И почувствовав его, вдруг подумала, что, быть может, и он испытывает нечто похожее. Взгляд его был теплым и нежным, в нем не осталось и следа той холодной отчужденности, с которой он смотрел на нее эти два дня.
Это длилось всего мгновение. Он отвел глаза и оглядел стол.
– Раз уж мы не можем выбраться в город, то сюда принесли все самое лучшее, что есть в Париже. – Он обвел рукой, в которой был хрустальный бокал, выставленные яства. – Рокфор доставлен из Венсенского леса. Фрукты из садов Тюильри. А шоколад я, конечно же, заказал в кондитерской Прокопе. Лучшего шоколада я не знаю. Сегодня, Мари, я хочу предложить тебе совсем другую пищу. Вот, взгляни. – Он взял блюдо с ветчиной. – Ты улавливаешь, как отличается это от того, чем я пичкал тебя два дня? Или вот. – Он снял крышку с супницы. – Совсем другое дело. – Затем сорвал салфетку с корзины с хлебцами. – Не правда ли, это выглядит поаппетитнее?
– Да, это куда аппетитнее, чем твои ученые книжки, – засмеялась Мари.
Он усмехнулся и бросил ей салфетку.
– Точно. Хватит работать, Мари. Хватит терзать твою память. Давай просто посидим, отдохнем. – Он поднес бокал к губам и сделал глоток. – Вино из Турени, старого сбора. Я подумал, оно должно напомнить тебе о доме.
– Макс, – нежно выговорила она, глаза ее светились благодарностью. – Как тебе удалось устроить все это?
– Я отпустил Переля с Нанеттой не просто так. Они заслужили отдых. Почти все, что ты видишь здесь, доставили они. Кроме вина. Мне хотелось, чтобы у нас было именно это вино, и я искал его сам. Прекрасное вино. – Он сделал глоток и кивнул на ее бокал. – Попробуй.
Она пригубила.
– Макс, я очень благодарна, но тебе не стоило так рисковать просто для того, чтобы порадовать меня. Ведь это опасно.
Он пожал плечами.
– Я был осторожен.
– Но я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Эти слова вырвались из нее невольно.
Улыбка сбежала с его лица. Он пристально и молча смотрел на нее, а потом снова улыбнулся:
– Конечно, дорогая. Твое беспокойство понятно. Случись что со мной, ты останешься совсем одна.
Она секунду помолчала, обдумывая услышанное.
– Мне кажется, я беспокоюсь не об этом, – призналась она.
В его взгляде мелькнуло удивление – и что-то еще, но он снова отвел глаза. Откашлявшись, он сказал:
– Ну что ж, давай поужинаем? А то горячее остынет, а холодное согреется. – Взяв ее тарелку, он начал накладывать ей закуску. – Ты проголодалась?
– Ужасно. Голодна, как черт. Он усмехнулся.
– Ну, еды у нас достаточно, чтобы накормить целую дюжину чертей. Кстати, как тебе понравилось новое платье? – небрежно спросил он.
– М-м-м... очень милое. Спасибо. Он виновато посмотрел на нее:
– Я понимаю, оно не такое изысканное, но я боялся, что ты можешь озябнуть. Да и не хотелось, чтобы ты помяла свои шелка или испортила туфли.
Мари удивилась, как можно зябнуть в столь теплую погоду, но ее тронула его забота. Он не забывает даже о таких мелочах.
Макс подал ей тарелку и наполнил свою. Она намазала мягкий рокфор на хлебец.
– Макс, здесь очень много еды. Нам столько не съесть. Давай отдадим остатки бедным.
– Бедным? – удивленно приподняв бровь, переспросил он.
– Ну да. Знаешь... – Она застыла с поднесенным ко рту хлебцем. – Мне вдруг пришло в голову, что, наверное, есть люди, которые терпят нужду, и мы должны помогать им. Разве не так?
– Да, во Франции многие испытывают лишения. Летом это не так страшно, а вот зимой в деревнях умирают от голода.
Она откусила хлебец и задумчиво жевала его. Но воспоминание, едва вспыхнув, тут же потухло.
– Нет... не могу... Не могу вспомнить. – Она тряхнула головой. Бесполезно гоняться за тенью. От этого одни головные боли. – Ну, пусть летом и не так много голодных, но ведь они есть, и мы можем помочь им. У нас здесь столько всего.
– Я... прослежу, чтобы Перель не выбросил остатки. – Он смотрел на нее с каким-то странным удивленно-недоверчивым выражением. – Ты очень добра, Мари. Не забываешь о тех, кому повезло меньше, чем тебе.
– А раньше? Разве раньше я не думала о них?
– Нет... Ну, по крайней мере, я не припоминаю такого. Она нахмурилась:
– Чем больше ты рассказываешь мне о прежней Мари, тем меньше она нравится мне.
И снова его вид стал озадаченным.
– Наверное, это... происшествие дает тебе шанс... измениться.
– Да. – Ей понравилась эта мысль. Если она не может вспомнить себя прежнюю, свою прежнюю жизнь, значит можно начать все сначала.
Стать лучше.
Макс внимательно глядел на нее и молчал. Его пристальный, оценивающий взгляд смутил ее, она покраснела и отхлебнула вина.
– С вином ты не ошибся, Макс. Оно гораздо лучше тех, что нам подавали на ужин. Оно послаще.
– Да. Прекрасное вино. Я рад, что ты оценила. – Он снова откашлялся и отпил из бокала. – Я знал, что оно понравится тебе. Но у меня есть для тебя кое-что еще. – С этими словами он потянулся к корзинке и, сняв с нее салфетку, вытащил две маленькие коробочки, завернутые в голубую бумагу и перевязанные золотистыми лентами.
Поставив бокал с вином, она взяла протянутую ей коробочку.
– О Макс, какая прелесть! Я поставлю их на туалетный столик вместе с остальными. Они будут чудесно смотреться там.
Он рассмеялся:
– Нет, Мари, ты не поняла. Я дарю тебе не коробочки. Нужно развязать ленту и посмотреть, что внутри.
– А-а. – Она сконфуженно закусила губу.
– Извини, Мари. Мне не следовало смеяться, – тут же сказал он. – И ты права, коробочки действительно славные. Но содержимое их еще лучше. Разверни.
Пожалев про себя, что приходится разрушать такую красоту, Мари медленно развернула обертку. Внутри оказалась бархатная шкатулка. Она открыла ее и увидела золотое кольцо, в котором сверкали крошечные белые камушки.
– Да, – улыбнулась она. – Оно тоже очень милое. Он не засмеялся, но не сдержал усмешку.
– Я обещал купить тебе новое обручальное кольцо. – Убрав в сторону несколько блюд, он придвинулся к ней, вынул из шкатулки кольцо и надел его ей на левую руку. – Теперь ты знаешь, Мари, что ты не одна, – прошептал он. – Я всегда буду рядом. Не бойся меня. Не бойся ничего. Я с тобой, и я буду беречь тебя. Ты больше никогда не будешь чувствовать себя одинокой.
Слезы заблестели в ее глазах. Но не подарок тронул ее, а его слова: в них не было ничего особенного, но они заполнили и осветили ту черную пустоту, которая и притягивала, и страшила, и угнетала ее с того дня, когда, очнувшись, она попала в чужой и непонятный ей мир.
Он протянул ей вторую коробочку.
– А это... м-м-м... я даже не знаю, зачем я купил это. Она поморгала, прогоняя слезы, и не в силах ничего ответить, развернула второй сверток.
Она мгновенно узнала эту вещицу в искусно гравированной оправе из серебра. Круглое стеклышко на ручке, к которой была прикреплена длинная серебряная цепочка, похожее на зеркальце, только прозрачное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104