– От леди не требуется особого ума, чтобы отказать тебе, Сент-Джон. Ей только стоит взглянуть на вереницу твоих женщин, чтобы понять, что верность – не самая сильная черта твоего характера.
– Низость с твоей стороны так говорить, Шеймус, но, к сожалению, это правда, – признался Кристиан, но без всякого угрызения совести. – Хотя должен тебе сказать, что моя нынешняя любовница просто великолепна. Разве я не рассказывал тебе о баронессе?
– Нет. – Шеймус покачал головой, его всегда забавляли удивительные похождения Кристиана.
– Должно быть, все дело в снеге, потому что каждая из моих русских любовниц прекрасно знала, как надо согревать постель мужчины. – Кристиан Сент-Джон усмехнулся.
– А ты понимаешь, что в один прекрасный день тебя застрелят? – предостерег его Шеймус.
– Именно это все время твердят мне брат и отец, и я не нуждаюсь в твоих предостережениях, Маккаррен. – Кристиан поднял ноги в высоких коричневых сапогах, положил их на кожаную оттоманку и добавил: – Не вижу, чтобы и ты спешил к алтарю. Признаюсь, Дэниел сказал мне, что ты только что порвал отношения со своей любовницей. И как долго ты был с этой дамой?
– Не твое, черт побери, дело, – ответил Шеймус, рассерженный болтливостью старшего брата.
– Правильно, целых девять месяцев.
Мистер Маккаррен был готов убить Дэниела.
– Девять месяцев с одной и той же женщиной, – продолжал Кристиан, – и в конце концов оказываемся на том же проклятом месте. Однако у меня было куда более интересное путешествие.
– С этим можно поспорить, Сент-Джон. – Шеймус лукаво улыбнулся. – Ты забываешь, что я встречался с твоими любовницами.
Кристиан сделал неприличный жест в его сторону, и мистер Маккаррен не удержался, чтобы не добавить:
– А этому ты тоже научился у одной из твоих так называемых леди?
– Иди тык черту, Маккаррен.
Шеймус усмехнулся, впервые за этот день он получил удовольствие.
Джульет не знала, как долго она просидела в гостиной, пока перед ней не возникла Фелисити.
– Дорогая, пора переодеться к обеду.
Леди Первилл вытерла остатки слез и взглянула на свою обеспокоенную кузину.
– А нельзя ли прислать обед мне в комнату, Фелисити? День выдался такой тяжелый.
Фелисити с пониманием кивнула, и Джульет вышла из гостиной, намереваясь пройти в свою комнату. Но она знала, что, оказавшись одна в своей спальне, заплачет, и поэтому решила скрыться в тишине оранжереи.
Там было темно, лишь лунный свет проникал сквозь большие окна, и Джульет это устраивало. Она нашла скамеечку, которую не было видно из дверей. Это помещение всегда успокаивающе действовало на нее, и она жалела, что мало знает о растениях, раскрывавших свою цветущую красоту в застекленных стенах оранжереи.
Джульет подумала, что теперь, когда ее репутация погублена, у нее будет достаточно времени на изучение ботаники.
Ее не огорчало, что она больше не будет принята в высшем обществе, – постоянные балы и развлечения никогда не привлекали ее. Ей нравились музыка и танцы, но она отдавала предпочтение общению с узким кругом близких друзей.
Существовала только одна вещь, связанная с потерей репутации, с которой, как подозревала Джульет дома никогда не сможет смириться.
Она хотела иметь детей.
Не так много, как мечтала Фелисити, конечно. Джульет думала, что ее темперамент не совсем подходит для воспитания большого потомства, но мальчик и девочка – это было бы идеально.
Но Джульет знала, что детей у нее никогда не будет.
Будучи законнорожденным ребенком распутного отца и с трудом мирясь с этим, она никогда бы не возложила на свое дитя бремя незаконнорожденного отпрыска распутной матери.
К несчастью, потеря репутации также означала, что ей придется отказаться от мужчин. А мужчины Джульет нравились. Честно говоря, они сводили ее с ума своими широкими плечами, мускулистой грудью, даже своим мужским запахом.
И еще ей нравился их образ мыслей: прямой и по существу.
Леди Первилл всегда было удобнее общаться с сильным полом. Бессмысленная болтовня женщин, которой те мастерски владели, приводила ее в бешенство.
Джульет должна была признать, что с нетерпением ждет начала своей работы в министерстве иностранных дел. Хотя ей и придется быть осторожной с джентльменами, с которыми она будет работать. Если Фелисити привлекала всех мужчин вообще, то Джульет была способна очаровывать мужчин определенного типа. Обычно это были пожилые развратники, но по мере того как будет проходить ее безнадежно разбитая жизнь, в какой-то момент они окажутся довольно привлекательными для тридцатилетней старой девы.
Но к этому времени война с Францией, так или иначе, уже закончится. Услуги Джульет никому не будут нужны, и судьба ее больше не сведете такими привлекательными джентльменами, как Шеймус Маккаррен.
Леди Первилл нахмурила брови, удивленная собственными греховными мыслями.
Справедливости ради следовало признать, что этот человек был потрясающе красив. Ее всегда привлекали высокие мужчины, возможно, потому, что сама Джульет была маленького роста. Войдя сегодня в его кабинет и увидев эти длинные, обтянутые лосинами ноги, она на мгновение залюбовалась ими.
Но еще более привлекательными у мистера Маккаррена были глаза. В них, казалось, сливались все цвета спектра, отражая всю многогранность натуры этого человека. Она видела эти глаза на балу у Спенсера и во второй раз сегодня, но не могла понять, о чем думает этот мужчина, а такое случалось с ней очень редко. Джульет это не понравилось.
Как не понравилось ей и то, что он, казалось, был способен читать ее мысли. О Боже! Она испугалась: а вдруг этот надменный мистер Маккаррен понял, что она находит его привлекательным? Это было бы последним ударом по ее гордости.
Слава Богу, что этот шотландец оказался таким ослом.
Подумать только, чем дольше она оставалась в его кабинете, тем менее привлекательным казался ей Шеймус Маккаррен. Нет. Джульет будет приходить в министерство, анализировать документы и уходить домой, стараясь избегать любого джентльмена, который покажется ей симпатичным.
Ей не терпелось приступить к работе, которая казалась чрезвычайно интересной, особенно новый код, обнаруженный одним из людей Фокона, но еще не расшифрованный. Ее ум будет занят этой загадкой, а не воспоминанием о мучительной встрече с Роберюм Баркедейлом.
Роберт.
Его образ возник в ее голове, и боль пронзила грудь. Роберт был первым мужчиной, проявившим к ней интерес, и Джульет не знала, повторится ли такое когда-либо еще. Лорду Барксдейлу нравились ее юмор, ее общество, и не раз он просил у Джульет поцелуев. Было ясно, он к ней неравнодушен.
Но когда Роберт попросил ее стать его любовницей, он предал их дружбу, заставил Джульет задуматься, понимал ли он ее так, как ей хотелось бы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67