хотя несчастный рыцарь не верил в это, но сия мысль приводила его в отчаяние. Впрочем, даже если бы Аисса покончила с собой, не желая быть обесчещенной, она все равно была бы навсегда потеряна для него.
Признание Молеона повергло дона Энрике в глубокое недоумение.
– Это веская причина, – тихо сказал он. – Но расскажите мне, как вы узнали, что Аисса в Монтеле.
Аженор рассказал во всех подробностях о смерти Хафиза и ранении Аиссы.
– Ну и что вы намерены предпринять? – спросил король.
– У меня есть план, ваша светлость, и, если ваше величество пожелает оказать мне помощь, я через неделю доставлю вам дона Педро, и это так же верно, как только что доставленные вам надежные сведения.
Король призвал коннетабля, которому Аженор слово в слово повторил свой рассказ.
– Я не слишком верю, что столь коварный, столь жестокий монарх даст поймать себя на любви к женщине, – возразил коннетабль, – но я дал сиру де Молеону слово помочь ему в случае необходимости, и я сдержу его.
– Тогда не снимайте с крепости осаду, – попросил Аженор, – прикажите обнести ее рвом, из выкопанной земли возвести укрепление, которое будет служить укрытием не солдатам, а бдительным, опытным командирам.
Я с моим оруженосцем укроюсь в одном известном нам месте, откуда можно слышать каждый шорох в крепости. Дон Педро, увидев сильную армию осаждающих, поверит, что нам известно о его приезде в Монтель, и будет держаться настороже: ведь недоверчивость – это спасение для такого искушенного и опасного человека. Отведите все ваши войска в Толедо, оставив у насыпного вала лишь две тысячи солдат, их вполне достаточно, чтобы держать замок в осаде и отражать вылазки.
Когда дон Педро поверит, что мы несем стражу кое-как, он предпримет попытку выбраться из замка, о чем я дам вам знать.
Едва Аженор успел изложить свой план, сумев привлечь внимание короля, как слуги доложили, что от управителя замка Монтель к коннетаблю прибыл парламентер.
– Приведите его сюда, и пусть он выскажется здесь, – сказал коннетабль. Парламентером был испанский рыцарь по имени Родриго де Санатриас. Он сообщил коннетаблю, что гарнизон Монтеля с тревогой наблюдает, как у стен замка развертываются крупные воинские силы, и сказал, что триста солдат и один офицер, осажденные в крепости, не желают дальше продолжать борьбу, ибо у них не осталось больше надежды после отъезда и поражения дона Педро…
Услышав эти слова, коннетабль и король посмотрели на Аженора, как бы говоря ему: «Вот видите, в замке его нет».
– Значит, вы намерены сдаться? – спросил коннетабль.
– Да, мессир, но мы, будучи людьми честными, намерены это сделать спустя некоторое время, ибо не хотим, чтобы дон Педро, когда он вернется, обвинил нас, будто мы его предали без сопротивления.
– Но говорят, что король в замке, – заметил дон Энрике.
Испанец улыбнулся.
– Король очень далеко, – ответил он, – и зачем ему приезжать сюда, где людям, вроде нас, обложенным вами со всех сторон, остается лишь один выбор – погибнуть от голода или просить пощады.
Коннетабль и король снова посмотрели на Аженора.
– Чего именно вы просите? – спросил Дюгеклен. – Изложите ваши условия.
– Мы просим десятидневной передышки, чтобы дать дону Педро время придти нам на помощь, – ответил офицер. – По истечении этого срока мы сдадимся.
– Послушайте, вы положительно утверждаете, что дона Педро нет в крепости? – спросил король.
– Я утверждаю это, ваше величество, иначе мы не просили бы у вас разрешения покинуть замок. Ведь если мы выйдем из крепости, вы увидите всех нас, а значит, опознаете короля. Если мы солжем, вы накажете нас. И если вы возьмете в плен короля, то вы, вероятно, не пощадите его?
Последняя фраза была вопросом, на который коннетабль не дал ответа. Энрике де Трастамаре хватило самообладания погасить кровожадный блеск, который зажгло в его глазах предположение о захвате дона Педро.
– Мы предоставляем вам передышку, но никто не должен покидать замок, – сказал коннетабль.
– Но как быть с продовольствием, сеньор? – спросил офицер.
– Мы будем снабжать вас припасами и заходить к вам, но никто из вас не должен покидать замок.
– Но это не совсем обычное перемирие, – смущенно возразил офицер.
– Зачем вам выходить из крепости? Чтобы бежать? – спросил коннетабль. – Но ведь через десять дней мы вам всем даруем жизнь.
– Я согласен и принимаю ваши условия, – ответил офицер. – Ручаетесь ли вы вашим словом, мессир?
– Позволите ли вы, ваша светлость, дать слово? – спросил Бертран у короля Энрике.
– Позволяю, коннетабль.
– Я даю слово, что предоставляю вам десять дней перемирия и гарантирую жизнь всему гарнизону, – объявил Дюгеклен.
– Всему? – спросил офицер.
– Разумеется! – воскликнул Молеон. – Исключений быть не может, поскольку вы сами утверждаете, что дона Педро в крепости нет.
Это восклицание вырвалось у молодого человека вопреки почтению, которое он обязан был оказывать обоим главнокомандующим, но он радовался тому, что напомнил о доне Педро, ибо явная бледность, словно облако, покрыла лицо дона Родриго де Санатриаса.
Парламентер откланялся и удалился.
– Теперь вы убеждены, мой юный упрямец и несчастный любовник? – спросил король, когда дон Родриго ушел.
– Да, сир, я убежден, что дон Педро в Монтеле и что через неделю он будет в ваших руках! – ответил Аженор.
– Ну и ну! – воскликнул король. – Какое упрямство!
– А ведь он не бретонец, – усмехнулся Бертран.
– Господа, дон Педро играет ту же игру, которую хотели разыграть мы, – продолжал Аженор. – Он уверен, что не сможет пробиться силой и пытается прибегнуть к хитрости. Ему удалось убедить вас, что его нет в замке, вы предоставляете перемирие, вы небрежно несете охрану. Так вот, он вырвется! Да, он вырвется, повторяю я, и убежит, но я надеюсь, что мы будем на страже. То, что вам доказывает, будто его нет в Монтеле, мне доказывает, что дон Педро в замке.
Аженор покинул шатер короля и коннетабля с понятным раздражением.
– Мюзарон, найди самую высокую палатку в лагере и водрузи над ней мой флаг, чтобы он был прекрасно виден из замка. Аиссе известен мой флаг, она, видя его, будет знать, что я рядом, и сохранит все свое мужество. А наши враги, видя мой стяг на насыпном валу, пусть думают, что я здесь, и не подозревают, что мы с тобой снова заберемся в пещеру у источника. Пошли, мой бравый Мюзарон, вперед!
XXII. Хитрость побежденного
Король Энрике и коннетабль увели войска от Монтеля. Насыпной вал вокруг замка остались охранять всего две тысячи бретонцев под командованием Виллана Заики.
Молеона вдохновляла любовь, и каждое его суждение было совершенно правильным. Он в самом деле говорил так, словно слышал все, что происходило в замке.
Примчавшись в замок после битвы, запыхавшийся, растерянный, взбешенный дон Педро рухнул в комнате Мотриля на ковер и замер неподвижно, безмолвный и недоступный, пытаясь сверхчеловеческим усилием воли удержать в самой глубине сердца гнев и отчаяние, которые клокотали в его душе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164
Признание Молеона повергло дона Энрике в глубокое недоумение.
– Это веская причина, – тихо сказал он. – Но расскажите мне, как вы узнали, что Аисса в Монтеле.
Аженор рассказал во всех подробностях о смерти Хафиза и ранении Аиссы.
– Ну и что вы намерены предпринять? – спросил король.
– У меня есть план, ваша светлость, и, если ваше величество пожелает оказать мне помощь, я через неделю доставлю вам дона Педро, и это так же верно, как только что доставленные вам надежные сведения.
Король призвал коннетабля, которому Аженор слово в слово повторил свой рассказ.
– Я не слишком верю, что столь коварный, столь жестокий монарх даст поймать себя на любви к женщине, – возразил коннетабль, – но я дал сиру де Молеону слово помочь ему в случае необходимости, и я сдержу его.
– Тогда не снимайте с крепости осаду, – попросил Аженор, – прикажите обнести ее рвом, из выкопанной земли возвести укрепление, которое будет служить укрытием не солдатам, а бдительным, опытным командирам.
Я с моим оруженосцем укроюсь в одном известном нам месте, откуда можно слышать каждый шорох в крепости. Дон Педро, увидев сильную армию осаждающих, поверит, что нам известно о его приезде в Монтель, и будет держаться настороже: ведь недоверчивость – это спасение для такого искушенного и опасного человека. Отведите все ваши войска в Толедо, оставив у насыпного вала лишь две тысячи солдат, их вполне достаточно, чтобы держать замок в осаде и отражать вылазки.
Когда дон Педро поверит, что мы несем стражу кое-как, он предпримет попытку выбраться из замка, о чем я дам вам знать.
Едва Аженор успел изложить свой план, сумев привлечь внимание короля, как слуги доложили, что от управителя замка Монтель к коннетаблю прибыл парламентер.
– Приведите его сюда, и пусть он выскажется здесь, – сказал коннетабль. Парламентером был испанский рыцарь по имени Родриго де Санатриас. Он сообщил коннетаблю, что гарнизон Монтеля с тревогой наблюдает, как у стен замка развертываются крупные воинские силы, и сказал, что триста солдат и один офицер, осажденные в крепости, не желают дальше продолжать борьбу, ибо у них не осталось больше надежды после отъезда и поражения дона Педро…
Услышав эти слова, коннетабль и король посмотрели на Аженора, как бы говоря ему: «Вот видите, в замке его нет».
– Значит, вы намерены сдаться? – спросил коннетабль.
– Да, мессир, но мы, будучи людьми честными, намерены это сделать спустя некоторое время, ибо не хотим, чтобы дон Педро, когда он вернется, обвинил нас, будто мы его предали без сопротивления.
– Но говорят, что король в замке, – заметил дон Энрике.
Испанец улыбнулся.
– Король очень далеко, – ответил он, – и зачем ему приезжать сюда, где людям, вроде нас, обложенным вами со всех сторон, остается лишь один выбор – погибнуть от голода или просить пощады.
Коннетабль и король снова посмотрели на Аженора.
– Чего именно вы просите? – спросил Дюгеклен. – Изложите ваши условия.
– Мы просим десятидневной передышки, чтобы дать дону Педро время придти нам на помощь, – ответил офицер. – По истечении этого срока мы сдадимся.
– Послушайте, вы положительно утверждаете, что дона Педро нет в крепости? – спросил король.
– Я утверждаю это, ваше величество, иначе мы не просили бы у вас разрешения покинуть замок. Ведь если мы выйдем из крепости, вы увидите всех нас, а значит, опознаете короля. Если мы солжем, вы накажете нас. И если вы возьмете в плен короля, то вы, вероятно, не пощадите его?
Последняя фраза была вопросом, на который коннетабль не дал ответа. Энрике де Трастамаре хватило самообладания погасить кровожадный блеск, который зажгло в его глазах предположение о захвате дона Педро.
– Мы предоставляем вам передышку, но никто не должен покидать замок, – сказал коннетабль.
– Но как быть с продовольствием, сеньор? – спросил офицер.
– Мы будем снабжать вас припасами и заходить к вам, но никто из вас не должен покидать замок.
– Но это не совсем обычное перемирие, – смущенно возразил офицер.
– Зачем вам выходить из крепости? Чтобы бежать? – спросил коннетабль. – Но ведь через десять дней мы вам всем даруем жизнь.
– Я согласен и принимаю ваши условия, – ответил офицер. – Ручаетесь ли вы вашим словом, мессир?
– Позволите ли вы, ваша светлость, дать слово? – спросил Бертран у короля Энрике.
– Позволяю, коннетабль.
– Я даю слово, что предоставляю вам десять дней перемирия и гарантирую жизнь всему гарнизону, – объявил Дюгеклен.
– Всему? – спросил офицер.
– Разумеется! – воскликнул Молеон. – Исключений быть не может, поскольку вы сами утверждаете, что дона Педро в крепости нет.
Это восклицание вырвалось у молодого человека вопреки почтению, которое он обязан был оказывать обоим главнокомандующим, но он радовался тому, что напомнил о доне Педро, ибо явная бледность, словно облако, покрыла лицо дона Родриго де Санатриаса.
Парламентер откланялся и удалился.
– Теперь вы убеждены, мой юный упрямец и несчастный любовник? – спросил король, когда дон Родриго ушел.
– Да, сир, я убежден, что дон Педро в Монтеле и что через неделю он будет в ваших руках! – ответил Аженор.
– Ну и ну! – воскликнул король. – Какое упрямство!
– А ведь он не бретонец, – усмехнулся Бертран.
– Господа, дон Педро играет ту же игру, которую хотели разыграть мы, – продолжал Аженор. – Он уверен, что не сможет пробиться силой и пытается прибегнуть к хитрости. Ему удалось убедить вас, что его нет в замке, вы предоставляете перемирие, вы небрежно несете охрану. Так вот, он вырвется! Да, он вырвется, повторяю я, и убежит, но я надеюсь, что мы будем на страже. То, что вам доказывает, будто его нет в Монтеле, мне доказывает, что дон Педро в замке.
Аженор покинул шатер короля и коннетабля с понятным раздражением.
– Мюзарон, найди самую высокую палатку в лагере и водрузи над ней мой флаг, чтобы он был прекрасно виден из замка. Аиссе известен мой флаг, она, видя его, будет знать, что я рядом, и сохранит все свое мужество. А наши враги, видя мой стяг на насыпном валу, пусть думают, что я здесь, и не подозревают, что мы с тобой снова заберемся в пещеру у источника. Пошли, мой бравый Мюзарон, вперед!
XXII. Хитрость побежденного
Король Энрике и коннетабль увели войска от Монтеля. Насыпной вал вокруг замка остались охранять всего две тысячи бретонцев под командованием Виллана Заики.
Молеона вдохновляла любовь, и каждое его суждение было совершенно правильным. Он в самом деле говорил так, словно слышал все, что происходило в замке.
Примчавшись в замок после битвы, запыхавшийся, растерянный, взбешенный дон Педро рухнул в комнате Мотриля на ковер и замер неподвижно, безмолвный и недоступный, пытаясь сверхчеловеческим усилием воли удержать в самой глубине сердца гнев и отчаяние, которые клокотали в его душе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164