Днем его опять зазнобило, и весь кошмар повторился: озноб, сухой жар, пот. Кайл потерял счет дням, он был слишком слаб, чтобы оставлять отметины на стене. Иногда, дрожа от холода, он представлял, как Трот лежит рядом, согревая его своим телом. А когда он задыхался от жара, ему казалось, что она прикладывает к его лицу холодные руки. Он радостно открывал глаза и видел, что по-прежнему сидит в тюрьме.
До грубо сколоченной виселицы его пришлось нести, но он ухитрился стоять прямо, пока ему на шею накидывали петлю. Третья казнь наверняка будет настоящей: несколько минут – и его страдания прекратятся. «Прости, Доминик, я не сдержал обещание и не смог вернуться…»
Но палач оказался дилетантом, а сама казнь – фарсом. Вместо того чтобы укоротить веревку и резко выбить опору из-под ног приговоренного – так поступил бы любой опытный палач-англичанин, – Кайлу позволили болтаться на самом краю опоры, пока он не потерял сознание. После этого веревку перерезали.
Трудно сохранять надменность, когда лежишь на земле, захлебываясь рвотой, но Кайлу это удалось. Рексхэм гордился бы им. Разочарованный тем, что дальнейших мучений его жертве не вытерпеть, By Чжон взмахом руки отправил Кайла обратно в тюрьму.
Когда начался очередной приступ лихорадки, Кайл благодарил судьбу только за то, что со слов Трот его близкие узнали, что он умер быстро и без мучений.
Ему хотелось увидеть весь мир. А теперь его миром стали каменные стены, болезнь и отчаяние.
– Пей.
Что-то горькое полилось ему в рот, и Кайл начал отбиваться, разъяренный тем, что его вырвали из сна об Англии. Если его лишат даже возможности видеть сны, он сочтет смерть единственным избавлением…
– Пей!
Кашляя и отплевываясь, Кайл постепенно пришел в себя и увидел, что какой-то хорошо одетый китаец пытается влить ему в рот горькое питье. Лекарство? Или яд? Не желая задумываться, Кайл сделал глоток и снова провалился во мрак.
В беспамятстве он смутно чувствовал, что его куда-то несут, потом везут в тряском экипаже. Продолжительные обмороки чередовались с краткими вспышками жара.
Наконец, окончательно придя в себя, Кайл обнаружил, что лежит в блаженно чистой постели. Он медленно обвел взглядом резные ширмы и шелковые драпировки. На столике стояла фарфоровая ваза с одним чудесным цветком. Он оказался в доме богатого китайца. Неужели во дворце By Чжона?
Пожилая служанка присмотрелась к нему и торопливо вышла, а через несколько минут в комнату вошла другая женщина. Она тоже была пожилой, но одетой, как подобало хозяйке дома. Пока незнакомка прикладывала прохладную ладонь ко лбу Кайла, он робко произнес:
– Тай-тай?
Его голос прозвучал хрипло, невнятно, но женщина улыбнулась, обрадованная тем, что ее положение признали, и поднесла к губам Кайла чашку с каким-то горьким питьем. На этот раз он узнал привкус хинной коры. Эту кору, редкостное и дорогое исцеляющее средство, доставляли из Южной Америки. Более эффективного лекарства от малярии Кайл не знал. В следующий раз, когда Кайл проснулся, служанка привела к нему в комнату Чэнгуа, главу гильдии купцов. Наконец сообразив, что произошло, Кайл вежливо наклонил голову.
– Приветствую, господин Чэнгуа. Если я правильно понял, я обязан вам жизнью. Вы сделали для меня гораздо больше, чем я заслуживаю…
– Действительно, – сухо откликнулся купец. – За ваши преступления мне пришлось заплатить немало слитков серебра, но, по крайней мере, вы остались живы. Ваша смерть обошлась бы гораздо дороже.
Кайл закрыл глаза, чувствуя себя пятилетним ребенком, которого бранит отец.
– Простите… Мне следовало прислушаться к советам, но… я так хотел увидеть Хошань…
Слегка смягчившись, Чэнгуа ответил:
– Вполне понятное, но опрометчивое желание.
– Я в Кантоне? – Дождавшись, когда Чэнгуа кивнет, Кайл продолжил расспросы: – Когда я поправлюсь, меня снова посадят в тюрьму?
– Нет. Вас отвезут в Макао, а затем доставят в Англию. By Чжон утверждает, что не собирался казнить вас – просто держал под стражей, а тем временем послал в Пекин весть о вашей поимке. Но гонцы не спешили. – На лице купца возникла язвительная усмешка. – Однако опровергнуть слова By Чжона невозможно.
Значит, By Чжон избежит наказания за ничем не оправданную жестокость. Если бы Кайл умер от лихорадки, никто не стал бы обвинять в этом градоначальника. Мнимые казни были развлечением, гораздо более мягким наказанием, чем заслуживал фань цюй – так, во всяком случае, считали чиновники. Никакого дипломатического инцидента: просто китайское правительство благосклонно вернуло на родину британца, нарушившего закон.
– Как вы узнали о том, что я попал в тюрьму?
– Сначала от представителей Ост-Индской компании, потом из письма Мэй Лянь.
Стало быть, жизнью он обязан Трот, и Чэнгуа знает об их отношениях. Наверное, теперь Трот уже в Англии. После нескольких месяцев траура его родные узнают, что он жив. Тут уж ничего не поделаешь. Кайл надеялся только на то, что страшное известие не убило его отца. Такую вину ничем не загладишь.
Гадая, как дорого обошелся его поступок Чэнгуа, Кайл пообещал;
– Я возмещу вам убытки, верну деньги, которые вам пришлось заплатить за меня.
– Нет. Отправляйтесь домой и помните, что за глупость надо платить.
Без улыбки Кайл отозвался:
– А вы умеете сурово наказывать.
– Да. – Чэнгуа оправил халат, поднялся, но не ушел. – Вы похитили моего лучшего драгомана. Поклянитесь, что будете заботиться о ней.
– Я уже дал себе клятву. – Кайл вгляделся в лицо купца, пытаясь понять, о чем он думает. Что значила Трот для Чэнгуа? Она не была ему ни дочерью, ни другом, но, очевидно, он успел привязаться к ней. – Может, что-нибудь передать Мэй Лянь?
Чэнгуа долго думал.
– Скажите ей, что мне будет недоставать ее кунг-фу.
– Непременно.
После ухода купца Кайл в изнеможении вытянулся на постели. Его последнее увлекательное приключение завершилось унижением, он едва не погиб. Стоила ли игра свеч?
Его страдания продолжались много месяцев подряд, он постоянно бранил себя за безрассудство, он перенес болезнь, от которой оправится не раньше чем через несколько лет. А еще он вступил в брак, считая, что тот продлится не всю жизнь, а несколько часов. В попытке помочь Трот он лишил ее будущего.
Будь он трижды проклят. Несчастный глупец.
30

Шропшир, Англия
Ранняя весна 1833 года
Трот остановила лошадь на вершине холма над длинной подъездной аллеей Уорфилда. Задумчиво поглядывая то на бледно-голубое небо, то на деревья с первыми листьями, точно окутанные зеленоватой дымкой, она произнесла:
– Только теперь я начинаю верить, что и в Англии бывает лето.
Подъехавшая к ней Мериэл рассмеялась.
– Мне понятны ваши сомнения, но лето на самом деле скоро наступит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88