Правда, я не могу обладать ею; но, несмотря на это, меня радует возможность хоть любоваться ее лучезарной красотой и слышать голос, который слаще для меня пения сфер. Сознавая, что она здесь, под жалкой кровлей, которую только и могу ей предоставить, я не мучаюсь по крайней мере ревностью от присутствия около нее Нарайяны.
И, вскочив, он вышел из пещеры.
Глава десятая
Похищение Уржани и сопровождавших ее молодых жриц произвело в городе магов большой переполох. Известие это привезла остававшаяся в воздушном судне молодая девушка, которая видела, как произошло нападение, и поспешно вернулась, чтобы поднять тревогу. Наибольшее волнение проявили, однако, земляне, не понимавшие проявленного магами мнимого равнодушия перед столь возмутительным злодеянием. Что же касается Нарайяны, то исчезновение жены вызвало у него такое потрясение, что была минута, когда казалось – вот-вот рухнет мудрость и послушное воле мышление мага, и их заместит безумный гнев простого смертного. Однако этот бешеный порыв быстро утих под глубоким и строгим взглядом Эбрамара, укоризненно заметившего:
– Не стыдно ли тебе поддаваться чувствам, которые, я надеялся, ты окончательно победил в себе!
– Ты прав, учитель. Моя неосмотрительность и глупое упрямство понесли справедливое наказание; я не сумел понять, что упорно покровительствовал просто негодяю, и он дал мне теперь блестящее доказательство моего ослепления. Но неужели вина эта так велика, что мне надо расплатиться за него бесчестием Уржани?… Неужели Дахир допустит, чтобы дочь его пала жертвой животной страсти этого неблагодарного злодея?
– Нет, честь дочери Дахир сумеет оградить; но все прочие события пойдут в порядке, указанном судьбою, слепым орудием которой стал сам Абрасак.
– Так, может быть, это также – веление судьбы, закрепленное нашими высшими наставниками, чтобы я спокойно торчал здесь, сажая овощи в ожидании, пока «судьба» или «орудие ее» вернут мне Уржани, – заметил Нарайяна, и судорожное дрожание губ выдало его волнение.
Эбрамар положил руку на его плечо и ласково сказал:
– Блудный сын мой, когда же проникнешься ты сознанием, что поспешность есть показатель несовершенства. Никто не требует от тебя бездеятельности, и ты будешь работать для освобождения Уржани, но не так быстро, как бы ты желал, пользуясь для этого всем имеющимся в нашем распоряжении могуществом. Я читаю в твоих глазах вопрос: «Почему»?
Потому, сын мой, что назначение наше на этой планете дает нам совершенно особенную роль. Мы – законодатели, призванные заложить основы высшей цивилизации; значит, блюсти и направлять движения, которые ускоряют развитие умственной деятельности. Таким ускорением, хотя печальным и достойным сожаления, если хочешь, но неизбежным, служит война. Все великие духовные и политические кризисы в низших еще мирах, как тот, где мы теперь находимся, или тот, откуда пришли, сопровождаются смертоносным столкновением человеческих масс. У народов же достаточно развитых война является реакцией, кровавым пробуждением от сонного ленивого покоя и пошлых интересов. Война встряхивает и облагораживает народы, призванные играть роль в дальнейшей истории человечества; она же косит и толкает к распаду народы, находящиеся в состоянии упадка нравственного и физического.
Здесь в значительных массах прозябают существа низшей породы, великаны, первообразное порождение хаотических сил природы. По самой природе и строению своему существа эти тупоумны и неспособны к широкому умственному развитию; но их многочисленность и физическая исполинская сила представляют большую опасность для более слабых соседей, которым, однако, суждено дальнейшее совершенствование.
Эти первенцы человечества жили в атмосфере, насыщенной выдыханиями грубых сил, смертельных для более слабых существ. Они выполнили уже свое необходимое предназначение – исполинских организмов первых времен, обреченных на переваривание всего выбрасываемого беспорядочными силами природы – и должны исчезнуть. Такая очистка планеты от животных рас, вредных и обременительных, необходима, и Абрасак облегчит нам задачу; вместо того, чтобы нам разыскивать чудовища в их логовищах, он приведет их сюда, а мы уничтожим.
– Как осмеливается этот негодяй вступать в сношения с такими страшными существами, из которых каждое в отдельности может раздавить его как червяка? Каким образом он еще ухитряется подчинить их себе? – с негодованием заметил Нарайяна.
– Понятно, что не физической же силой покоряет он их; а это доказывает, что он располагает могучей волей и замечательным умом. Значит, он будет достойным для тебя противником,
– улыбаясь ответил Эбрамар. – А теперь, мой милый, я хочу, чтобы ты успокоился. Разумеется, ты понял все значение надвигающихся событий и согласишься, что личные интересы стушевываются перед нашей миссией как законодателей.
Нарайяна сначала поник головой, но через минуту уже выпрямился, и в черных глазах его сверкнула присущая ему восторженная энергия.
– Да, учитель, понял, и с завтрашнего же дня примусь за набор армии, которая победит неблагодарного. Пусть долгая разлука с дорогой Уржани послужит мне заслуженным наказанием за мое упрямое ослепление, и тем слаще будет час, когда я опять найду ее.
– Вот каким я тебя люблю! – ласково сказал Эбрамар. – А теперь сходи к Дахиру. Мы с ним приготовили тебе список лиц, которых советуем взять в помощники. Он успокоит тебя относительно Уржани и даст полезные указания.
Дня через два Нарайяна с друзьями и деятельными помощниками отправился в те области, где хотел собрать и обучить первую сознательную армию на новой отчизне.
Спустя несколько недель вернулся Удеа, который возил Нарайяну к племенам, им самим обученным. На следующий после этого день мы находим на террасе дворца Эбрамара самого хозяина, Дахира, Супрамати и Удеа, дававшего отчет о своем путешествии. С радостью убедился он, что колония процветала под мудрым управлением своих царей, его потомков, и что народ сделал большие успехи. Именно там Нарайяна решил образовать ядро своей будущей армии.
Похищение Уржани и молодых учениц школы посвящения продолжало волновать землян.
Их бросало в дрожь от рассказов возвратившейся молодой жрицы о мохнатых, похожих на обезьян великанах, и они вполне основательно предполагали участие во всей этой истории дерзкого мятежника и беглеца Абрасака; с другой стороны, для них оставалось неразрешимой загадкой, почему иерофанты допускают его пользоваться полной безнаказанностью.
Шли нескончаемые разговоры на эту тему, и это тревожное любопытство подметил наконец и Калитин, решивший задать об этом вопрос Дахиру во время одной из их ежедневных бесед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
И, вскочив, он вышел из пещеры.
Глава десятая
Похищение Уржани и сопровождавших ее молодых жриц произвело в городе магов большой переполох. Известие это привезла остававшаяся в воздушном судне молодая девушка, которая видела, как произошло нападение, и поспешно вернулась, чтобы поднять тревогу. Наибольшее волнение проявили, однако, земляне, не понимавшие проявленного магами мнимого равнодушия перед столь возмутительным злодеянием. Что же касается Нарайяны, то исчезновение жены вызвало у него такое потрясение, что была минута, когда казалось – вот-вот рухнет мудрость и послушное воле мышление мага, и их заместит безумный гнев простого смертного. Однако этот бешеный порыв быстро утих под глубоким и строгим взглядом Эбрамара, укоризненно заметившего:
– Не стыдно ли тебе поддаваться чувствам, которые, я надеялся, ты окончательно победил в себе!
– Ты прав, учитель. Моя неосмотрительность и глупое упрямство понесли справедливое наказание; я не сумел понять, что упорно покровительствовал просто негодяю, и он дал мне теперь блестящее доказательство моего ослепления. Но неужели вина эта так велика, что мне надо расплатиться за него бесчестием Уржани?… Неужели Дахир допустит, чтобы дочь его пала жертвой животной страсти этого неблагодарного злодея?
– Нет, честь дочери Дахир сумеет оградить; но все прочие события пойдут в порядке, указанном судьбою, слепым орудием которой стал сам Абрасак.
– Так, может быть, это также – веление судьбы, закрепленное нашими высшими наставниками, чтобы я спокойно торчал здесь, сажая овощи в ожидании, пока «судьба» или «орудие ее» вернут мне Уржани, – заметил Нарайяна, и судорожное дрожание губ выдало его волнение.
Эбрамар положил руку на его плечо и ласково сказал:
– Блудный сын мой, когда же проникнешься ты сознанием, что поспешность есть показатель несовершенства. Никто не требует от тебя бездеятельности, и ты будешь работать для освобождения Уржани, но не так быстро, как бы ты желал, пользуясь для этого всем имеющимся в нашем распоряжении могуществом. Я читаю в твоих глазах вопрос: «Почему»?
Потому, сын мой, что назначение наше на этой планете дает нам совершенно особенную роль. Мы – законодатели, призванные заложить основы высшей цивилизации; значит, блюсти и направлять движения, которые ускоряют развитие умственной деятельности. Таким ускорением, хотя печальным и достойным сожаления, если хочешь, но неизбежным, служит война. Все великие духовные и политические кризисы в низших еще мирах, как тот, где мы теперь находимся, или тот, откуда пришли, сопровождаются смертоносным столкновением человеческих масс. У народов же достаточно развитых война является реакцией, кровавым пробуждением от сонного ленивого покоя и пошлых интересов. Война встряхивает и облагораживает народы, призванные играть роль в дальнейшей истории человечества; она же косит и толкает к распаду народы, находящиеся в состоянии упадка нравственного и физического.
Здесь в значительных массах прозябают существа низшей породы, великаны, первообразное порождение хаотических сил природы. По самой природе и строению своему существа эти тупоумны и неспособны к широкому умственному развитию; но их многочисленность и физическая исполинская сила представляют большую опасность для более слабых соседей, которым, однако, суждено дальнейшее совершенствование.
Эти первенцы человечества жили в атмосфере, насыщенной выдыханиями грубых сил, смертельных для более слабых существ. Они выполнили уже свое необходимое предназначение – исполинских организмов первых времен, обреченных на переваривание всего выбрасываемого беспорядочными силами природы – и должны исчезнуть. Такая очистка планеты от животных рас, вредных и обременительных, необходима, и Абрасак облегчит нам задачу; вместо того, чтобы нам разыскивать чудовища в их логовищах, он приведет их сюда, а мы уничтожим.
– Как осмеливается этот негодяй вступать в сношения с такими страшными существами, из которых каждое в отдельности может раздавить его как червяка? Каким образом он еще ухитряется подчинить их себе? – с негодованием заметил Нарайяна.
– Понятно, что не физической же силой покоряет он их; а это доказывает, что он располагает могучей волей и замечательным умом. Значит, он будет достойным для тебя противником,
– улыбаясь ответил Эбрамар. – А теперь, мой милый, я хочу, чтобы ты успокоился. Разумеется, ты понял все значение надвигающихся событий и согласишься, что личные интересы стушевываются перед нашей миссией как законодателей.
Нарайяна сначала поник головой, но через минуту уже выпрямился, и в черных глазах его сверкнула присущая ему восторженная энергия.
– Да, учитель, понял, и с завтрашнего же дня примусь за набор армии, которая победит неблагодарного. Пусть долгая разлука с дорогой Уржани послужит мне заслуженным наказанием за мое упрямое ослепление, и тем слаще будет час, когда я опять найду ее.
– Вот каким я тебя люблю! – ласково сказал Эбрамар. – А теперь сходи к Дахиру. Мы с ним приготовили тебе список лиц, которых советуем взять в помощники. Он успокоит тебя относительно Уржани и даст полезные указания.
Дня через два Нарайяна с друзьями и деятельными помощниками отправился в те области, где хотел собрать и обучить первую сознательную армию на новой отчизне.
Спустя несколько недель вернулся Удеа, который возил Нарайяну к племенам, им самим обученным. На следующий после этого день мы находим на террасе дворца Эбрамара самого хозяина, Дахира, Супрамати и Удеа, дававшего отчет о своем путешествии. С радостью убедился он, что колония процветала под мудрым управлением своих царей, его потомков, и что народ сделал большие успехи. Именно там Нарайяна решил образовать ядро своей будущей армии.
Похищение Уржани и молодых учениц школы посвящения продолжало волновать землян.
Их бросало в дрожь от рассказов возвратившейся молодой жрицы о мохнатых, похожих на обезьян великанах, и они вполне основательно предполагали участие во всей этой истории дерзкого мятежника и беглеца Абрасака; с другой стороны, для них оставалось неразрешимой загадкой, почему иерофанты допускают его пользоваться полной безнаказанностью.
Шли нескончаемые разговоры на эту тему, и это тревожное любопытство подметил наконец и Калитин, решивший задать об этом вопрос Дахиру во время одной из их ежедневных бесед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79