— Как это получилось?
— Вы же видели мою руку…
— Видел — у вас родимое пятно. Ну и что?
— Многие люди считают его меткой дьявола, а меня… в каком-то смысле оскверненной. Поэтому меня сторонились даже родные… Никто не просил моей руки, и отец сам нашел мне жениха — мистера Мюррея, вдовца с детьми. Ему предложили хорошее приданое…
Алекс на мгновение закрыл глаза. Бедная, бедная, самые близкие люди отвергли ее из-за того, в чем не было ее вины! Он нежно коснулся ее щеки, провел пальцем по нежной коже.
— Почему же вы согласились на этот брак?
— Мне хотелось иметь семью, детей… — с горечью проговорила она.
«Похоже, она стала отверженной в собственном доме», — ужаснулся он. У Алекса все было иначе: он и его сестра Джейн просто купались в родительской любви. Память о ней — единственное, что у них осталось.
В первый раз Джейн вышла замуж по той же причине, которая толкала в объятия неизвестного жениха леди Дженет, — она тоже очень любила детей; поэтому, потеряв в юности любимого человека, сестра Алекса вышла замуж за вдовца с тремя дочерьми. Но мечта о семейном счастье не сбылась — муж превратил жизнь Джейн в ад.
Неужели леди Дженет ждет такая же судьба?
Алекс тяжело вздохнул — что он может сделать? Предложить ей руку и сердце? Этим он обречет ее на скорое вдовство и позорное клеймо до конца жизни. Нет, только безумная согласится стать его женой…
Но его тянуло к Дженет даже сильнее, чем раньше, и по ее глазам он видел, что она это понимает. Он мог сорваться, не выдержать… Что тогда? Разум подсказывал, что надо сейчас же встать и уйти. Но Алекс его уже не слушал. Он провел большим пальцем по темным бровям девушки, гладким и шелковистым на ощупь, а потом — по нежной коже щек.
— Не делайте этого, — шепнул он.
Она пошевелилась, вытащила из-под покрывала обнаженные до плеч руки. Глубокий вырез ночной рубашки почти не скрывал полную грудь, на шее в такт с сердцем тревожно билась жилка. Девушка молчала, но в ее глазах, обращенных на Алекса, читался немой вопрос.
— Видите ли, моя сестра вышла за одного вдовца тоже из любви к детям, — пояснил капитан, — и была с ним очень несчастна — он оказался настоящим чудовищем.
— Что случилось потом?
— Он умер, — коротко ответил Алекс, борясь с желанием обнять девушку и всей грудью вдохнуть запах ее кожи.
— Где ваша сестра сейчас?
Он помолчал, размышляя, что сказать. Между ними и так возникла слишком большая близость — это опасно. Нет, не стоит называть подлинных имен, ни своего, ни сестры, чтобы ненароком не поставить под удар Джейн и ее нового мужа.
— С ней все благополучно, — ответил он сдержанно.
Дженет кивнула, но он засомневался, понимает ли девушка, отвергнутая собственной семьей, что такое благополучие. «Меня сторонились даже родные», — сказала она. Поразительно, но в ее словах не было жалости к себе, просто констатация факта.
Горячее сочувствие к ней, переполнившее его сердце, удивило Алекса. Он-то считал, что уже давно потерял способность сопереживать чужому горю — слишком много смертей он видел, слишком много несчастий и боли перенес. Но Дженет Кемпбелл помогла ему понять, что это не так, что в нем еще сильна потребность бороться с несправедливостью, очевидной жертвой которой стала эта девушка.
Какая ирония судьбы, ведь он давно считал себя человеком без чести!
Дженна больше не задавала вопросов, словно догадавшись, что не получит ответов. Одной рукой она нервно теребила покрывало, а другую, с родимым пятном, скрывала от его глаз. Заметив это, Алекс отвернул край покрывала и взял ее руку в свою.
— Не надо ее прятать, — улыбнулся он.
— Я не прячу, — вспыхнула Дженет.
— И правильно делаете.
— Но пятно такое уродливое…
— Вовсе нет, — сказал Алекс и с нежностью, удивившей его самого, погладил пальцами длинную багровую полоску, которая змеей обвила руку девушки. — Пожалуйста, не прячьте его больше. Вам совершенно нечего стыдиться, ведь родимое пятно такой же дар природы, как нос, рот, глаза. А ваши глаза…
Он осекся. Когда-то ему ничего не стоило осыпать понравившуюся женщину комплиментами — в те времена у него было блестящее будущее, красивая внешность и громкий титул, благодаря которому он считался одним из лучших женихов… Теперь же у Алекса просто язык не поворачивался произнести слова, которые, быть может, окажутся роковыми и для него, и для леди Дженет…
Она ждала, не сводя с него своих колдовских глаз; русые волосы в свете масляной лампы отливали золотом. Ах, она была так хороша! Алекс положил ее руку обратно на покрывало и сделал то, против чего так восставал его разум, — прильнул к ее губам.
Это был поистине самый сладостный поцелуй на свете! От ее ответа, нерешительного, робкого, у него захватило дух — даже в богатой любовными приключениями юности не испытывал Алекс такого бурного восторга. Ему захотелось стиснуть Дженет в объятиях, защитить от людской жестокости и развеселить, чтобы ее глаза засветились от радости…
«Опомнись, хватит!» — одернул он себя. И вдруг почувствовал, как ее пальчики коснулись шрама — она словно знакомилась с ним, не испытывая при этом отвращения, будто безобразный рубец был знаком отличия, а не клеймом позора. Алекс ненавидел свое уродство — ему казалось, что шрам вверг его в мир варварства, навеки отделив от цивилизованных людей. Леди Дженет, похоже, так не думала — она погладила его обезображенную щеку с бесконечной нежностью, какой он еще никогда не чувствовал в прикосновении женщины. Ее легкие движения словно очищали его от скверны последних лет.
«Господи, как пуста моя жизнь», — вдруг подумал Алекс, и эта мысль пронзила его жгучей болью. Разумеется, у него были Мэг и Робин, но он намеренно держал с ними дистанцию, чтобы не испытывать страданий при неизбежном расставании. Или он пытался оградить от страданий детей?
«Две одинокие, отверженные души», — с горечью подумал он о себе и Дженет. С той только разницей, что он отчасти сам виноват в своих несчастьях: он сделал сознательный выбор в пользу якобитов, прекрасно понимая, что идет воевать за заведомо проигрышное дело. Последствия того давнего решения и погубили его жизнь…
Но прикосновения Дженет околдовывали, заставляли забыть обо всем. Алекс снова приник к ее рту — на этот раз поцелуй был глубже, полнее, чем раньше. Губы Дженет слегка раздвинулись, пропуская его язык. Руки Алекса скользнули по ее плечам, по предплечьям, и он ощутил восхитительную мягкость ее тела…
Его язык, ласкавший ее рот, вдруг утратил былой напор, стал более нежным и томительно медлительным, их дыхание смешалось. Он почувствовал, что она затрепетала, и догадался, что это не от страха, — он и сам дрожал от необузданного желания. Все доводы рассудка были забыты;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109