Гостиная заполнилась родственниками и друзьями, разговаривающими приглушенными голосами. Похожие на робких голубей, они толпились небольшими группами и Трешфилд с портрета в траурной рамке взирал на это сборище со знакомым выражением злорадства на лице. Ник отпил чай, медленно обошел группу родственников и подошел к дивану сзади. Отсюда ему был слышен разговор Джорджианы и Пруденс.
— Я уверена, что вы правы, — сказала Джорджиана. — Но как же быть с коликами?
— О, если боли сильные, то вам лучше всего использовать белладонну. Она очень помогает.
— Я интересуюсь потому, — сказала Джорджиана, — что когда я создам этот дом, в нем может быть довольно много младенцев.
— Право, Джорджиана, эти дела лучше всего поручить домоправителю или надзирателю. Вам нужно будет нанять хороших честных сотрудников, желательно обладающих опытом работы с детьми.
— Я знаю, но колики это такая проблема.
— Это верно, — сказала Пруденс и со звоном помешала чай в фарфоровой чашке. — Кстати, я хотела вас спросить, вы еще долго намерены здесь оставаться?
— Нет, не долго.
— Разумеется, приличие требует, чтобы ваш отъезд не был поспешным.
— Разумеется, — сказала Джорджиана.
— Но, в конце концов, в этом доме траур.
— Конечно.
— Может быть, неделю? — спросила Пруденс.
— Может быть.
Ник услышал, что чашка Пруденс задребезжала.
— В таком случае я предупрежу домоправительницу.
Пруденс извинилась и пошла к Эвелину, который приглашал всех пришедших отдать последний долг графу на ленч. Присутствующие горя желанием наполнить свои желудки за счет новоиспеченного графа, толпой направились в зал. Краем глаза Ник заметил, что Джорджиана встала. Он поставил чашку и быстро вышел из-за дивана.
— Ты думала, что она перепугается и признается во всем? — спросил он.
Джорджиана испуганно вскрикнула и резко повернулась.
— Почему , вы все время подкрадываетесь и возникаете так неожиданно?
— Если бы она была виновата, то не призналась бы, что знает о белладонне.
— Она могла признаться для того, чтобы прикинуться невинной.
— Верно, — сказал Ник. — И расспрашивать тронутую леди Августу тоже было очень умно с твоей стороны.
Прежде чем ответить Джорджиана оглядела быстро пустеющую комнату.
— Зато, мистер Всезнайка, я узнала, что она принимает то, что называет своим эликсиром. Она говорит, что врач прописал его ей от нервов. Если мы спросим врача, что входит в этот эликсир, я уверена, что он назовет белладонну. Наверняка Августа считает его противоядием против французского яда.
— Ш-ш-ш! — произнес Ник, увидев, что к ним приближаются Людвиг и леди Августа, опирающаяся на его руку.
— Вы что не собираетесь обедать? — обратился к ним Людвиг.
— Мы сейчас идем, — сказала Джорджиана. — Леди Августа, я как раз говорила мистеру Россу о вашем чудесном эликсире.
— Он обезвреживает яд, так что не пытайтесь меня отравить, мадам шпионка. И Людвиг сказал мне, что знает о вас все, как вы тайком пробираетесь повсюду и добываете секреты для Наполеона, и он сказал мне, что собирается…
Людвиг похлопал леди Августу по руке в перчатке.
— Послушайте, бабушка, разве можно так говорить в день, когда мы похоронили дорогого дедушку?
— О, бедный, бедный Трешфилд, — запричитала Августа. Она высморкалась в черный кружевной носовой платочек, бросая на Джорджиану подозрительные взгляды.
Людвиг сказал:
— Вам нужно немного поесть и выпить бокальчик хереса.
— Да, хереса, много хереса. Разумеется, для моих нервов. — Августа отправилась искать лакея, чтобы попросить его принести ей бутылку хереса. Людвиг втиснулся между Ником и Джорджианой и взял Джорджиану за руки. Ник почувствовал раздражение от фамильярности, с которой Людвиг прикасался к ней.
— Мне очень жаль, что так вышло, — сказал Людвиг, глядя Джорджиане в глаза. — Ее потрясла смерть брата, и она все больше заговаривается.
Ник фыркнул, но они не обратили на него внимания. Его раздражение начало перерастать в нечто более серьезное, когда он увидел, что эти двое придвинулись друг к другу.
Джорджиана поцеловала Людвига в щеку, и Ник негромко выругался. К счастью, его не услышали.
— Я знаю, что вы не виноваты, — сказала она Людвигу. — У вас усталый вид. Лучше отдохните сегодня ночью, вместо того чтобы работать до утра.
— Спасибо, дорогая Джорджиана, я так и сделаю. У вас такое доброе сердце, да, очень доброе. — Он поцеловал ее в ответ. — Возможно, завтра мне понадобится ваша помощь. На одной из мумий повязки гниют и отваливаются, и я должен что-то сделать, чтобы они сохранились. Вы знали, что древнеегипетские бальзамировщики вытаскивали мозг покойников через нос? Они использовали для этого такой длинный инструмент с крючком на конце.
— Боже! — воскликнул Ник и встал между Людвигом и Джорджианой.
Джорджиана приподняла подбородок.
— В чем дело, мистер Росс?
— Не смотрите на меня так, словно я еж, изгадивший ваш ковер. Меня замутило от ваших поцелуев и разговоров о мумиях и мозгах. — Он посмотрел на Людвига. — А вы поберегите ваши слюнявые поцелуи для кого-нибудь другого. И не распускайте руки.
Джорджиана возмутилась, а Людвиг лишь вытаращил на него глаза. Ник разозлился еще больше при мысли о том, что Джорджиана питает симпатию к этому нудному безвольному человеку.
— О Господи, — произнес Людвиг.
Ник сунул руки в карманы и насмешливо посмотрел на Джорджиану.
— Он напоминает мне несчастную монахиню.
— Вы должны извиниться перед Людвигом, — сказала Джорджиана.
— О, будь все проклято, — прорычал Ник, увидев, что Джорджиана гладит Людвига по руке.
Она посмотрела на него сердито и сказала:
— Следите за вашей речью, сэр.
— О Боже, да, — присоединился к ней Людвиг. Он приподнял руку, и Джорджиана просунула под нее свою. — С вашей стороны неучтиво так грубо выражаться в присутствии дамы.
Ник подбоченился:
— Уж не собираетесь ли вы учить меня учтивости, патрон?
— Хватит, сэр! — Джорджиана потянула Людвига за руку, заставив его отойти от Ника на безопасное расстояние. Сама же приблизилась к нему и прошептала: — Вам должно быть стыдно, сэр, что вы обижаете такого замечательного человека, как Людвиг. Вы недостойны даже того, чтобы… чтобы стирать его белье. — Она взяла своего подопечного под руку, и они направились к выходу. — Мы идем на ленч.
— Иди и нарежь там для него мясо, — крикнул Ник им вслед.
В гостиной оставались лишь несколько человек, и все с удивлением посмотрели на него. Ник ответил им свирепым взглядом и подошел к окну. Откинул кусок крепа, зацепившийся за его фрак, и пробормотал:
— Бесхребетное пузатое ничтожество. Именно такой бесхарактерный муж ей нужен. Она будет из него веревки вить.
Постой. Что это он вдруг так разгорячился?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
— Я уверена, что вы правы, — сказала Джорджиана. — Но как же быть с коликами?
— О, если боли сильные, то вам лучше всего использовать белладонну. Она очень помогает.
— Я интересуюсь потому, — сказала Джорджиана, — что когда я создам этот дом, в нем может быть довольно много младенцев.
— Право, Джорджиана, эти дела лучше всего поручить домоправителю или надзирателю. Вам нужно будет нанять хороших честных сотрудников, желательно обладающих опытом работы с детьми.
— Я знаю, но колики это такая проблема.
— Это верно, — сказала Пруденс и со звоном помешала чай в фарфоровой чашке. — Кстати, я хотела вас спросить, вы еще долго намерены здесь оставаться?
— Нет, не долго.
— Разумеется, приличие требует, чтобы ваш отъезд не был поспешным.
— Разумеется, — сказала Джорджиана.
— Но, в конце концов, в этом доме траур.
— Конечно.
— Может быть, неделю? — спросила Пруденс.
— Может быть.
Ник услышал, что чашка Пруденс задребезжала.
— В таком случае я предупрежу домоправительницу.
Пруденс извинилась и пошла к Эвелину, который приглашал всех пришедших отдать последний долг графу на ленч. Присутствующие горя желанием наполнить свои желудки за счет новоиспеченного графа, толпой направились в зал. Краем глаза Ник заметил, что Джорджиана встала. Он поставил чашку и быстро вышел из-за дивана.
— Ты думала, что она перепугается и признается во всем? — спросил он.
Джорджиана испуганно вскрикнула и резко повернулась.
— Почему , вы все время подкрадываетесь и возникаете так неожиданно?
— Если бы она была виновата, то не призналась бы, что знает о белладонне.
— Она могла признаться для того, чтобы прикинуться невинной.
— Верно, — сказал Ник. — И расспрашивать тронутую леди Августу тоже было очень умно с твоей стороны.
Прежде чем ответить Джорджиана оглядела быстро пустеющую комнату.
— Зато, мистер Всезнайка, я узнала, что она принимает то, что называет своим эликсиром. Она говорит, что врач прописал его ей от нервов. Если мы спросим врача, что входит в этот эликсир, я уверена, что он назовет белладонну. Наверняка Августа считает его противоядием против французского яда.
— Ш-ш-ш! — произнес Ник, увидев, что к ним приближаются Людвиг и леди Августа, опирающаяся на его руку.
— Вы что не собираетесь обедать? — обратился к ним Людвиг.
— Мы сейчас идем, — сказала Джорджиана. — Леди Августа, я как раз говорила мистеру Россу о вашем чудесном эликсире.
— Он обезвреживает яд, так что не пытайтесь меня отравить, мадам шпионка. И Людвиг сказал мне, что знает о вас все, как вы тайком пробираетесь повсюду и добываете секреты для Наполеона, и он сказал мне, что собирается…
Людвиг похлопал леди Августу по руке в перчатке.
— Послушайте, бабушка, разве можно так говорить в день, когда мы похоронили дорогого дедушку?
— О, бедный, бедный Трешфилд, — запричитала Августа. Она высморкалась в черный кружевной носовой платочек, бросая на Джорджиану подозрительные взгляды.
Людвиг сказал:
— Вам нужно немного поесть и выпить бокальчик хереса.
— Да, хереса, много хереса. Разумеется, для моих нервов. — Августа отправилась искать лакея, чтобы попросить его принести ей бутылку хереса. Людвиг втиснулся между Ником и Джорджианой и взял Джорджиану за руки. Ник почувствовал раздражение от фамильярности, с которой Людвиг прикасался к ней.
— Мне очень жаль, что так вышло, — сказал Людвиг, глядя Джорджиане в глаза. — Ее потрясла смерть брата, и она все больше заговаривается.
Ник фыркнул, но они не обратили на него внимания. Его раздражение начало перерастать в нечто более серьезное, когда он увидел, что эти двое придвинулись друг к другу.
Джорджиана поцеловала Людвига в щеку, и Ник негромко выругался. К счастью, его не услышали.
— Я знаю, что вы не виноваты, — сказала она Людвигу. — У вас усталый вид. Лучше отдохните сегодня ночью, вместо того чтобы работать до утра.
— Спасибо, дорогая Джорджиана, я так и сделаю. У вас такое доброе сердце, да, очень доброе. — Он поцеловал ее в ответ. — Возможно, завтра мне понадобится ваша помощь. На одной из мумий повязки гниют и отваливаются, и я должен что-то сделать, чтобы они сохранились. Вы знали, что древнеегипетские бальзамировщики вытаскивали мозг покойников через нос? Они использовали для этого такой длинный инструмент с крючком на конце.
— Боже! — воскликнул Ник и встал между Людвигом и Джорджианой.
Джорджиана приподняла подбородок.
— В чем дело, мистер Росс?
— Не смотрите на меня так, словно я еж, изгадивший ваш ковер. Меня замутило от ваших поцелуев и разговоров о мумиях и мозгах. — Он посмотрел на Людвига. — А вы поберегите ваши слюнявые поцелуи для кого-нибудь другого. И не распускайте руки.
Джорджиана возмутилась, а Людвиг лишь вытаращил на него глаза. Ник разозлился еще больше при мысли о том, что Джорджиана питает симпатию к этому нудному безвольному человеку.
— О Господи, — произнес Людвиг.
Ник сунул руки в карманы и насмешливо посмотрел на Джорджиану.
— Он напоминает мне несчастную монахиню.
— Вы должны извиниться перед Людвигом, — сказала Джорджиана.
— О, будь все проклято, — прорычал Ник, увидев, что Джорджиана гладит Людвига по руке.
Она посмотрела на него сердито и сказала:
— Следите за вашей речью, сэр.
— О Боже, да, — присоединился к ней Людвиг. Он приподнял руку, и Джорджиана просунула под нее свою. — С вашей стороны неучтиво так грубо выражаться в присутствии дамы.
Ник подбоченился:
— Уж не собираетесь ли вы учить меня учтивости, патрон?
— Хватит, сэр! — Джорджиана потянула Людвига за руку, заставив его отойти от Ника на безопасное расстояние. Сама же приблизилась к нему и прошептала: — Вам должно быть стыдно, сэр, что вы обижаете такого замечательного человека, как Людвиг. Вы недостойны даже того, чтобы… чтобы стирать его белье. — Она взяла своего подопечного под руку, и они направились к выходу. — Мы идем на ленч.
— Иди и нарежь там для него мясо, — крикнул Ник им вслед.
В гостиной оставались лишь несколько человек, и все с удивлением посмотрели на него. Ник ответил им свирепым взглядом и подошел к окну. Откинул кусок крепа, зацепившийся за его фрак, и пробормотал:
— Бесхребетное пузатое ничтожество. Именно такой бесхарактерный муж ей нужен. Она будет из него веревки вить.
Постой. Что это он вдруг так разгорячился?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63