Душу ее охватил неописуемый восторг. Никогда прежде не испытывала она такой безмерной радости. Глаза застилала красная дымка, и, хотя Ронуин понимала, что нужно вести себя осторожнее, она все же ничуть не страшилась. Ее воинское умение поможет одолеть противника. Она почти слышала голос Ота, направляющего каждое ее движение, словно он был рядом. Враги расступались перед Ронуин, ей хотелось смеяться от невероятного душевного подъема. Англичане и французы, словно заразившись ее свирепостью, разили нападавших, и враги неожиданно ощутили в противниках непобедимый дух. Впервые обычная стычка переросла в серьезный бой. До Ронуин доносилось пение Фулка, имевшего обыкновение во время драки что-то мурлыкать себе под нос.
Ее меч вонзился во что-то мягкое, и она увидела ошеломленное лицо мавра, медленно валившегося под копыта Харда. Язычники издали дикий вой. Очевидно, они вновь шли в атаку.
Ронуин не могла опомниться. Это не шутка! Она убила человека! Кровавая реальность потрясла ее, а крики раненых и умирающих зазвенели в ушах. Она на миг опустила руку, и тут же обнаружила, что окружена смуглыми чернобородыми людьми. Инстинкт выживания взял верх, и она попыталась прорубить себе дорогу. Сэр Фулк с боевым кличем рвался ей на помощь.
Ронуин не поняла, как случилось, что их отрезали от основной группы крестоносцев. Враги явно старались оттеснить их подальше. Кто-то вырвал поводья из ее руки.
Всадники пустились прочь, уводя коня Ронуин. Сэр Фулк кинулся в погоню. Меч у нее не отобрали, но и пустить его в ход она не могла. Ронуин думала вырвать поводья, но ее взяли в такое тесное кольцо, что о побеге не могло быть и речи.
Ничего не оставалось, кроме как подчиниться.
Сгустилась тьма, но Ронуин заметила, что они скачут по песку к видневшимся вдали горам. Наконец враги остановились и вырвали у нее меч. Сэра Фулка тоже стащили с коня и обезоружили.
— Садитесь, — грубо приказал предводитель, указывая на большие булыжники.
— Ничего не отвечай, — прошептал сэр Фулк.
Ронуин кивнула, понимая, что похитители понятия не имеют о том, что она женщина. Им протянули круглую плоскую лепешку и небольшую чашу с затхлой водой на двоих.
Поев и кое-что припрятав на потом, Фулк приказал:
— Ложись спать. Я посторожу.
Ронуин послушно закрыла глаза, хотя сон, разумеется, не шел. Нужно как можно скорее сбежать. Но как пробраться через вражеский лагерь? Что скажет Эдвард? Должно быть, он пришел в бешенство, и считает ее виновной во всем. Повезет, если ее немедленно не отправят в Англию! Ах, нужно было слушаться Фулка и уйти в шатер при первых звуках тревоги.
Что сделают язычники, когда узнают, что она женщина?!
При одной мысли об этом Ронуин задрожала, ощутив, как слезы обожгли веки. Но плакать нельзя! Если она поддастся страхам, то не сумеет рассуждать здраво, а ей необходимо составить план побега. Сэр Фулк — доблестный боец, но неважный тактик.
Тут она незаметно для себя задремала. Неизвестно, сколько она спала, — ее разбудил Фулк.
— Мы отправляемся в путь, — бросил он.
— Но еще совсем темно, — прошептала Ронуин.
— Взошла луна, и, кроме того, прохладнее путешествовать ночами. Один из мусульман говорит по-норманнски.
Садись в седло, пока кто-нибудь из них не подошел ближе.
— Мы должны сбежать! — с отчаянием воскликнула Ронуин.
— Как? — уныло возразил рыцарь.
Ронуин уселась на лошадь. Ее запястья, все еще скрытые перчатками, примотали к луке седла. Посмотрев в сторону сэра Фулка, она заметила, что и его тоже связали.
Они ехали всю ночь, остановившись, только когда солнце поднялось достаточно высоко. Пленникам снова выделили лепешку и немного воды и велели спрятаться в тени скалы, защищавшей от палящего жара. Под горой расстилалась равнина и виднелся берег моря, но Карфаген остался далеко позади.
— Что с нами будет? — прошептала Ронуин.
— Тот, кто понимает наш язык, утверждает, что за рыцарей часто запрашивают выкуп. Они поражены нашим воинским искусством и везут к своему повелителю в надежде обратить нас в мусульманство и уговорить сражаться на их стороне. Они считают тебя великим воином и собираются запросить целое состояние. Вряд ли кто-то способен собрать столько денег.
— Иисусе! — тихо пробормотала Ронуин, не смея спросить, как все повернется, если враги проведают, что она женщина.
Сэр Фулк понял, о чем она думает, но чем он мог утешить несчастную? Знай он сам, что с ними будет, предпочел бы убить Ронуин собственными руками, только бы не позволить ей закончить свои дни в гареме какого-нибудь эмира, куда ее, разумеется, и упрячут. Он слышал, что светловолосые женщины высоко ценятся у язычников.
— Нам лучше отдохнуть, пока есть возможность, — тихо заметил он. — С наступлением ночи придется пуститься в дорогу.
Ронуин кивнула. У нее еще осталась надежда, что их с сэром Фулком вернут в лагерь крестоносцев.
Она мельком оглядела спутника. Этому коренастому мужчине среднего роста с рыжеватыми волосами и теплыми карими глазами едва исполнилось двадцать. Его семья жила на другом берегу Северна. Эдвард знал сэра Фулка с детства.
Только настоящий храбрец был способен последовать за ней, но, наверное, было бы куда лучше, если бы он вернулся в лагерь и поднял тревогу. Сэр Фулк, как всегда, слушал голос сердца, а не разума. Впрочем, и она, Ронуин де Боло, поступала так же.
Они скакали по ночам и отдыхали днем. Похитители давали им воду всего раз в день, утром. Вечером Ронуин получала еще немного, но утолить жажду не могла. Она думала только об Эдварде. Простит ли он когда-нибудь ее?
На четвертое утро они проехали узкий горный перевал, стесненный с обеих сторон высокими отрогами, и оказались в живописной зеленой долине. Их взорам явилось голубое озеро, на противоположном берегу которого сверкал в лучах солнца небольшой белоснежный город. К пленникам подъехал араб, знавший их язык.
— Синнебар, — пояснил он, указывая на город.
Ронуин немного удивилась, заметив, как много троп сливаются тут в одну вымощенную дорогу. По пути они обогнали медленно шедший караван верблюдов. Впереди крестьянин с сыном гнали большое стадо коз. Еще один караван, очевидно, вез пряности, аромат которых наполнял воздух. Ронуин, забыв о своих страхах, зачарованно впитывала все эти чудеса. Будет о чем рассказать Эдварду и детям, которые у них когда-нибудь появятся!
Множество путников сгрудились у стен Синнебара, терпеливо ожидая, пока стражники откроют ворота. Как только солнце встало над восточными холмами, послышались скрип и скрежет. Окованные железом створки медленно разошлись и впустили купцов, воинов и паломников. Стража внимательно проверяла каждого, но их отряд пропустили без расспросов.
Улицы города были узкими и кривыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Ее меч вонзился во что-то мягкое, и она увидела ошеломленное лицо мавра, медленно валившегося под копыта Харда. Язычники издали дикий вой. Очевидно, они вновь шли в атаку.
Ронуин не могла опомниться. Это не шутка! Она убила человека! Кровавая реальность потрясла ее, а крики раненых и умирающих зазвенели в ушах. Она на миг опустила руку, и тут же обнаружила, что окружена смуглыми чернобородыми людьми. Инстинкт выживания взял верх, и она попыталась прорубить себе дорогу. Сэр Фулк с боевым кличем рвался ей на помощь.
Ронуин не поняла, как случилось, что их отрезали от основной группы крестоносцев. Враги явно старались оттеснить их подальше. Кто-то вырвал поводья из ее руки.
Всадники пустились прочь, уводя коня Ронуин. Сэр Фулк кинулся в погоню. Меч у нее не отобрали, но и пустить его в ход она не могла. Ронуин думала вырвать поводья, но ее взяли в такое тесное кольцо, что о побеге не могло быть и речи.
Ничего не оставалось, кроме как подчиниться.
Сгустилась тьма, но Ронуин заметила, что они скачут по песку к видневшимся вдали горам. Наконец враги остановились и вырвали у нее меч. Сэра Фулка тоже стащили с коня и обезоружили.
— Садитесь, — грубо приказал предводитель, указывая на большие булыжники.
— Ничего не отвечай, — прошептал сэр Фулк.
Ронуин кивнула, понимая, что похитители понятия не имеют о том, что она женщина. Им протянули круглую плоскую лепешку и небольшую чашу с затхлой водой на двоих.
Поев и кое-что припрятав на потом, Фулк приказал:
— Ложись спать. Я посторожу.
Ронуин послушно закрыла глаза, хотя сон, разумеется, не шел. Нужно как можно скорее сбежать. Но как пробраться через вражеский лагерь? Что скажет Эдвард? Должно быть, он пришел в бешенство, и считает ее виновной во всем. Повезет, если ее немедленно не отправят в Англию! Ах, нужно было слушаться Фулка и уйти в шатер при первых звуках тревоги.
Что сделают язычники, когда узнают, что она женщина?!
При одной мысли об этом Ронуин задрожала, ощутив, как слезы обожгли веки. Но плакать нельзя! Если она поддастся страхам, то не сумеет рассуждать здраво, а ей необходимо составить план побега. Сэр Фулк — доблестный боец, но неважный тактик.
Тут она незаметно для себя задремала. Неизвестно, сколько она спала, — ее разбудил Фулк.
— Мы отправляемся в путь, — бросил он.
— Но еще совсем темно, — прошептала Ронуин.
— Взошла луна, и, кроме того, прохладнее путешествовать ночами. Один из мусульман говорит по-норманнски.
Садись в седло, пока кто-нибудь из них не подошел ближе.
— Мы должны сбежать! — с отчаянием воскликнула Ронуин.
— Как? — уныло возразил рыцарь.
Ронуин уселась на лошадь. Ее запястья, все еще скрытые перчатками, примотали к луке седла. Посмотрев в сторону сэра Фулка, она заметила, что и его тоже связали.
Они ехали всю ночь, остановившись, только когда солнце поднялось достаточно высоко. Пленникам снова выделили лепешку и немного воды и велели спрятаться в тени скалы, защищавшей от палящего жара. Под горой расстилалась равнина и виднелся берег моря, но Карфаген остался далеко позади.
— Что с нами будет? — прошептала Ронуин.
— Тот, кто понимает наш язык, утверждает, что за рыцарей часто запрашивают выкуп. Они поражены нашим воинским искусством и везут к своему повелителю в надежде обратить нас в мусульманство и уговорить сражаться на их стороне. Они считают тебя великим воином и собираются запросить целое состояние. Вряд ли кто-то способен собрать столько денег.
— Иисусе! — тихо пробормотала Ронуин, не смея спросить, как все повернется, если враги проведают, что она женщина.
Сэр Фулк понял, о чем она думает, но чем он мог утешить несчастную? Знай он сам, что с ними будет, предпочел бы убить Ронуин собственными руками, только бы не позволить ей закончить свои дни в гареме какого-нибудь эмира, куда ее, разумеется, и упрячут. Он слышал, что светловолосые женщины высоко ценятся у язычников.
— Нам лучше отдохнуть, пока есть возможность, — тихо заметил он. — С наступлением ночи придется пуститься в дорогу.
Ронуин кивнула. У нее еще осталась надежда, что их с сэром Фулком вернут в лагерь крестоносцев.
Она мельком оглядела спутника. Этому коренастому мужчине среднего роста с рыжеватыми волосами и теплыми карими глазами едва исполнилось двадцать. Его семья жила на другом берегу Северна. Эдвард знал сэра Фулка с детства.
Только настоящий храбрец был способен последовать за ней, но, наверное, было бы куда лучше, если бы он вернулся в лагерь и поднял тревогу. Сэр Фулк, как всегда, слушал голос сердца, а не разума. Впрочем, и она, Ронуин де Боло, поступала так же.
Они скакали по ночам и отдыхали днем. Похитители давали им воду всего раз в день, утром. Вечером Ронуин получала еще немного, но утолить жажду не могла. Она думала только об Эдварде. Простит ли он когда-нибудь ее?
На четвертое утро они проехали узкий горный перевал, стесненный с обеих сторон высокими отрогами, и оказались в живописной зеленой долине. Их взорам явилось голубое озеро, на противоположном берегу которого сверкал в лучах солнца небольшой белоснежный город. К пленникам подъехал араб, знавший их язык.
— Синнебар, — пояснил он, указывая на город.
Ронуин немного удивилась, заметив, как много троп сливаются тут в одну вымощенную дорогу. По пути они обогнали медленно шедший караван верблюдов. Впереди крестьянин с сыном гнали большое стадо коз. Еще один караван, очевидно, вез пряности, аромат которых наполнял воздух. Ронуин, забыв о своих страхах, зачарованно впитывала все эти чудеса. Будет о чем рассказать Эдварду и детям, которые у них когда-нибудь появятся!
Множество путников сгрудились у стен Синнебара, терпеливо ожидая, пока стражники откроют ворота. Как только солнце встало над восточными холмами, послышались скрип и скрежет. Окованные железом створки медленно разошлись и впустили купцов, воинов и паломников. Стража внимательно проверяла каждого, но их отряд пропустили без расспросов.
Улицы города были узкими и кривыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88