Трот нежно приложила ладонь к гениталиям Кайла, молясь о том, чтобы у нее появился ребенок.
– До свидания, мой господин. – Она поцеловала его в губы. – Клянусь, я исполню все ваши желания.
Он жадно прильнул губами к ее горячей щеке.
– Прощай, дорогая. Счастливого пути.
В замке повернулся ключ. Трот разжала объятия и надвинула шляпу на лоб, пряча раскрасневшееся лицо.
Дверь распахнулась, Трот вышла из камеры, не оглядываясь.
«Прощай, моя любовь…»
К рассвету Кайлом овладели усталость и странное спокойствие, подкрепленное смирением и воспоминаниями о Трот. Он стоял смирно, пока стражники снимали с него цепи, хотя его мышцы ныли от долгих часов, проведенных в неподвижности. Молча, он прошел по коридору, поднялся по лестнице и вышел во двор, где лучи восходящего солнца позолотили изогнутую крышу дворца градоначальника. Кайлу подумалось, что если уж умирать, то здесь, в прекрасной стране.
Солдаты выстроились в шеренгу лицом к стене дворца. Кайл усмехнулся: мысль о том, что от пуль в стене дворца By Чжона останутся выбоины, доставила ему мимолетную радость.
Сопровождаемый шестью стражниками, он зашагал по двору под барабанный бой. Гррум, гррум, гррум. Марш смерти.
Окруженный свитой By Чжон восседал на помосте в дальнем конце двора. Кайла поставили лицом к нему, старший стражник приказал:
– Котао!
При первой встрече Кайл охотно выразил уважение градоначальнику, но сейчас не желал кланяться. Подождав несколько секунд и увидев, что пленник неподвижен, стражник с силой толкнул его в спину между лопаток. Кайл, который ждал удара, резко обернулся и ударил локтем в шею китайца, и тот рухнул навзничь на плиты двора, хватая ртом воздух.
Остальные стражники бросились на Кайла, но By Чжон что-то отрывисто произнес, и они удержались от побоев. Офицер высокого ранга выхватил меч и направился к Кайлу. Лезвие блестело в лучах солнца.
Не обращая внимания на офицера с мечом, Кайл пересек двор и остановился у стены. Наследник рода Ренбурнов, он был пропитан высокомерием до мозга костей и теперь цеплялся за него, как за спасительную соломинку. By и его приближенные презирают его, но вряд ли скоро забудут.
Кайл повернулся лицом к палачам, радуясь, что в Китае не слышали об обычае завязывать глаза приговоренным к казни. Он пожалел бы, если бы в последние минуты ему не позволили полюбоваться миром.
Дюжина мушкетов с фитильными замками выглядели примитивно по европейским меркам, об оружии почти не заботились, но все-таки из него можно было убить человека. Дула казались громадными. Пуля, вылетевшая из любого из них, могла бы пробить в теле Кайла дыру величиной с кулак. Он мысленно помолился о том, чтобы смерть наступила сразу.
Лицо By Чжона дышало злорадством. Кайл опять посочувствовал жителям Фэнтана, вынужденным подчиняться этому жестокому человеку.
Кайлу не позволили произнести последнее слово, и в этом не было необходимости: никто из окружающих не понял бы его. А те, к кому он мог бы обратить эти слова, были, к счастью, в безопасности. «Счастливого пути, Трот, тебе понадобятся вся сила и ум. Будь счастлива в Англии».
По сигналу офицера солдаты вскинули мушкеты и прицелились. Их лица под остроконечными шлемами были бесстрастными.
By Чжон вскинул руку и отрывисто отдал приказ. «Господи, вверяю тебе мою душу…»
У стен ямыня собралась толпа, с нетерпением ждущая избавления Фэнтана от «заморского дьявола». Трот стояла в стороне, она была так напряжена, что казалось, ее кости треснут от любого обращенного к ней слова. Не может быть, чтобы в последний день By Чжон не осознал, какую ошибку совершает, убивая европейца. Он вправе отменить приговор.
За стенами хриплый голос скомандовал:
– Пли!
Звуки выстрелов громом разорвали утреннюю тишину, эхом отдаваясь от каменных стен. Темный дым поднялся в небо, Трот прикусила пальцы, сдерживая горестный крик.
Кайл Ренбурн, виконт Максвелл, ее господин, погиб.
27
Англия
Сочельник 1832 года
– …И это случилось в те дни, когда император Август издал указ о всеобщем налоге…
Звучный голос викария наполнял маленькую каменную церковь. Трот закрыла глаза, впитывая знакомые слова. Ее отец всегда возвращался в Макао на праздники, чтобы побыть с родными, а в сочельник читал домашним истории о рождении Христа тем же торжественным голосом, что и уорфилдский викарий.
Сидя на семейной скамье между Домиником и его сестрой Люсией, Трот опять испытала чувство принадлежности к особому кругу людей, исчезнувшее после смерти отца. Живя в Кантоне, на Рождество она тайком читала отцовскую Библию, но это было совсем не то. Сегодня Трот вновь ощутила себя христианкой. Отец порадовался бы, увидев ее в эту минуту.
Как и подобало дочери китаянки, почтение, которое Трот питала к Гуань Инь и Будде, ничуть не умаляло ее любви к Рождеству. Кайл понял бы ее потребность следовать и тому и другому духовному пути – в сущности, он сам следовал им, но Трот не решалась рассказать об этом никому из новых знакомых. Пожалуй, Мериэл тоже поняла бы ее: Трот подозревала, что ее невестка скорее язычница, нежели христианка. Но сегодня графиня внимательно и почтительно слушала мессу и пение, напоминая безмятежного ангела с серебристыми волосами. Впрочем, Мериэл отличалась уравновешенностью и редко выказывала предпочтения.
Служба кончилась. Переговариваясь тише и улыбаясь задумчивее, чем обычно, прихожане покидали церковь и расходились по домам. У церкви обитателей Уорфидд-парка ждал экипаж, но когда Трот увидела, что начался легкий снегопад, она решила:
– Я вернусь обратно пешком. Здесь недалеко, а вечер такой чудесный.
К ее удивлению, Доминик отозвался:
– Если вы не против, я присоединюсь к вам.
– Конечно, нет. – Трот взяла его под руку, и они направились к поместью по тропе, ведущей наперерез через поля. Как обычно, общество Доминика вызвало у Трот светлую печаль. Хотя она старалась не думать о Кайле, в этот снежный вечер было невозможно не мечтать о несбыточном.
На полпути к Уорфилду Доминик тихо заговорил:
– Скорее бы прошли праздники! Меня не покидает мысль о том, что в прошлом году в это же время Кайл был еще жив. Он провел Рождество в Индии и написал мне, что ему недостает наших семейных торжеств. Он… пообещал на следующее Рождество вернуться домой.
– Ему не терпелось вернуться на родину и увидеться с близкими. – Трот крепче сжала руку Доминика, понимая, зачем он вызвался сопровождать ее. За последние семь лет из всех обитателей Уорфилда только она виделась с Кайлом, рядом с ней Доминику становилось легче. – А мне странно думать о том, что еще год назад я даже не знала о существовании Кайла. Как может такое краткое знакомство изменить всю жизнь?
Доминик слабо улыбнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
– До свидания, мой господин. – Она поцеловала его в губы. – Клянусь, я исполню все ваши желания.
Он жадно прильнул губами к ее горячей щеке.
– Прощай, дорогая. Счастливого пути.
В замке повернулся ключ. Трот разжала объятия и надвинула шляпу на лоб, пряча раскрасневшееся лицо.
Дверь распахнулась, Трот вышла из камеры, не оглядываясь.
«Прощай, моя любовь…»
К рассвету Кайлом овладели усталость и странное спокойствие, подкрепленное смирением и воспоминаниями о Трот. Он стоял смирно, пока стражники снимали с него цепи, хотя его мышцы ныли от долгих часов, проведенных в неподвижности. Молча, он прошел по коридору, поднялся по лестнице и вышел во двор, где лучи восходящего солнца позолотили изогнутую крышу дворца градоначальника. Кайлу подумалось, что если уж умирать, то здесь, в прекрасной стране.
Солдаты выстроились в шеренгу лицом к стене дворца. Кайл усмехнулся: мысль о том, что от пуль в стене дворца By Чжона останутся выбоины, доставила ему мимолетную радость.
Сопровождаемый шестью стражниками, он зашагал по двору под барабанный бой. Гррум, гррум, гррум. Марш смерти.
Окруженный свитой By Чжон восседал на помосте в дальнем конце двора. Кайла поставили лицом к нему, старший стражник приказал:
– Котао!
При первой встрече Кайл охотно выразил уважение градоначальнику, но сейчас не желал кланяться. Подождав несколько секунд и увидев, что пленник неподвижен, стражник с силой толкнул его в спину между лопаток. Кайл, который ждал удара, резко обернулся и ударил локтем в шею китайца, и тот рухнул навзничь на плиты двора, хватая ртом воздух.
Остальные стражники бросились на Кайла, но By Чжон что-то отрывисто произнес, и они удержались от побоев. Офицер высокого ранга выхватил меч и направился к Кайлу. Лезвие блестело в лучах солнца.
Не обращая внимания на офицера с мечом, Кайл пересек двор и остановился у стены. Наследник рода Ренбурнов, он был пропитан высокомерием до мозга костей и теперь цеплялся за него, как за спасительную соломинку. By и его приближенные презирают его, но вряд ли скоро забудут.
Кайл повернулся лицом к палачам, радуясь, что в Китае не слышали об обычае завязывать глаза приговоренным к казни. Он пожалел бы, если бы в последние минуты ему не позволили полюбоваться миром.
Дюжина мушкетов с фитильными замками выглядели примитивно по европейским меркам, об оружии почти не заботились, но все-таки из него можно было убить человека. Дула казались громадными. Пуля, вылетевшая из любого из них, могла бы пробить в теле Кайла дыру величиной с кулак. Он мысленно помолился о том, чтобы смерть наступила сразу.
Лицо By Чжона дышало злорадством. Кайл опять посочувствовал жителям Фэнтана, вынужденным подчиняться этому жестокому человеку.
Кайлу не позволили произнести последнее слово, и в этом не было необходимости: никто из окружающих не понял бы его. А те, к кому он мог бы обратить эти слова, были, к счастью, в безопасности. «Счастливого пути, Трот, тебе понадобятся вся сила и ум. Будь счастлива в Англии».
По сигналу офицера солдаты вскинули мушкеты и прицелились. Их лица под остроконечными шлемами были бесстрастными.
By Чжон вскинул руку и отрывисто отдал приказ. «Господи, вверяю тебе мою душу…»
У стен ямыня собралась толпа, с нетерпением ждущая избавления Фэнтана от «заморского дьявола». Трот стояла в стороне, она была так напряжена, что казалось, ее кости треснут от любого обращенного к ней слова. Не может быть, чтобы в последний день By Чжон не осознал, какую ошибку совершает, убивая европейца. Он вправе отменить приговор.
За стенами хриплый голос скомандовал:
– Пли!
Звуки выстрелов громом разорвали утреннюю тишину, эхом отдаваясь от каменных стен. Темный дым поднялся в небо, Трот прикусила пальцы, сдерживая горестный крик.
Кайл Ренбурн, виконт Максвелл, ее господин, погиб.
27
Англия
Сочельник 1832 года
– …И это случилось в те дни, когда император Август издал указ о всеобщем налоге…
Звучный голос викария наполнял маленькую каменную церковь. Трот закрыла глаза, впитывая знакомые слова. Ее отец всегда возвращался в Макао на праздники, чтобы побыть с родными, а в сочельник читал домашним истории о рождении Христа тем же торжественным голосом, что и уорфилдский викарий.
Сидя на семейной скамье между Домиником и его сестрой Люсией, Трот опять испытала чувство принадлежности к особому кругу людей, исчезнувшее после смерти отца. Живя в Кантоне, на Рождество она тайком читала отцовскую Библию, но это было совсем не то. Сегодня Трот вновь ощутила себя христианкой. Отец порадовался бы, увидев ее в эту минуту.
Как и подобало дочери китаянки, почтение, которое Трот питала к Гуань Инь и Будде, ничуть не умаляло ее любви к Рождеству. Кайл понял бы ее потребность следовать и тому и другому духовному пути – в сущности, он сам следовал им, но Трот не решалась рассказать об этом никому из новых знакомых. Пожалуй, Мериэл тоже поняла бы ее: Трот подозревала, что ее невестка скорее язычница, нежели христианка. Но сегодня графиня внимательно и почтительно слушала мессу и пение, напоминая безмятежного ангела с серебристыми волосами. Впрочем, Мериэл отличалась уравновешенностью и редко выказывала предпочтения.
Служба кончилась. Переговариваясь тише и улыбаясь задумчивее, чем обычно, прихожане покидали церковь и расходились по домам. У церкви обитателей Уорфидд-парка ждал экипаж, но когда Трот увидела, что начался легкий снегопад, она решила:
– Я вернусь обратно пешком. Здесь недалеко, а вечер такой чудесный.
К ее удивлению, Доминик отозвался:
– Если вы не против, я присоединюсь к вам.
– Конечно, нет. – Трот взяла его под руку, и они направились к поместью по тропе, ведущей наперерез через поля. Как обычно, общество Доминика вызвало у Трот светлую печаль. Хотя она старалась не думать о Кайле, в этот снежный вечер было невозможно не мечтать о несбыточном.
На полпути к Уорфилду Доминик тихо заговорил:
– Скорее бы прошли праздники! Меня не покидает мысль о том, что в прошлом году в это же время Кайл был еще жив. Он провел Рождество в Индии и написал мне, что ему недостает наших семейных торжеств. Он… пообещал на следующее Рождество вернуться домой.
– Ему не терпелось вернуться на родину и увидеться с близкими. – Трот крепче сжала руку Доминика, понимая, зачем он вызвался сопровождать ее. За последние семь лет из всех обитателей Уорфилда только она виделась с Кайлом, рядом с ней Доминику становилось легче. – А мне странно думать о том, что еще год назад я даже не знала о существовании Кайла. Как может такое краткое знакомство изменить всю жизнь?
Доминик слабо улыбнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88