Этот способ передвижения удивил и даже насторожил Макса, но, присмотревшись как следует, он вздохнул с облегчением: он не ошибся, это был брат. Даже при тусклом свете уличных фонарей, одетый, как и многие другие мужчины, в черный плащ и черную треуголку, Саксон д'Авенант выделялся из толпы. И не только рост и могучее телосложение выделяли его, в нем чувствовалось нечто властное, авторитетное, что притягивало к нему взоры, даже когда на нем не было форменного сюртука капитана Ост-Индской компании. Один из гостиничных лакеев уже спешил ему навстречу, кланяясь и предлагая свои услуги.
Но Саксон, махнув рукой, отослал его обратно и повернулся к карете, помогая еще кому-то выбраться из нее.
Макс, замерев, сжал в руке край портьеры. Брат приехал не один.
И вдруг он узнал знакомый элегантный вечерний костюм, щеголевато сдвинутую набок шляпу...
И повязку на глазах.
Джулиан! Браг Джулиан! Изумление на его лице сменилось широкой, радостной улыбкой. Когда Макс покидал Англию, Джулиан был прикован к постели, страдал от ран, полученных во время взрыва, потопившего его судно. Доктора высказывали опасения, что он вообще не сможет ходить.
Но он был здесь и был самим собой – даже несмотря на то, что правая рука его была подвязана, а глаза забинтованы. Парочка симпатичных ночных дамочек прошла мимо него, и он с улыбкой обернулся им вслед, уловив, видимо запах духов или голоса. Казалось, он был не прочь последовать за ними, но Саксон взял его за локоть и повел к дверям гостиницы.
Макс задвинул портьеру и, задумчиво теребя ее край, постоял у окна. Слава Богу. Впервые с того момента, когда он ступил на родную землю, Макс почувствовал, что он дома.
И до чего же приятным было это чувство!
Пусть оно уже не было таким безмятежным, как прежде но оно было несомненно приятно.
Меж тем в дверь постучали В записке он велел Саксону осведомиться у хозяина гостиницы о «господине ле Боне».
Открыв дверь, он увидел Саксона, могучее плечо которого подпирало левый косяк. Джулиан в той же позе стоял справа.
– Привет, братишка, – с ухмылкой протянул Саксон. – Рискну предположить: ты решил заняться сочинительством. Иначе к чему этот пот de plumel.
– Нет, – возразил Джулиан. – Я думаю, он наконец-таки решил поддержать скандальную репутацию семьи. Его путешествие наверняка было отмечено пьянством и развратом, и теперь ему не остается ничего другого, как сменить фамилию. – Его губы дрогнули в смешке, и он протянул Максу неповрежденную правую руку. – С возвращением, старина. Скажи сразу, когда нам ожидать гондолу, полную рыдающих синьорин из Венеции и Рима?
Макс стиснул его руку и энергично тряхнул ее. Впервые за это время он мог смеяться.
– Господи, Джул, ты не представляешь, как я рад видеть тебя здесь и в здравии.
– Да, я здоров, и даже выбрался на свидание с тобой. И не только с тобой, – многозначительно добавил он. – Но, смотри, не проболтайся об этом моим докторам.
– Ну, в этом-то ты можешь положиться на меня, – заверил ею Макс, пожимая руку Саксону. Братья с их длинными, заплетенными в косы светлыми волосами и тонкими, чертами лица были так похожи, что вполне могли бы сойти за близнецов, если бы не горбинка на носу у Саксона, появившаяся несколько лет назад после боксерского поединка в Калькутте.
– Я подумал, ты не станешь возражать против еще одного гостя, – бросил Саксон, входя в комнату и поддерживая за локоть Джулиана. – Не пойму, зачем было вызывать меня сюда, Макс? Единственное, что мне приходит на ум, что ты остановился здесь на денек-другой, прежде чем продолжить свое путешествие.
– Хм. Можно сказать и так. Хотя мне многое нужно рассказать вам. – Макс закрыл дверь и жестом пригласил братьев садиться. – Как ты себя чувствуешь, Джул?
Джулиан медленно прошел к столу, нащупал кресло и, опустившись в него, вынул из перевязи поврежденную руку.
– Лучше, чем предрекали мне доктора. – Он покрутил рукой. – Ты не поверишь, братец, но женщины, оказывается, обожают раненых героев. Мы даже вынуждены выслушивать жалобы соседей – их экипажи порой с трудом пробираются по Гросвенор-Сквер. И знаешь почему? Потому что к нашему дому и обратно идут толпы дам.
– Неужели-таки толпы? – недоверчиво приподняв бровь, уточнил Макс.
– Толпы, – сокрушенно подтвердил Саксон, бросая свой плащ и треуголку на соседнее кресло. – Сам посуди, сотня-другая поклонниц Джулиана, да еще приятельницы матери, которые наведываются одна за другой, чтобы поприветствовать Ашиану и крошку Шахиру... В общем, дом наш, наполнившись женской трескотней и хихиханьем, шуршанием юбок, ворохом кружев и всевозможными ароматами, стал напоминать...
– Рай, – подсказал Джулиан и счастливо вздохнул.
– Или гарем, – проворчал Саксон.
Макс ухмыльнулся и опустился в кресло рядом с Джулианом. Саксон сел по другую сторону от Джулиана.
– А как поживает моя племянница?
– О, она красавица, – расплылся в улыбке Саксон. Его вид олицетворял горделивое счастье новоиспеченного отца. – Она так же прекрасна, как ее мать.
Макс покачал головой, немало удивленный той нежностью, которой светились сейчас глаза брата. Саксон уже много лет тому назад заработал репутацию человека грубого, даже жестокого, который не щадит врагов и не обременяет себя пленными. Но женитьба и отцовство неожиданно выявили в Саксоне такие чувства, которые родные считали недоступными ему.
– Раз уж ты в Англии, Макс, то почему бы тебе не задержаться на несколько дней? – Джулиан снял треуголку и бросил ее на стол. Шляпа легла на край стола, покачнулась и полетела вниз, но Саксон успел поймать ее и бесшумно вернул на место. – Побудь хотя бы до конца этой недели. Врачи согласились наконец снять с меня эти чертовы бинты, так что я снова увижу тебя.
Макс, потрясенный, повернулся к нему.
– Значит, ты сможешь... – Макс осекся. – Они уверены...
– Не они, а я, – перебил его Джулиан. – Поначалу мои глаза страшно болели, но сейчас чувствуют себя прекрасно. Я бы уже давно мог смотреть и видеть, если бы не эта шайка оксфордских мужей. Ужасные трусы, не в обиду будь им сказано. Они все твердят, что нужно подождать. Ну да ладно, Бог с ними. – Металлические нотки, прозвеневшие в его голосе исчезли так же быстро, как появились, и добродушная ухмылка снова заиграла на его лице. – Единственное, что мне угрожает, это черная повязка на глазу. Но эго даже забавно. Приобрету пиратский вид. Женщинам должно понравиться.
– Синяя Борода с Гросвенор-Сквер, – изрек Саксон.
– Сердцеед и повеса, перед которым ни устоит ни одна женщина мира, – добавил Макс.
– Гип-гип-ура! – энергично воскликнул Джулиан.
Все трое расхохотались, и Макс с удовлетворением отметил, что Джулиан не утратил свойственного ему чувства юмора.
Однако он заметил тревогу, мелькнувшую во взгляде Саксона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104