Эмили заслушалась, чуть повернула голову, наблюдая за сменой эмоций на лице Джастина.
— Музыка, Эмили, не имеет ничего общего с рукоделием, — внушал ей Джастин. — Умение передать то, что ты чувствуешь, отличает мастера от простого исполнителя, механически воспроизводящего мелодию. Вот послушай, как звучит твой менуэт. На первый взгляд, на редкость простенькая мелодия, но ты попытайся представить себе, как слышал ее Моцарт. Попробуй увидеть пары в бальном зале, двух влюбленных, руки их касаются друг друга.
В воздухе повисла заключительная нота, прозвучавшая тонким колокольчиком, Джастин и Эмили встретились взглядами. У него перехватило дыхание. Со своими кудряшками девушка походила на коккер-спаниэля, потерявшего хозяев, но сейчас думать о прическе не приходилось. Так и хотелось пройтись губами по белоснежной шее и укусить за пухлую нижнюю губку. А она смотрела на него широко раскрытыми невинными, непонимающими глазами, будто ничего не произошло.
— Ты думаешь, я смогу так играть? — спросила Эмили, положила руки на клавиши и повторила менуэт со старательностью прилежной ученицы, опасающейся получить по рукам за каждую ошибку.
Джастин выпрямился, молча постоял, сухо взглянул на нее сверху вниз, а когда заговорил, возникло ощущение, будто у него застрял комок в горле.
— Да, звучит вполне пристойно, — выдавил он из себя, круто развернулся и покинул гостиную.
Оливия Коннор низко склонила голову над рукоделием, будто что-то пыталась рассмотреть, но плечи ее вздрагивали от сдерживаемого смеха.
На следующий день Эмили заглянула в кухню, ища убежища от надоедливой Лили. Сестра Джастина изобрела ей некую немыслимую прическу, которой предполагалось поразить воображение гостей на предстоящем званом ужине. Лили рыскала по всему дому в поисках Эмили, вооруженная утюгом и длинными щипцами столь устрашающего вида, что место им было скорее в камере пыток.
По мнению Эмили, никто из сестер Джастина даже не подозревал, что кухню сравнительно недавно перевели из подвала. Казалось, женская половина семьи, за исключением матушки, наотрез отказывалась выйти из детского возраста и не знала, чем себя занять. Эмили считала, что Джастин просто обязан выгнать сестер из дома вместе с их никчемными мужьями и заставить жить отдельно. Только в этом случае у них появятся свои семьи и, даст бог, дети.
В кухне царил жуткий беспорядок, поварихи и горничные метались от печей к столикам; фартуки и передники в муке, щеки раскраснелись от духоты и жаркой работы, чепцы сбились набекрень, и из-под них торчат мокрые от пота волосы. Старшая повариха Грейси нависла над эмалированной кастрюлей и что-то помешивает, бормоча под нос, как старая ведьма из шекспировской пьесы. Беззубым ртом и крючковатым носом Грейси походила на один из персонажей «Макбета».
Когда Эмили попыталась незаметно проскользнуть мимо ящика с углем, Грейси повела носом и крикнула:
— Эй, Сэлли, посмотри, что с булочками. По-моему, уже подгорают.
Завидев Эмили, Грейси одарила ее благосклонной улыбкой, обнажив розовые десны.
— Эй, Сэлли, можешь не затруднять себя. Теперь понятно, откуда запах. У нас в гостях мисс Эмили с палеными волосами. От нее и пахнет. Как поживаете, дорогая? Хотели стянуть печенье с изюмом?
— Нет, Грейси, не сегодня. Просто шла мимо и подумала: «Зайду-ка я в гости, погреюсь».
Действительно, в огромном старом здании повсюду гуляли сквозняки, и было довольно холодно. А когда Эмили видела холодок в глазах Джастина, она и вовсе леденела.
В другом конце кухни молодая повариха залилась вдруг слезами, и Грейси поспешила ей на помощь, а Эмили принялась бродить среди печей и заглядывать под крышки кастрюль. Потом оказалась у разделочного столика и замерла.
— Мы их готовим в самый последний момент и подаем с пылу с жару, как любит герцогиня, — пояснила пробегавшая мимо кухарка с подносом горячих булочек.
Эмили присела на корточки и положила подбородок на скрещенные руки, чтобы лучше рассмотреть живых омаров, шевеливших длиннющими усиками в стеклянной банке с водой. Передние клешни были перевязаны крепким шпагатом, и Эмили стало невыносимо жалко морских раков. Они казались пленниками, угодившими в западню, и чем-то напоминали одну знакомую девушку, у которой руки сплетены кружевами, а ноги опутаны кринолином.
Склонив голову набок, Эмили задумалась: «Интересно, они тоже мечтают о морских просторах, как я? Вспоминают ли шум прибоя? Знаком ли им солоноватый вкус морского воздуха?»
Как бы то ни было, омарам еще повезло. Им не снится по ночам темноволосый красавец в потертых брюках, превратившийся в холодного джентльмена, затянутого в строгий костюм. В памяти морских тварей не возникают картинки из прежней беззаботной жизни, когда можно было видеть смеющегося Джастина.
Эмили опустила руку в банку и погладила омара, сама удивившись соленому привкусу слез на губах.
— Ах вот ты где! — пронзительный голос Лили плеткой стегнул по спине. — Знаешь, я просматривала журнал мод и нашла там изумительную новую прическу. Она просто для тебя создана. Остается выяснить, не ссудит ли нам Грейси яичный белок, чтобы скрепить и уложить волосы.
Эмили содрогнулась и уронила голову. Казалось, выпученные глаза омаров наблюдали за происходящим с большим сочувствием.
— Никуда не пойду, у меня нет аппетита, — твердила Эмили, вцепившись в косяк дубовой двери.
— Нет, пойдешь, обязательно пойдешь, — убеждала ее Лили, она оторвала руки девушки и протащила ее еще футов десять. — Неужели ты хочешь обидеть матушку? Она сказала, что ты должна там быть непременно. Матушка надеется, что, когда ты познакомишься с гостями, у тебя, возможно, появятся друзья среди твоих сверстниц.
— Терпеть не могу девиц с птичьими гнездами на головах.
— Не говори глупостей. Если ты имеешь в виду свою прическу, то можешь поверить мне на слово, что произведешь потрясающее впечатление.
Эмили увидела свое отражение в окне и похолодела. После знакомства с утюгом непослушные кудри были зачесаны вверх и скреплены жуткой смесью яичного белка и крахмала, они стояли колом и напоминали жертвенный костер. Над головой в эту минуту оказался газовый светильник, и девушка поспешно отпрянула в сторону, опасаясь, что прическа может вспыхнуть в любую секунду.
Эмили уперлась каблуками в ковер, но сила была на стороне Лили. На вид тщедушная и хрупкая, эта женщина обладала упорством и настойчивостью, которые полностью компенсировали ее физические недостатки.
— Пожалуйста, не сопротивляйся, — уговаривала Лили. — Нам надо поспешить. Если опоздаем, матушка рассердится.
Когда они вошли, в столовой воцарилась тишина. Лица гостей слились в одно, но чувствовалось, что все они уставились на прическу Эмили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
— Музыка, Эмили, не имеет ничего общего с рукоделием, — внушал ей Джастин. — Умение передать то, что ты чувствуешь, отличает мастера от простого исполнителя, механически воспроизводящего мелодию. Вот послушай, как звучит твой менуэт. На первый взгляд, на редкость простенькая мелодия, но ты попытайся представить себе, как слышал ее Моцарт. Попробуй увидеть пары в бальном зале, двух влюбленных, руки их касаются друг друга.
В воздухе повисла заключительная нота, прозвучавшая тонким колокольчиком, Джастин и Эмили встретились взглядами. У него перехватило дыхание. Со своими кудряшками девушка походила на коккер-спаниэля, потерявшего хозяев, но сейчас думать о прическе не приходилось. Так и хотелось пройтись губами по белоснежной шее и укусить за пухлую нижнюю губку. А она смотрела на него широко раскрытыми невинными, непонимающими глазами, будто ничего не произошло.
— Ты думаешь, я смогу так играть? — спросила Эмили, положила руки на клавиши и повторила менуэт со старательностью прилежной ученицы, опасающейся получить по рукам за каждую ошибку.
Джастин выпрямился, молча постоял, сухо взглянул на нее сверху вниз, а когда заговорил, возникло ощущение, будто у него застрял комок в горле.
— Да, звучит вполне пристойно, — выдавил он из себя, круто развернулся и покинул гостиную.
Оливия Коннор низко склонила голову над рукоделием, будто что-то пыталась рассмотреть, но плечи ее вздрагивали от сдерживаемого смеха.
На следующий день Эмили заглянула в кухню, ища убежища от надоедливой Лили. Сестра Джастина изобрела ей некую немыслимую прическу, которой предполагалось поразить воображение гостей на предстоящем званом ужине. Лили рыскала по всему дому в поисках Эмили, вооруженная утюгом и длинными щипцами столь устрашающего вида, что место им было скорее в камере пыток.
По мнению Эмили, никто из сестер Джастина даже не подозревал, что кухню сравнительно недавно перевели из подвала. Казалось, женская половина семьи, за исключением матушки, наотрез отказывалась выйти из детского возраста и не знала, чем себя занять. Эмили считала, что Джастин просто обязан выгнать сестер из дома вместе с их никчемными мужьями и заставить жить отдельно. Только в этом случае у них появятся свои семьи и, даст бог, дети.
В кухне царил жуткий беспорядок, поварихи и горничные метались от печей к столикам; фартуки и передники в муке, щеки раскраснелись от духоты и жаркой работы, чепцы сбились набекрень, и из-под них торчат мокрые от пота волосы. Старшая повариха Грейси нависла над эмалированной кастрюлей и что-то помешивает, бормоча под нос, как старая ведьма из шекспировской пьесы. Беззубым ртом и крючковатым носом Грейси походила на один из персонажей «Макбета».
Когда Эмили попыталась незаметно проскользнуть мимо ящика с углем, Грейси повела носом и крикнула:
— Эй, Сэлли, посмотри, что с булочками. По-моему, уже подгорают.
Завидев Эмили, Грейси одарила ее благосклонной улыбкой, обнажив розовые десны.
— Эй, Сэлли, можешь не затруднять себя. Теперь понятно, откуда запах. У нас в гостях мисс Эмили с палеными волосами. От нее и пахнет. Как поживаете, дорогая? Хотели стянуть печенье с изюмом?
— Нет, Грейси, не сегодня. Просто шла мимо и подумала: «Зайду-ка я в гости, погреюсь».
Действительно, в огромном старом здании повсюду гуляли сквозняки, и было довольно холодно. А когда Эмили видела холодок в глазах Джастина, она и вовсе леденела.
В другом конце кухни молодая повариха залилась вдруг слезами, и Грейси поспешила ей на помощь, а Эмили принялась бродить среди печей и заглядывать под крышки кастрюль. Потом оказалась у разделочного столика и замерла.
— Мы их готовим в самый последний момент и подаем с пылу с жару, как любит герцогиня, — пояснила пробегавшая мимо кухарка с подносом горячих булочек.
Эмили присела на корточки и положила подбородок на скрещенные руки, чтобы лучше рассмотреть живых омаров, шевеливших длиннющими усиками в стеклянной банке с водой. Передние клешни были перевязаны крепким шпагатом, и Эмили стало невыносимо жалко морских раков. Они казались пленниками, угодившими в западню, и чем-то напоминали одну знакомую девушку, у которой руки сплетены кружевами, а ноги опутаны кринолином.
Склонив голову набок, Эмили задумалась: «Интересно, они тоже мечтают о морских просторах, как я? Вспоминают ли шум прибоя? Знаком ли им солоноватый вкус морского воздуха?»
Как бы то ни было, омарам еще повезло. Им не снится по ночам темноволосый красавец в потертых брюках, превратившийся в холодного джентльмена, затянутого в строгий костюм. В памяти морских тварей не возникают картинки из прежней беззаботной жизни, когда можно было видеть смеющегося Джастина.
Эмили опустила руку в банку и погладила омара, сама удивившись соленому привкусу слез на губах.
— Ах вот ты где! — пронзительный голос Лили плеткой стегнул по спине. — Знаешь, я просматривала журнал мод и нашла там изумительную новую прическу. Она просто для тебя создана. Остается выяснить, не ссудит ли нам Грейси яичный белок, чтобы скрепить и уложить волосы.
Эмили содрогнулась и уронила голову. Казалось, выпученные глаза омаров наблюдали за происходящим с большим сочувствием.
— Никуда не пойду, у меня нет аппетита, — твердила Эмили, вцепившись в косяк дубовой двери.
— Нет, пойдешь, обязательно пойдешь, — убеждала ее Лили, она оторвала руки девушки и протащила ее еще футов десять. — Неужели ты хочешь обидеть матушку? Она сказала, что ты должна там быть непременно. Матушка надеется, что, когда ты познакомишься с гостями, у тебя, возможно, появятся друзья среди твоих сверстниц.
— Терпеть не могу девиц с птичьими гнездами на головах.
— Не говори глупостей. Если ты имеешь в виду свою прическу, то можешь поверить мне на слово, что произведешь потрясающее впечатление.
Эмили увидела свое отражение в окне и похолодела. После знакомства с утюгом непослушные кудри были зачесаны вверх и скреплены жуткой смесью яичного белка и крахмала, они стояли колом и напоминали жертвенный костер. Над головой в эту минуту оказался газовый светильник, и девушка поспешно отпрянула в сторону, опасаясь, что прическа может вспыхнуть в любую секунду.
Эмили уперлась каблуками в ковер, но сила была на стороне Лили. На вид тщедушная и хрупкая, эта женщина обладала упорством и настойчивостью, которые полностью компенсировали ее физические недостатки.
— Пожалуйста, не сопротивляйся, — уговаривала Лили. — Нам надо поспешить. Если опоздаем, матушка рассердится.
Когда они вошли, в столовой воцарилась тишина. Лица гостей слились в одно, но чувствовалось, что все они уставились на прическу Эмили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121