никакой друг, а приттить должен был, раз я гуляю.
Петрович энергично потянул Андрея за рукав.
На мраморном столике стояли бутылки с водкой и пивом, на тарелочках лежала закуска.
Когда они уселись и выпили по первой рюмке, Андрей, морщась, спросил:
— И с чего это ты гуляешь? С какой радости? Петрович таинственно подмигнул.
— Такая, брат ты мой, история приключилась, что и не поверишь. Только тебе, как другу. Жене родной не сказал, а тебе вот скажу. Но, — он приложил к губам толстый веснушчатый палец, — никому, понял?
— Это почему же?
— А потому. Чудное дело. Вдруг да— промашку дал? Мишка враз шкуру спустит.
Мишкой он с пьяной фамильярностью называл Филина. И Андрей согласно кивнул головой.
— Этот спустит.
— Вот, вот, — неизвестно чему обрадовался Петрович. — Злодей он. Бывало, во как надо отпроситься, — он провел рукой по горлу, — но ежели Федора нет — все! К Мишке и не сунусь. Удавлюсь скорей. А то бывалоче…
— Ты давай рассказывай, что с тобой приключилось, — вернул его к первоначальной теме разговора Андрей. — С чего гуляешь-то?
— И-и, брат, — Петрович так энергично замотал головой, что Андрей на секунду даже испугался за него. — Но выпьем сначала.
Они опять чокнулись, опрокинули рюмки, долго закусывали. Наконец Петрович сделал таинственные глаза и, наклонившись над столом, приступил к рассказу.
— Помнишь, неделю назад конфисковали мы на Северной «Волгу». Новехонькая такая, голубая. Отогнал я ее, красавицу, в гараж облисполкома и ручкой — привет! Служи, мол, советской власти. Вскорости забыл даже думать о ней. Живу, значит, питаюсь, свою горемычную в хвост и в гриву гоняю. Профилактику даже сделать и то некогда. А ведь как без нее, без профилактики? Того и гляди… Вот бывалоче…
— Да ладно тебе! — с досадой перебил его Андрей. — Ты про что начал рассказывать, про то и давай.
От выпитой водки у него вдруг прошла боль в голове, приятное тепло разлилось по телу.
Рассказ Петровича заинтересовал его. Случай с голубой «Волгой» все на таможне помнили прекрасно. Неужели он имеет продолжение? Поэтому, когда Петровича начало было опять сносить в сторону, Андрей рассердился. Но на этот раз взбунтовался и Петрович.
— Ты мне не указывай, понял? — строптиво заявил он. — Могу я за свои деньги говорить, как хочу, или не могу? — Тем не менее он все же продолжал свой рассказ уже без отступлений: — Так вот, значит, третьево дня, вечером иду домой. Трезвый, между прочим, как стеклышко. Скучно мне. Дома, знаю, жена ничего хорошего мне не скажет. В другое место идти — монет нет. Скучно. Вдруг, значит, подходит ко мне один — полный такой, в очках — и спрашивает: «Ты не шофер ли с таможни?» — «Я самый, — отвечаю, — шофер и есть». — «А хочешь, — говорит, — заработать враз сотню?» — «С нашим удовольствием, — говорю, — ежели все законно». — «Да от тебя, — говорит, — сущая безделица требуется. Конфисковали вы неделю назад „Волгу“ голубую, помнишь?» — «Ясное дело, — отвечаю, — помню». — «Ну вот, — говорит, — и узнай, куда ее отдали, кому. Вот и все дело». — «И за это, — спрашиваю, — сотню?» — «Именно», — отвечает. Ну, думаю, пьяный или свихнутый какой. Только бы не раздумал этот очкастый.
— И узнал? — нетерпеливо спросил Андрей.
— А как же! В тот же вечер. Зараз вместо дома потопал к Ванюшке, он шофер тоже, в облисполкоме, Тот все и растолковал. И веришь, через два часа дурила эта вручает мне деньги. Ей-богу, как с неба свалились. Надо же, а?
Андрей с возрастающим интересом спросил:
— И где же та машина оказалась?
— Да в облздраве. Этих по области катает… Как их? Консультантов, что ли?
Андрея заинтересовала эта история. Не будет человек выбрасывать на ветер сто рублей. Значит, очень ему та «Волга» была нужна. А зачем, собственно говоря? Андрей знал, что мнимый хозяин машины уже за границей, а подлинный хозяин прибыл туда еще раньше. Кто же интересуется ею здесь, в Бресте? Неожиданно он вспомнил подробность, о которой ему рассказал Валя Дубинин: машина была сдана в Бресте, хотя тот прохвост, Чуяновский, ехал из Москвы. Нет, тут что-то не так. И Андрей спросил у Петровича:
— Ну, а разглядел ты того гражданина? Деньги небось не в темноте получал?
— Ясное дело, разглядел.
— И какой же он из себя?
— Дык как сказать? — Петрович задумчиво поскреб затылок. — Из себя он, конечно, видный. Очки при нем шикарные, золотые небось. И говорит солидно, что твой министр. Неужто будет обратно машину эту требовать?
Андрей задал Петровичу еще несколько вопросов, поминутно останавливая его руку, когда тот хотел выпить, но ничего нового не узнал. В конце концов он понял, что просто не знает, о чем еще спрашивать, и задает какие-то пустые, расплывчатые вопросы, на которые Петрович не смог бы ясно ответить, будь он даже трезв. Но тогда что же делать?
Досадуя на себя, Андрей продолжал обдумывать так внезапно возникшую, таинственную и нешуточную ситуацию. Кроме всего прочего, это помогало ему не думать о Люсе.
А Петрович между тем мирно задремал, несмотря на шум и гам вокруг, подперев кулаком красную небритую щеку.
На следующее утро Андрей первым делом направился в кабинет начальника таможни. Он был неприятно удивлен, когда за столом увидел Филина. В последнее время Жгутин часто болел, и Филин в таких случаях каждый раз занимал его кабинет. Ему, как видно, хотелось, чтобы сотрудники уже сейчас начинали привыкать к предстоящим переменам, на которые он, Филин, все больше рассчитывал.
Как всегда педантично-аккуратный, в тщательно отутюженном форменном пиджаке, глянцево-выбритый, с прилизанными серыми волосами, расчесанными на косой пробор, Филин просматривал утреннюю почту, водрузив на свой остренький нос новые очки в массивной оправе. Увидев Андрея, он сухо спросил:
— В чем дело, Шмелев?
Вообще-то говоря, Андрей рассчитывал увидеть Жгутина. Еще вчера, когда он по телефону спрашивал его о здоровье, тот бодро ответил, что завтра, по-видимому, уже придет на работу. И вот — на же тебе! Однако сообщение у Андрея было, по его мнению, настолько важным и срочным, что раз Филин замещал сейчас начальника таможни, значит Андрей обязан был сделать это сообщение ему. И Андрей, пересилив неприязнь, доложил Филину о своей вчерашней встрече с Петровичем.
Филин выслушал его с чуть иронической усмешкой и, когда Андрей кончил, спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69