В отчаянии он покачал головой. – Джейн ошиблась, – процедил он сквозь зубы.
– В чем?
– В оценке качеств бойцовой курочки плутоватой из Новой Гвинеи. Эта птичка изумительно хлопает крыльями и успешно надувает незадачливых охотников, однако с заключением семейного союза на всю жизнь у нее что-то не очень получается. Тут Джейн ошибается.
– Не понимаю, о чем ты говоришь, Гейб, но я думаю, мне пора выбраться из машины, пока шериф не арестовал своего сорок второго кузена за то, что тот препятствует уличному движению. – Джесси вышла, и только тогда Гейб обратил внимание на нетерпеливые гудки стоящих сзади автомобилей. Он посмотрел в зеркало заднего вида: за ним выстроился целый хвост машин, отнюдь не собиравшихся оставаться здесь на стоянку.
– Я подготовлю необходимые бумаги насчет земли, – пообещала Джесси, обойдя машину и наклоняясь к Гейбу в боковое окно. – Ты где будешь?
– В гостинице. День-два во всяком случае. Этого времени мне хватит для того, чтобы собрать для тебя деньги.
Джесси медлила; двигатель работал на холостом ходу, сзади раздавался рев клаксонов. Ни ей, ни ему не хотелось, чтобы кончилось это утро, но ни один из них не знал, под каким предлогом можно было бы оттянуть расставание… Капли начинающегося дождя вынудили их к тому, с чем не справились рациональное мышление и рев автомобилей: ветровое стекло машины моментально забрызгало дождем, блузка Джесси покрылась мокрыми потеками. Она с отчаянием в последний раз посмотрела на Гейба и бросилась в дверь бара, которую распахнул перед ней один из ее служащих. Джесси не стала дожидаться, пока Гейб отъедет, а он не оглянулся посмотреть, задержалась ли она в дверях, чтобы помахать ему на прощание.
Внутри бара в сумраке у пианино сидел Майк из оркестра «Дастерс» и наигрывал ее песню…
Я должна дописать еще один куплет. Потерять любовь хуже, чем сойти с ума. Это мучительнее физической боли, подумала Джесси.
На следующий день она прислала подготовленные документы в отель Гейбу.
Углубившись в их чтение, он почувствовал, как сдавило от волнения грудь. Джесси нашла способ выразить свою признательность и одновременно избавиться от яблока раздора в отношениях между Сент-Клерами и Джеймсами. Они договаривались накануне с Гейбом о предоставлении права прохода к участку, оказавшемуся в кольце чужой собственности, однако вместо этого Джесси прислала проект купчей на свою полоску земли, которая становилась мостиком.
Если Гейб примет предложение Джесси, у нее не останется земли на ее любимой горе, а он навсегда окажется привязанным к прошлому, от которого бежал, – ведь ему никогда не набраться духу продать ее землю.
Нет, должно быть иное решение. Бог тому свидетель – Гейб не хотел ее земли. Но у него нет состояния. Ему придется воспользоваться остатком суммы, полученной от страховой компании за травму на футбольном поле. Это был залог его благополучия, билет в будущее, где нет опостылевшей горы. И вот ныне он готовился израсходовать неприкосновенный запас на то, от чего бежал. И все ради Джесси.
Держа контракт в руках, Гейб задумался, возвращаясь к минутам, пережитым вместе. В его памяти всплыли горящие глаза Джесси в момент их попытки спасти Горация и Дэйзи; ее губы, отвечающие на его поцелуи; ее лицо, когда она говорила о верности памяти предков. Джесси – не только особенное существо, она единственная постоянная величина в его жизни. Каким же надо было быть дураком, чтобы вообразить, будто она ему не нужна! Теперь он уразумел истину, но хватит ли у него сил уехать?
Этого Гейб не знал.
Полный отчаяния, он решил в конце концов съездить на взгорье. Сев за руль своего джипа, он выехал из города. Пришла пора своими глазами взглянуть на участок земли, к которому он получает доступ.
Час спустя он добрался до места, где старая дорога обрывалась – дальше проезда не было. Оставив джип на обочине, он продолжил путь пешком. Неимоверная красота природы окружила Гейба. Белки прыгали в купах деревьев; громко вскрикнула какая-то птица; опавшие листья шуршали под ногами. Чем выше Гейб поднимался, тем прохладнее становился воздух, тем пышнее вечнозеленые растения, тем умиротвореннее вся атмосфера тихого полудня. Время от времени он останавливался и слушал шум зеленых крон. Он никогда не бывал здесь, ни единого раза, несмотря на все уговоры дяди и обещания, что этот участок будет принадлежать ему, Гейбу.
Сейчас, поднимаясь вверх, он ощущал предвкушение какого-то радостного события, словно кто-то или что-то ожидало его наверху, и Гейб непроизвольно ускорял шаг.
Выйдя из леса, он сразу понял, что влекло его сюда. На краю поляны, которую окружали заросли лавра, сосны и ели, примостился бревенчатый домик. У крыльца еще цвели поздние пышные маргаритки, толстый ковер сосновых игл лежал на земле, никем не тронутый. Ветви деревьев переплелись над крышей, словно охраняя ветхое строение. С крыльца домика открывался потрясающий вид на долину внизу. Дверь была незаперта, и когда Гейб вступил внутрь, то у него возникло такое чувство, что люди лишь недавно и ненадолго оставили это скромное жилище… Бурундук проскользнул через всю комнату и исчез за приоткрытой дверью, которая, как оказалось, вела в кладовую, заставленную ржавыми банками консервов с отклеившимися полосками этикеток. Гейб раскрыл окна, чтобы свежий воздух унес застоявшийся запах плесени.
Сложенный из необработанного камня, очаг кто-то заботливо наполнил дровами, а какой-то зверек ободрал кору, видимо, рассчитывая использовать ее как строительный материал для гнезда. На закопченной печке стоял ржавый чайник. Мебель все еще частично закрывали чехлы и стеганые накидки, давно истлевшие. Подняв клубы пыли, Гейб снял ветхую ткань: открылись изодранные каркасы дивана и кресел, составлявших гарнитур. Задрапированная конструкция у камина оказалась креслом–качалкой. Через дыру в крыше сюда, видимо, проникал дождь, и деревянное кресло прогнило, его подлокотник валялся на полу. Сквозь щели пророс дикий виноград, и одна стена была покрыта его побегами, тянущимися к свету. Но, несмотря на запустение, с каждым шагом и движением Гейб чувствовал, как все говорит ему "Добро пожаловать!"
Он оказался в доме, куда приходила на свидания со своим любовником молодая женщина, впоследствии ставшая бабкой Гейба. Он чувствовал: здесь когда-то жила любовь. В тихой обители можно избавиться от демонов: будущее отсюда представлялось в туманной перспективе и не бередило сердце.
Гейб остановился посередине комнаты и осмотрелся. Так вот почему Марта распродала все земли вокруг этого дома! Она хотела, чтобы все здесь осталось, как было при ней, чтобы ее убежище существовало всегда. Он подошел к маленькому столику у окна и потрогал лежавшие там бумаги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
– В чем?
– В оценке качеств бойцовой курочки плутоватой из Новой Гвинеи. Эта птичка изумительно хлопает крыльями и успешно надувает незадачливых охотников, однако с заключением семейного союза на всю жизнь у нее что-то не очень получается. Тут Джейн ошибается.
– Не понимаю, о чем ты говоришь, Гейб, но я думаю, мне пора выбраться из машины, пока шериф не арестовал своего сорок второго кузена за то, что тот препятствует уличному движению. – Джесси вышла, и только тогда Гейб обратил внимание на нетерпеливые гудки стоящих сзади автомобилей. Он посмотрел в зеркало заднего вида: за ним выстроился целый хвост машин, отнюдь не собиравшихся оставаться здесь на стоянку.
– Я подготовлю необходимые бумаги насчет земли, – пообещала Джесси, обойдя машину и наклоняясь к Гейбу в боковое окно. – Ты где будешь?
– В гостинице. День-два во всяком случае. Этого времени мне хватит для того, чтобы собрать для тебя деньги.
Джесси медлила; двигатель работал на холостом ходу, сзади раздавался рев клаксонов. Ни ей, ни ему не хотелось, чтобы кончилось это утро, но ни один из них не знал, под каким предлогом можно было бы оттянуть расставание… Капли начинающегося дождя вынудили их к тому, с чем не справились рациональное мышление и рев автомобилей: ветровое стекло машины моментально забрызгало дождем, блузка Джесси покрылась мокрыми потеками. Она с отчаянием в последний раз посмотрела на Гейба и бросилась в дверь бара, которую распахнул перед ней один из ее служащих. Джесси не стала дожидаться, пока Гейб отъедет, а он не оглянулся посмотреть, задержалась ли она в дверях, чтобы помахать ему на прощание.
Внутри бара в сумраке у пианино сидел Майк из оркестра «Дастерс» и наигрывал ее песню…
Я должна дописать еще один куплет. Потерять любовь хуже, чем сойти с ума. Это мучительнее физической боли, подумала Джесси.
На следующий день она прислала подготовленные документы в отель Гейбу.
Углубившись в их чтение, он почувствовал, как сдавило от волнения грудь. Джесси нашла способ выразить свою признательность и одновременно избавиться от яблока раздора в отношениях между Сент-Клерами и Джеймсами. Они договаривались накануне с Гейбом о предоставлении права прохода к участку, оказавшемуся в кольце чужой собственности, однако вместо этого Джесси прислала проект купчей на свою полоску земли, которая становилась мостиком.
Если Гейб примет предложение Джесси, у нее не останется земли на ее любимой горе, а он навсегда окажется привязанным к прошлому, от которого бежал, – ведь ему никогда не набраться духу продать ее землю.
Нет, должно быть иное решение. Бог тому свидетель – Гейб не хотел ее земли. Но у него нет состояния. Ему придется воспользоваться остатком суммы, полученной от страховой компании за травму на футбольном поле. Это был залог его благополучия, билет в будущее, где нет опостылевшей горы. И вот ныне он готовился израсходовать неприкосновенный запас на то, от чего бежал. И все ради Джесси.
Держа контракт в руках, Гейб задумался, возвращаясь к минутам, пережитым вместе. В его памяти всплыли горящие глаза Джесси в момент их попытки спасти Горация и Дэйзи; ее губы, отвечающие на его поцелуи; ее лицо, когда она говорила о верности памяти предков. Джесси – не только особенное существо, она единственная постоянная величина в его жизни. Каким же надо было быть дураком, чтобы вообразить, будто она ему не нужна! Теперь он уразумел истину, но хватит ли у него сил уехать?
Этого Гейб не знал.
Полный отчаяния, он решил в конце концов съездить на взгорье. Сев за руль своего джипа, он выехал из города. Пришла пора своими глазами взглянуть на участок земли, к которому он получает доступ.
Час спустя он добрался до места, где старая дорога обрывалась – дальше проезда не было. Оставив джип на обочине, он продолжил путь пешком. Неимоверная красота природы окружила Гейба. Белки прыгали в купах деревьев; громко вскрикнула какая-то птица; опавшие листья шуршали под ногами. Чем выше Гейб поднимался, тем прохладнее становился воздух, тем пышнее вечнозеленые растения, тем умиротвореннее вся атмосфера тихого полудня. Время от времени он останавливался и слушал шум зеленых крон. Он никогда не бывал здесь, ни единого раза, несмотря на все уговоры дяди и обещания, что этот участок будет принадлежать ему, Гейбу.
Сейчас, поднимаясь вверх, он ощущал предвкушение какого-то радостного события, словно кто-то или что-то ожидало его наверху, и Гейб непроизвольно ускорял шаг.
Выйдя из леса, он сразу понял, что влекло его сюда. На краю поляны, которую окружали заросли лавра, сосны и ели, примостился бревенчатый домик. У крыльца еще цвели поздние пышные маргаритки, толстый ковер сосновых игл лежал на земле, никем не тронутый. Ветви деревьев переплелись над крышей, словно охраняя ветхое строение. С крыльца домика открывался потрясающий вид на долину внизу. Дверь была незаперта, и когда Гейб вступил внутрь, то у него возникло такое чувство, что люди лишь недавно и ненадолго оставили это скромное жилище… Бурундук проскользнул через всю комнату и исчез за приоткрытой дверью, которая, как оказалось, вела в кладовую, заставленную ржавыми банками консервов с отклеившимися полосками этикеток. Гейб раскрыл окна, чтобы свежий воздух унес застоявшийся запах плесени.
Сложенный из необработанного камня, очаг кто-то заботливо наполнил дровами, а какой-то зверек ободрал кору, видимо, рассчитывая использовать ее как строительный материал для гнезда. На закопченной печке стоял ржавый чайник. Мебель все еще частично закрывали чехлы и стеганые накидки, давно истлевшие. Подняв клубы пыли, Гейб снял ветхую ткань: открылись изодранные каркасы дивана и кресел, составлявших гарнитур. Задрапированная конструкция у камина оказалась креслом–качалкой. Через дыру в крыше сюда, видимо, проникал дождь, и деревянное кресло прогнило, его подлокотник валялся на полу. Сквозь щели пророс дикий виноград, и одна стена была покрыта его побегами, тянущимися к свету. Но, несмотря на запустение, с каждым шагом и движением Гейб чувствовал, как все говорит ему "Добро пожаловать!"
Он оказался в доме, куда приходила на свидания со своим любовником молодая женщина, впоследствии ставшая бабкой Гейба. Он чувствовал: здесь когда-то жила любовь. В тихой обители можно избавиться от демонов: будущее отсюда представлялось в туманной перспективе и не бередило сердце.
Гейб остановился посередине комнаты и осмотрелся. Так вот почему Марта распродала все земли вокруг этого дома! Она хотела, чтобы все здесь осталось, как было при ней, чтобы ее убежище существовало всегда. Он подошел к маленькому столику у окна и потрогал лежавшие там бумаги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36