Артур не знал, что ему делать — изумляться или злиться: ведь Керри как-то удалось уговорить их изменить курс и отвезти их к Лох-Эйгг за непомерную плату, которую он, разумеется, тут же предложил им.
Когда они в конце концов сошлись в цене, мистер Ричи Номер Два отвернулся с несколько недоумевающим, но улыбающимся лицом от Керри и хмуро посмотрел на Артура.
— Ну ладно, поторапливайтесь. Дело-то к вечеру, — проворчал он, а мистер Ричи Номер Один помог Керри сесть в лодку.
— Это верно, — протянул Артур, ожидая, пока Керри не усядется на одну из корзин, в которой, кажется, не было никакой живности.
Она устремила на него выжидающий взгляд — одновременно с мистерами Ричи Номер Один и Номер Два, — и Артур наклонился, чтобы взять ее сумку.
Тут-то он и увидел свинью.
Огромную свинью, со счастливым видом жующую что-то в своем загончике.
Невероятно! Просто, черт возьми, до какой степени невероятно! Мысленно сочиняя нечто колоритное, Артур сел в лодку и, хотя ему никто этого не предлагал, расположился между корзиной с цыплятами и свиньей, почти нос к носу. По какой-то странной причине перед его мысленным взором мелькнул его отец, и ему представилось, как его светлость именно в эту минуту перевернулся в своем гробу.
Глава 8
Томас Маккиннон был из тех людей, которые стараются не связывать себя с миром лишними узами. Если ни сердце, ни голова у тебя, ни с кем не связаны, так и некого будет разочаровывать, когда настанет время уйти. А он, в конце концов, уйдет, давно уже ушел бы, если бы не было в Гленбейдене столько всяких делишек. Да, он уйдет, и скоро, судя по всему, потому что кто-то же должен отправиться на поиски Керри.
Это она виновата, что он все еще в Гленбейдене. Но эта девочка… В ней было что-то такое, что проникало мужчине под самую кожу. Томас никогда не забудет тот день, когда он встретил ее. Это было меньше чем через неделю после того, как Фрейзер привел ее в дом. Лицо ее было перепачкано в муке, темные кудри подпрыгивали на плечах, и она улыбнулась ему так, словно он сам Милосердный Господь Бог, и предложила ему тарелку самой вкусной еды, которую он когда-либо отведывал.
Но остался он не из-за этого. А из-за того, с каким уважением она относилась ко всем в Гленбейдене — точно это были ее ближайшие родственники, хотя, по правде говоря, один-два из них были ленивы, что твоя скотина. И из-за того, как она относилась к Фрейзеру, — будто это сам король, а ведь он был просто осел. Томас никогда не любил Фрейзера, не любил с тех пор, когда они были мальчишками, — было в нем что-то противное, что-то, отчего по телу у него время от времени пробегала дрожь.
Но худшим преступлением Фрейзера было то, что он позволил жене работать с утра до ночи и ни разу не похвалил ее при этом. Керри Маккиннон делала все, даже то, что должен делать мужчина, чтобы земля рожала и рента выплачивалась, в то время как жители соседней с ними округи были вынуждены покидать свои дома из-за черномордых овец.
А сейчас ему до смерти надоело беспокоиться о Керри: девчонка уехала два дня назад, и он никогда в жизни не был так напуган.
Вчера вечером они с Большим Ангусом обсудили все это за тарелкой бараньего рубца и решили, что Томас отправится за Керри, если она не вернется домой завтра. К сожалению, он понятия не имел, куда идти — он никогда не выезжал за пределы Гленбейдена — и где ее искать.
И вот настал новый день и почти прошел, а Керри не появилась, и Томас надел фрак, который оставил ему отец, когда умер пятнадцать лет назад, и взял пакетик с бисквитами Мэй. Большой Ангус начертил ему карту — правда, весьма приблизительную, как показалось Томасу, но ведь Большой Ангус и сам не выезжал из долины последние лет десять. Но Большой Ангус, по крайней мере, знал, где находится Питлохри, а Томас задумал добраться туда еще засветло и отправиться дальше на следующее утро.
Он кончил заворачивать бисквиты и вышел, чтобы проститься, но тут внимание его привлек крик Большого Ангуса, раздавшийся откуда-то с ячменного поля. Томас, прищурившись, посмотрел в ту сторону, куда показывал Большой Ангус, и сердце у него екнуло. Слава всем святым! Он никогда в жизни не видывал ничего более замечательного, чем Керри Маккиннон, идущая по полю, хотя она и топтала при этом высокий ячмень.
И никогда в жизни он не покрывался такой мертвенной бледностью, как теперь, когда увидел рядом с ней мужчину.
Кто бы ни был этот незнакомец, Томас надеялся ради него самого, что у него найдется хорошее объяснение, почему миссис Маккиннон задержалась на целых два дня и почему у нее такой вид. Волосы распущены и развеваются на ветру, траурное платье по самое горло в грязи, а хорошенькое личико испачкано чем-то вроде ила. Вид у девочки такой, точно она катилась по земле всю дорогу от Данди!
Поэтому ему показалось издевательством, что Керри идет и улыбается.
Улыбается!
Значит, вот оно как. Что бы ни сказал этот незнакомец, ничто не спасет его шкуру. Томас с удовольствием убил бы его. Он бросил бисквиты и пошел им навстречу.
— Томас! — крикнула Керри. Она подбежала к нему, со смехом обняла за шею и крепко стиснула. В нос ему ударил крепкий запах озерной воды. Томас снял ее руки со своей шеи и поморщился.
— Я до смерти беспокоился за тебя, девочка, — проворчал он, неохотно отпуская ее руки.
— Ах, Томас, ты никогда не поверишь, что случилось! — радостно защебетала она, но, не успев рассказать, что же именно случилось, заметила Большого Ангуса, неуклюже ковылявшего к ним. — Большой Ангус! — Она высвободилась из рук Томаса, а в это время Мэй, прибежавшая вслед за Ангусом, громко благодарила Всевышнего.
Стоя среди этой радостной группы, Томас повернулся и смерил незнакомца весьма холодным взглядом.
К чести его будет, сказано, тот выдержал взгляд Томаса спокойно, а Томас оглядел волнистые волосы, двухдневную щетину, плачевное состояние одежды… и сапоги. Все остальное выглядело, как черт знает что, но таких прекрасных сапог Томас никогда еще не видел. Он язвительно посмотрел незнакомцу в лицо.
— Так что же, как вас зовут?
— Артур Кристиан, — вежливо ответил тот, протягивая руку.
Проклятие! В довершение ко всему он еще и красномундирник! Томас презрительно посмотрел на протянутую руку.
— Видите парня, что стоит вот тут? — процедил он, ткнув пальцем в сторону Большого Ангуса. Незнакомец посмотрел на «парня», оценил, кажется, его необычные размеры и массу ярко-рыжих волос и повернулся к Томасу.
Томас криво улыбнулся.
— Объясните мне, почему бы ему не свернуть вам шею, как старой курице.
Артур Кристиан и глазом не моргнул. Но уголок его губ слегка изогнулся вверх, и он проговорил таким чистым голосом, какого Томас никогда и не слыхивал:
— Вы, стало быть, Томас Маккиннон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Когда они в конце концов сошлись в цене, мистер Ричи Номер Два отвернулся с несколько недоумевающим, но улыбающимся лицом от Керри и хмуро посмотрел на Артура.
— Ну ладно, поторапливайтесь. Дело-то к вечеру, — проворчал он, а мистер Ричи Номер Один помог Керри сесть в лодку.
— Это верно, — протянул Артур, ожидая, пока Керри не усядется на одну из корзин, в которой, кажется, не было никакой живности.
Она устремила на него выжидающий взгляд — одновременно с мистерами Ричи Номер Один и Номер Два, — и Артур наклонился, чтобы взять ее сумку.
Тут-то он и увидел свинью.
Огромную свинью, со счастливым видом жующую что-то в своем загончике.
Невероятно! Просто, черт возьми, до какой степени невероятно! Мысленно сочиняя нечто колоритное, Артур сел в лодку и, хотя ему никто этого не предлагал, расположился между корзиной с цыплятами и свиньей, почти нос к носу. По какой-то странной причине перед его мысленным взором мелькнул его отец, и ему представилось, как его светлость именно в эту минуту перевернулся в своем гробу.
Глава 8
Томас Маккиннон был из тех людей, которые стараются не связывать себя с миром лишними узами. Если ни сердце, ни голова у тебя, ни с кем не связаны, так и некого будет разочаровывать, когда настанет время уйти. А он, в конце концов, уйдет, давно уже ушел бы, если бы не было в Гленбейдене столько всяких делишек. Да, он уйдет, и скоро, судя по всему, потому что кто-то же должен отправиться на поиски Керри.
Это она виновата, что он все еще в Гленбейдене. Но эта девочка… В ней было что-то такое, что проникало мужчине под самую кожу. Томас никогда не забудет тот день, когда он встретил ее. Это было меньше чем через неделю после того, как Фрейзер привел ее в дом. Лицо ее было перепачкано в муке, темные кудри подпрыгивали на плечах, и она улыбнулась ему так, словно он сам Милосердный Господь Бог, и предложила ему тарелку самой вкусной еды, которую он когда-либо отведывал.
Но остался он не из-за этого. А из-за того, с каким уважением она относилась ко всем в Гленбейдене — точно это были ее ближайшие родственники, хотя, по правде говоря, один-два из них были ленивы, что твоя скотина. И из-за того, как она относилась к Фрейзеру, — будто это сам король, а ведь он был просто осел. Томас никогда не любил Фрейзера, не любил с тех пор, когда они были мальчишками, — было в нем что-то противное, что-то, отчего по телу у него время от времени пробегала дрожь.
Но худшим преступлением Фрейзера было то, что он позволил жене работать с утра до ночи и ни разу не похвалил ее при этом. Керри Маккиннон делала все, даже то, что должен делать мужчина, чтобы земля рожала и рента выплачивалась, в то время как жители соседней с ними округи были вынуждены покидать свои дома из-за черномордых овец.
А сейчас ему до смерти надоело беспокоиться о Керри: девчонка уехала два дня назад, и он никогда в жизни не был так напуган.
Вчера вечером они с Большим Ангусом обсудили все это за тарелкой бараньего рубца и решили, что Томас отправится за Керри, если она не вернется домой завтра. К сожалению, он понятия не имел, куда идти — он никогда не выезжал за пределы Гленбейдена — и где ее искать.
И вот настал новый день и почти прошел, а Керри не появилась, и Томас надел фрак, который оставил ему отец, когда умер пятнадцать лет назад, и взял пакетик с бисквитами Мэй. Большой Ангус начертил ему карту — правда, весьма приблизительную, как показалось Томасу, но ведь Большой Ангус и сам не выезжал из долины последние лет десять. Но Большой Ангус, по крайней мере, знал, где находится Питлохри, а Томас задумал добраться туда еще засветло и отправиться дальше на следующее утро.
Он кончил заворачивать бисквиты и вышел, чтобы проститься, но тут внимание его привлек крик Большого Ангуса, раздавшийся откуда-то с ячменного поля. Томас, прищурившись, посмотрел в ту сторону, куда показывал Большой Ангус, и сердце у него екнуло. Слава всем святым! Он никогда в жизни не видывал ничего более замечательного, чем Керри Маккиннон, идущая по полю, хотя она и топтала при этом высокий ячмень.
И никогда в жизни он не покрывался такой мертвенной бледностью, как теперь, когда увидел рядом с ней мужчину.
Кто бы ни был этот незнакомец, Томас надеялся ради него самого, что у него найдется хорошее объяснение, почему миссис Маккиннон задержалась на целых два дня и почему у нее такой вид. Волосы распущены и развеваются на ветру, траурное платье по самое горло в грязи, а хорошенькое личико испачкано чем-то вроде ила. Вид у девочки такой, точно она катилась по земле всю дорогу от Данди!
Поэтому ему показалось издевательством, что Керри идет и улыбается.
Улыбается!
Значит, вот оно как. Что бы ни сказал этот незнакомец, ничто не спасет его шкуру. Томас с удовольствием убил бы его. Он бросил бисквиты и пошел им навстречу.
— Томас! — крикнула Керри. Она подбежала к нему, со смехом обняла за шею и крепко стиснула. В нос ему ударил крепкий запах озерной воды. Томас снял ее руки со своей шеи и поморщился.
— Я до смерти беспокоился за тебя, девочка, — проворчал он, неохотно отпуская ее руки.
— Ах, Томас, ты никогда не поверишь, что случилось! — радостно защебетала она, но, не успев рассказать, что же именно случилось, заметила Большого Ангуса, неуклюже ковылявшего к ним. — Большой Ангус! — Она высвободилась из рук Томаса, а в это время Мэй, прибежавшая вслед за Ангусом, громко благодарила Всевышнего.
Стоя среди этой радостной группы, Томас повернулся и смерил незнакомца весьма холодным взглядом.
К чести его будет, сказано, тот выдержал взгляд Томаса спокойно, а Томас оглядел волнистые волосы, двухдневную щетину, плачевное состояние одежды… и сапоги. Все остальное выглядело, как черт знает что, но таких прекрасных сапог Томас никогда еще не видел. Он язвительно посмотрел незнакомцу в лицо.
— Так что же, как вас зовут?
— Артур Кристиан, — вежливо ответил тот, протягивая руку.
Проклятие! В довершение ко всему он еще и красномундирник! Томас презрительно посмотрел на протянутую руку.
— Видите парня, что стоит вот тут? — процедил он, ткнув пальцем в сторону Большого Ангуса. Незнакомец посмотрел на «парня», оценил, кажется, его необычные размеры и массу ярко-рыжих волос и повернулся к Томасу.
Томас криво улыбнулся.
— Объясните мне, почему бы ему не свернуть вам шею, как старой курице.
Артур Кристиан и глазом не моргнул. Но уголок его губ слегка изогнулся вверх, и он проговорил таким чистым голосом, какого Томас никогда и не слыхивал:
— Вы, стало быть, Томас Маккиннон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91