– Я должен сообщить в магистрат о… о прискорбных событиях, поскольку потребуется расследование. Стол к ужину скоро накроют, но, возможно, стоит предложить гостям перейти в другую гостиную, пока все будет готово.
Адам был согласен с Холмсом. Тело Шипли накрыли одеялом, но присутствие трупа рядом все же не способствовало хорошему настроению. Адам повысил голос, чтобы привлечь внимание всех гостей:
– Мы переходим в другую гостиную и останемся там, пока нас не пригласят на ужин, который будет накрыт в столовой. – Он неторопливо осмотрел комнату, останавливая взгляд на каждом по очереди. – Магистрат будет уведомлен о происшествии, и, я полагаю, представитель магистрата захочет поговорить с каждым из присутствующих. Я не прошу никого лгать. Но… возможно, не стоит упоминать о той роли, которую сыграла моя тетя в покушении на мою жизнь.
Все понимающе закивали. Никогда не стоит выносить сор из избы.
Выпуская гостей из комнаты, Адам вдруг подумал о том, что ему и в самом деле есть что отметить. Обретение семьи, избавление от смертельной угрозы и… Мария – вот его главный праздник.
Глава 38
Наверху, в спальне, Джулия сняла с шеи Марии носовой платок и влажной тряпочкой удалила присохшую кровь.
– Кровотечение остановлено, – сказала она, осмотрев ранку. – Я наложу немного мази и свежую повязку.
– Вот моя возможность побыть настоящей парижанкой, – усмехнулась Мария, пытаясь шутить, пока Джулия помогала ей избавиться от золотого платья. – Говорят, что во времена Террора французские модницы носили на шее красные шнурки как фривольный намек на гильотину.
Джулия поежилась.
– Я к такой фривольности не готова. Будет гораздо лучше, если ты ближайшие несколько дней походишь с шарфом.
Мария, которой тоже было не до фривольности, согласилась. После того как Джулия наложила ей на шею свежую повязку, она с удовольствием облачилась в свою самую старую и самую уютную ночную рубашку.
Перед тем как спуститься к остальным гостям, Джулия сказала:
– Тот факт, что Адам не обручен, все меняет.
«Возможно, а может быть, и нет».
– Я не могу сейчас ничего загадывать наперед, – устало сказала Мария. – Иначе у меня начнется настоящая истерика.
Завтра, когда она будет не так измотана физически и эмоционально, она сможет выяснить, есть ли у них с Адамом будущее.
– Каждый, кто был в той комнате, знает, что Шипли застал меня в постели с Адамом. Я живо представляю, как будут меня называть, если Адам на мне женится: герцогиня-шлюха.
Джулия поморщилась:
– Большинство гостей так или иначе находятся с тобой в родстве, поэтому они, наверное, придержат языки. Если нет – ну что же, не так уж редко пары предвосхищают брачные клятвы.
– Предвосхищение – не проблема. Проблема в том, что весь Лондон будет об этом знать. – Мария поежилась при этой мысли. – Я не могу смотреть в глаза своему отцу, да и матери с сестрой. – Как и выяснять, готов ли герцог жениться на женщине с подмоченной репутацией.
– Ты хочешь, чтобы я осталась с тобой? – спросила Джулия.
– Спасибо. – Мария наклонилась, чтобы снять чулки. – Сейчас я хочу остаться одна и поспать, а ты, наверное, голодная. Возвращайся к гостям и получай удовольствие от жизни.
Джулия пристально смотрела подруге в лицо.
– Как пожелаешь. Позови меня, если я тебе понадоблюсь.
Оставшись одна, Мария опустилась на стул и закрыла лицо руками, довольная тем, что больше не приходится притворяться спокойной и уверенной. Она никогда не забудет мертвую хватку безумца, острие ножа у горла. Она была уверена, что вот-вот умрет, и дрожь ужаса еще жила в ней.
Завтра она сможет сделать вид, будто она сильная. Она встала со стула, покачиваясь от усталости, подошла к кровати, забралась на нее и накрылась с головой одеялом. А сейчас пусть весь мир идет к черту.
Ужин проходил в весьма странной атмосфере. Каждый прилагал усилия к тому, чтобы казаться веселым, и ко времени второй перемены блюд усилия эти увенчались успехом. Адам хотел подняться к Марии, но она нуждалась в отдыхе, а он нуждался в том, чтобы достичь определенной степени нормальности.
Представитель магистрата подъехал как раз к концу ужина, что было приятным облегчением. Полицейский судья оказался дотошным, но разумным. При том, что так много порядочных граждан засвидетельствовали, что слуга пытался зарезать ножом обладающего безупречной репутацией герцога Эштона и был убит в тот момент, когда угрожал жизни юной леди, никаких сомнений в том, что все произошло именно так, не оставалось.
Гости разъезжались после допроса, который проходил в маленькой гостиной. Адам попросил судью допросить Таунсендов первыми, поскольку избегал общения с отцом Марии. Чарлз, похоже, совсем не обрадовался, узнав, что подтвердились его худшие подозрения.
Когда собралась уходить семья Лакшми, мать развеселила сына.
– Я больше не потерплю этих покушений на твою жизнь. Я, твоя мать, говорю им нет!
Он устало улыбнулся и поцеловал ее в щеку.
– Надеюсь, Всевышний услышит твои слова.
Адама опрашивали последним. Когда полицейский судья отпустил его, заверив в том, что неприятный инцидент можно уладить тихо, Адам обнаружил, что Рэндалл еще не спит. Он ждал Адама в его кабинете с бутылкой бренди в руках.
– Поздравляю с тем, что остался жив после этого чертова ужина. – Рэндалл протянул Адаму стакан с бренди. – Если кто и заслужил сегодня право напиться, так это ты.
– Спасибо. – Адам опустился в кресло, чувствуя, как на него наваливается неимоверная усталость. – Я не помню, чтобы когда-либо напивался до чертиков, но я могу попробовать.
– Не советую. Слишком высока плата за забвение. На следующее утро ты это поймешь. – Рэндалл медленно потягивал бренди. – Ты вспомнил теперь все?
– Думаю, да. – Адам покопался в памяти. – Я ничего не помню насчет взрыва. И у меня такое чувство, что уже никогда и не вспомню. А во всем остальном все пробелы заполнены.
– Я рад, что ты все такой же меткий стрелок.
– И я рад. – Адам глотнул бренди. Руки его дрожали. – Я все думаю о том, как легко я мог бы убить Марию.
– Но ты ее не убил. Риск был оправдан. Если бы ты не выстрелил, она бы скорее всего погибла от руки Шипли. Он жаждал крови.
– Вот и я об этом подумал. – Адам глотнул еще бренди, стараясь не вспоминать то, что он увидел, когда пуля пробила Шипли череп.
– Ты никого не убивал до сегодняшнего дня, – тихо сказал Рэндалл.
– Я предпочел бы не открывать счет. – Адам крепче сжал стакан. – Я бы вновь сделал это без сожалений. Но я трус. По мне, так лучше не стрелять.
– Но это не делает тебя трусом. Это означает, что у тебя есть душа.
Адам почувствовал, как его отпускает напряжение.
– Капризная это штука – душа. И если уж разболится, то держись. Но лучше ее иметь, чем не иметь, полагаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91