Прогуливаясь в этом платье у Серпентайна, вы заставите всех смотреть только на вас. При исполнении этого фасона могут использоваться все разнообразия тканей, подходящих для весны. Приходите, пожалуйста, к мадам Марии, и вы первыми в Лондоне наденете платья, сшитые по самой последней моде». Ты не замечаешь ничего странного? – спросила Джульет, глядя на статью.
– Мадам Мария, не так ли? – Графиня еще раз сделала стежок бледной шелковой нитью. – Бедная женщина, безусловно, иностранка, которая коверкает наш язык, навязывая свои товары бедным доверчивым провинциалкам, жаждущим приобрести модные городские веши.
– Что ты подразумеваешь под «коверкает наш язык»? Мать подняла глаза от вышивания с таким видом, будто она плохо воспитала свою дочь.
– Ну, дорогая, никто не говорит «все разнообразия тканей», это раз. Любая леди с минимальным образованием напишет «все разнообразие тканей». В данном случае «разнообразие» уже включает понятие множественности, поэтому зачем говорить «разнообразия», если только женщина не иностранка, не знающая тонкостей английскою языка.
– Что? – переспросила леди Первилл.
Но графиня уже утратила интерес к этому разговору и занялась своим сложным рукоделием.
– Я сказала, мадам Мария, несомненно, иностранка, скорее всего итальянка, незнакомая с тонкостями английского языка.
«Все разнообразия тканей». Джульет смотрела на абзац и думала. «Все разнообразия тканей».
– Мама, брось мне карандаш, – вдруг взволнованно попросила она.
– Я не бросаю вещи, Джульет. – Графиня углубилась в работу: она накалывала иглой на полотне метки, нанесенные карандашом, который держала в рабочей корзинке. – Если ты желаешь…
– Брось мне карандаш, мама! – крикнула Джульет, и мать подняла голову, услышав в ее голосе необычное волнение.
Их взгляды встретились, и графиня, взяв карандаш, бросила дочери. Та на лету подхватила его и, не меняя позы, дрожащими руками принялась за работу.
Не обращая внимания на мать, она быстро пробегала глазами от одной буквы к другой и от одного слова к другому. Она вспомнила о Шеймусе, который характеризовал шифровальщика как «приверженца порядка».
Человек, применявший «код Э», обладал дисциплинированным умом, он создал простую систему шифра, которую практически невозможно было обнаружить.
Джульет просмотрела текст еще раз и прошептала себе под нос: «Ничего удивительного, что Шеймус находил только сигнальные буквы». Она взглянула на мать:
– Мама, я должна вернуться в Лондон. Будь добра, пошли мои вещи Фелисити.
– Ты же не уедешь прямо сейчас? – ужаснулась графиня. – Сейчас глубокая ночь.
– Десять вечера, мама, и если я уеду сегодня, то буду в Лондоне завтра вечером. – Она поцеловала графиню в щеку. – Не беспокойся, я возьму с собой батальон слуг, которые будут меня охранять.
– О слугах я и беспокоюсь, – насмешливо подняла брови мать.
Энигма сидела за игральным столом и, когда в заведение вошел Шеймус Маккаррен, мысленно улыбнулась.
– А, мистер Маккаррен, – сказал Янгблад. – Садитесь, мы как раз начинаем.
Карты летали над столом, и мадам Ришар, заглянув в карты любовника, наблюдала за выражением лиц сидевших за столом мужчин. У старого джентльмена шансов не было, молодой думал, что выиграет, толстый мужчина сомневался, а мистер Маккаррен…
Вот этого она не знала.
Ее охватил азарт, и Энигма нажала двумя пальцами на бедро Янгблада, догадываясь, что не этой картой ему следовало ходить. Он выбросил карту, которую она приказала, а мистер Маккаррен слегка приподнял бровь.
Шеймус забрал взятку и выложил вторую карту, а Энигма боролась со своим воображением, рисовавшим его красивые руки, ласкающие ее тело. Влечение к человеку, взломавшему ее код, начинало мешать ей в момент, когда это было совершенно не к месту.
Но она ничего не могла с собой поделать.
Мадам Ришар прижала к бедру Янгблада четыре пальца и смотрела, как светятся умом золотистые глаза человека, сидевшего напротив. Она смотрела на его полные губы, аккуратно подстриженные виски. Этот человек любил власть, и она более чем охотно покорилась ему.
Он возбуждал ее. Энигма опустила руку и погладила любовника между ног. Его зеленые глаза устремились на нее, но когда он увидел, как она смотрит на Маккаррена, от вспыхнувшего гнева у него на скулах заходили желваки.
Энигма прижала к его бедру три пальца и, улыбаясь, ласкала его, зная, как ему это нравится. От удовольствия ему захотелось закрыть красивые глаза, и он не сразу выставил свою карту.
Она снова перевела взгляд на Маккаррена, который рассеянно смотрел куда-то вдаль.
– Не следует ли нам заново отделать эту комнату, мистер Маккаррен?
– Нет, конечно, – ответил тот, обращаясь к прекрасной хозяйке «Данте», но не спуская глаз с невысокого человека с забинтованной головой. Некое сомнение возникло у него, затем оно укрепилось, вызывая тревогу, от которой он похолодел. Шеймус попытался отмахнуться от навязчивой мысли, но тревожное ощущение нарастало, и наконец он спросил этого крепкого коротышку:
– Вы здесь работаете?
– Да, сэр, – ответил тот, и как только Шеймус услышал валлийский акцент, он понял, что его встревожило. Этот валлиец был тем самым человеком, который, как рассказала Джульет, спас ее.
Мистер Маккаррен сделал глубокий вдох, стараясь не выдать своего волнения: этот человек, стоявший рядом, служил в «Данте». Но чем дольше Шеймус оставался за столом, тем сильнее чувствовал на себе тяжелый взгляд Янгблада. Взгляд человека, похитившего Джульет, намеревавшегося убить ее.
– Не помешало бы выпить бренди. – Шеймус улыбнулся, всеми силами стараясь сохранить самообладание и не застрелить хозяина игорного дома на этом месте.
Но, отомстив за похищение Джульет, он ничего не добьется. И, начиная следующую партию, он обдумывал другую, более сложную, игру.
– Хорошо сыграно, мистер Янгблад, – похвалил Шеймус своего противника, который скрывал гнездо французских ядовитых змей в этом логовище зла.
– Я никогда еще не получал комплиментов за то, что отобрал у человека деньги.
– Это комплимент не за то, что забрали мои деньги, мистер Янгблад, – ответил он создателю «кода Э». – А за то, что обыграли меня.
Любовница хозяина улыбнулась, а Шеймус внимательно присмотрелся к тому, что окружало его. Он оглядел комнату, оглядел влиятельных людей, сидевших вокруг него. Еще полдюжины таких же находились наверху.
«Данте» – идеальное место для шпионской деятельности.
Одурманить джентльменов из высшего общества и парламента вином и женщинами, а затем воспользоваться их состоянием и передать полученную от них информацию во Францию.
Но, глядя на мистера Янгблада, непревзойденного игрока в карты, Шеймус понял, что лорд Харрингтон был не единственным, кого принудили служить интересам Франции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
– Мадам Мария, не так ли? – Графиня еще раз сделала стежок бледной шелковой нитью. – Бедная женщина, безусловно, иностранка, которая коверкает наш язык, навязывая свои товары бедным доверчивым провинциалкам, жаждущим приобрести модные городские веши.
– Что ты подразумеваешь под «коверкает наш язык»? Мать подняла глаза от вышивания с таким видом, будто она плохо воспитала свою дочь.
– Ну, дорогая, никто не говорит «все разнообразия тканей», это раз. Любая леди с минимальным образованием напишет «все разнообразие тканей». В данном случае «разнообразие» уже включает понятие множественности, поэтому зачем говорить «разнообразия», если только женщина не иностранка, не знающая тонкостей английскою языка.
– Что? – переспросила леди Первилл.
Но графиня уже утратила интерес к этому разговору и занялась своим сложным рукоделием.
– Я сказала, мадам Мария, несомненно, иностранка, скорее всего итальянка, незнакомая с тонкостями английского языка.
«Все разнообразия тканей». Джульет смотрела на абзац и думала. «Все разнообразия тканей».
– Мама, брось мне карандаш, – вдруг взволнованно попросила она.
– Я не бросаю вещи, Джульет. – Графиня углубилась в работу: она накалывала иглой на полотне метки, нанесенные карандашом, который держала в рабочей корзинке. – Если ты желаешь…
– Брось мне карандаш, мама! – крикнула Джульет, и мать подняла голову, услышав в ее голосе необычное волнение.
Их взгляды встретились, и графиня, взяв карандаш, бросила дочери. Та на лету подхватила его и, не меняя позы, дрожащими руками принялась за работу.
Не обращая внимания на мать, она быстро пробегала глазами от одной буквы к другой и от одного слова к другому. Она вспомнила о Шеймусе, который характеризовал шифровальщика как «приверженца порядка».
Человек, применявший «код Э», обладал дисциплинированным умом, он создал простую систему шифра, которую практически невозможно было обнаружить.
Джульет просмотрела текст еще раз и прошептала себе под нос: «Ничего удивительного, что Шеймус находил только сигнальные буквы». Она взглянула на мать:
– Мама, я должна вернуться в Лондон. Будь добра, пошли мои вещи Фелисити.
– Ты же не уедешь прямо сейчас? – ужаснулась графиня. – Сейчас глубокая ночь.
– Десять вечера, мама, и если я уеду сегодня, то буду в Лондоне завтра вечером. – Она поцеловала графиню в щеку. – Не беспокойся, я возьму с собой батальон слуг, которые будут меня охранять.
– О слугах я и беспокоюсь, – насмешливо подняла брови мать.
Энигма сидела за игральным столом и, когда в заведение вошел Шеймус Маккаррен, мысленно улыбнулась.
– А, мистер Маккаррен, – сказал Янгблад. – Садитесь, мы как раз начинаем.
Карты летали над столом, и мадам Ришар, заглянув в карты любовника, наблюдала за выражением лиц сидевших за столом мужчин. У старого джентльмена шансов не было, молодой думал, что выиграет, толстый мужчина сомневался, а мистер Маккаррен…
Вот этого она не знала.
Ее охватил азарт, и Энигма нажала двумя пальцами на бедро Янгблада, догадываясь, что не этой картой ему следовало ходить. Он выбросил карту, которую она приказала, а мистер Маккаррен слегка приподнял бровь.
Шеймус забрал взятку и выложил вторую карту, а Энигма боролась со своим воображением, рисовавшим его красивые руки, ласкающие ее тело. Влечение к человеку, взломавшему ее код, начинало мешать ей в момент, когда это было совершенно не к месту.
Но она ничего не могла с собой поделать.
Мадам Ришар прижала к бедру Янгблада четыре пальца и смотрела, как светятся умом золотистые глаза человека, сидевшего напротив. Она смотрела на его полные губы, аккуратно подстриженные виски. Этот человек любил власть, и она более чем охотно покорилась ему.
Он возбуждал ее. Энигма опустила руку и погладила любовника между ног. Его зеленые глаза устремились на нее, но когда он увидел, как она смотрит на Маккаррена, от вспыхнувшего гнева у него на скулах заходили желваки.
Энигма прижала к его бедру три пальца и, улыбаясь, ласкала его, зная, как ему это нравится. От удовольствия ему захотелось закрыть красивые глаза, и он не сразу выставил свою карту.
Она снова перевела взгляд на Маккаррена, который рассеянно смотрел куда-то вдаль.
– Не следует ли нам заново отделать эту комнату, мистер Маккаррен?
– Нет, конечно, – ответил тот, обращаясь к прекрасной хозяйке «Данте», но не спуская глаз с невысокого человека с забинтованной головой. Некое сомнение возникло у него, затем оно укрепилось, вызывая тревогу, от которой он похолодел. Шеймус попытался отмахнуться от навязчивой мысли, но тревожное ощущение нарастало, и наконец он спросил этого крепкого коротышку:
– Вы здесь работаете?
– Да, сэр, – ответил тот, и как только Шеймус услышал валлийский акцент, он понял, что его встревожило. Этот валлиец был тем самым человеком, который, как рассказала Джульет, спас ее.
Мистер Маккаррен сделал глубокий вдох, стараясь не выдать своего волнения: этот человек, стоявший рядом, служил в «Данте». Но чем дольше Шеймус оставался за столом, тем сильнее чувствовал на себе тяжелый взгляд Янгблада. Взгляд человека, похитившего Джульет, намеревавшегося убить ее.
– Не помешало бы выпить бренди. – Шеймус улыбнулся, всеми силами стараясь сохранить самообладание и не застрелить хозяина игорного дома на этом месте.
Но, отомстив за похищение Джульет, он ничего не добьется. И, начиная следующую партию, он обдумывал другую, более сложную, игру.
– Хорошо сыграно, мистер Янгблад, – похвалил Шеймус своего противника, который скрывал гнездо французских ядовитых змей в этом логовище зла.
– Я никогда еще не получал комплиментов за то, что отобрал у человека деньги.
– Это комплимент не за то, что забрали мои деньги, мистер Янгблад, – ответил он создателю «кода Э». – А за то, что обыграли меня.
Любовница хозяина улыбнулась, а Шеймус внимательно присмотрелся к тому, что окружало его. Он оглядел комнату, оглядел влиятельных людей, сидевших вокруг него. Еще полдюжины таких же находились наверху.
«Данте» – идеальное место для шпионской деятельности.
Одурманить джентльменов из высшего общества и парламента вином и женщинами, а затем воспользоваться их состоянием и передать полученную от них информацию во Францию.
Но, глядя на мистера Янгблада, непревзойденного игрока в карты, Шеймус понял, что лорд Харрингтон был не единственным, кого принудили служить интересам Франции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67