Таков, сын мой, тернистый путь низших народностей, восходящих по незримой лестнице совершенствования. Таков он был, таковым и будет; меняются действующие лица, а роли, добродетели и слабости остаются все те же.
А теперь нам пора расстаться. Беседа наша затянулась намного дольше обыкновенного, и если ты хочешь получить еще какие-нибудь разъяснения, пусть это останется на завтра.
Глава восьмая
Жизнь в божественном городке протекала мирно, посвященная труду. Школы действовали правильно, а в большом храме совершалась особая, высокой важности работа. Иерофанты считали, что настало время устроить в лесах и долинах священные места, куда население могло бы приходить со своими мольбами к божеству, испрашивать у него помощи в скорбях, исцеления в болезнях; одним словом, установить путем веры и молитвы прочную и неразрывную связь между страждущим человечеством и силами добра.
Для этой цели изготовлялись священные статуи, которые должны были быть установлены поблизости от целебных источников, в областях произрастания лекарственных трав и других благодатных для здоровья местах.
А изготовление статуй было делом очень сложным, подчиненным сокровенному ритуалу, участие в котором могли принимать лишь высшие иерофанты и получившие уже высокую степень посвящения девственницы.
В одной из пещер при храме помещалась таинственная, озаренная бледным голубоватым светом мастерская, где находились материалы для работы, притом не иначе как драгоценные.
Итак, однажды в подземной мастерской находился Супрамати и семь молодых девушек, одетых по ритуалу в белые, стянутые серебряными поясами одеяния с вполне открытыми руками. Супрамати, также в белом облачении и с блестящим нагрудным знаком, был занят около одного из огромных чанов, стоявших вдоль стены.
В находившуюся в чане массу – нечто вроде теста голубовато-белого цвета – он влил из флакона с золотой пробкой бесцветную жидкость, произнося при этом нараспев формулы.
Затем содержимое чана перенесли на каменный стол, и Супрамати начал лепить человеческую, еще грубую поначалу фигуру, у которой обозначились пока лишь голова и торс. Во время этой работы семь молодых девушек, взявшись за руки, образовали цепь вокруг работавшего мага и мерно, тихо запели.
Когда этот скульптурный эскиз был окончен, Супрамати взял кусок теста, положил его отдельно, вылил на него несколько капель первородной эссенции с умершей планеты и размесил его. Потом он подозвал знаком одну из молодых девушек, и та разделила тесто надвое, причем из одной части слепила сердце, а из другой мозг. Супрамати одно поместил в голову, другое в грудь, на место, занимаемое сердцем человека.
Через несколько дней статуя была готова. Изображала она небесной красоты женщину в длинном одеянии и с такой же вуалью на голове. По законченности работы и удивительному выражению это было высокохудожественное произведение. Затем, в полночь, Супрамати смочил первородной эссенцией, обладавшей все еще исполинской силой, хотя она и была привезена из разрушенного мира, глаза, концы пальцев и ладони рук статуи.
После этого молодые девушки перенесли статую в смежную пещеру, где поставили ее на престол, воздвигнутый на высоте нескольких ступеней, а вокруг него расположили треножники со смолистыми ветвями, обильно смоченными красным густым, как деготь, веществом, также содержавшим первородное вещество.
Когда зажгли треножники, все вышли из пещеры, и ее заперли, с тем чтобы в продолжение трех суток никто туда не входил.
По истечении этого срока пещеру открыли в полночь, и вокруг престола собралось довольно значительное число женщин, большею частью – магинь, но были также и ученицы женской школы. Перед престолом, впереди всех, стали семь дев, присутствовавших при изготовлении статуи, и во главе их была Нара. Из венка, украшавшего ее белокурую голову, сверкали золотые лучи. Женщины держали хрустальные арфы и, положив руки на струны, ожидали от великой наставницы знака, чтобы начать пение и зажечь треножники.
Нара опустилась на колени и молилась, глядя на статую, принявшую теперь необыкновенный вид. Тело ее словно дрожало под прозрачным покровом, она как будто дышала, а глаза были точно живые.
Минуту спустя Нара поднялась с колен и обернулась к собравшимся.
Нара будто преобразилась. Из всего тела ее струился фосфорический пар, дыхание казалось жгучим и окрасилось пурпуром, из тонких пальцев лились потоки света, а голову осенял огненный венец.
Молилась она со страстным жаром и в этом могучем своем призыве требовала от Божества ниспослать отражение Свое, которое запечатлелось бы на земле для покровительства, помощи и исцеления бедных человеческих существ, слепых и убогих душевно и телесно.
Вдруг раздался страшный грохот, а свод словно раскололся и исчез; сверху хлынули потоки серебристого света, и на этих облаках, блестевших как снег на ярком солнце, спускалось на престол золотистое изображение женщины неземной красоты. Прозрачный лик дышал глубокой грустью, в больших, неизмеримо глубоких очах светились безграничная благость и милосердие, вся жалость к скорби и тоске сердца человеческого, которое она шла облегчать, и к тем слезам, какие будут литься у ее подножия.
По мере своего приближения тень становилась как будто плотнее и затем как бы вошла в статую, лоб и грудь которой там, где помещались мозг и сердце, словно воспламенились на мгновенье, окружив всю фигуру широким золотым сиянием. В тот же миг руки статуи поднялись и остались распростертыми, точно она призывала к себе тех, кто к ней приближался, а в глазах бегло мелькнул яркий луч жизни.
Пропев еще благодарственный гимн, женщины покинули пещеру.
Через несколько дней после этого длинная вереница жриц покидала городок богов и направлялась в долины. Каждая имела при себе что-то завернутое в белое полотно; а некоторые поочередно несли носилки с каким-то длинным и объемистым предметом, накрытым серебристой завесой.
Было это на заре, сулившей погожий день, и свежий утренний ветер колыхал длинные прозрачные вуали и легкие белоснежные одеяния.
Спустившись с нагорной равнины, где возвышался город магов, шествие направилось по тропинке в густой лес и смело вступило в чащу.
По-видимому, дорога им была известна, и после довольно долгого пути они вышли на чрезвычайно живописную долину.
Зеленый холм отлого спускался к озеру, противоположный берег которого обрамлен был высокими скалами. Тропинка огибала озеро и привела жриц ко входу в пещеру, скрытую диким виноградом.
Пещера была обширная и, очевидно, приготовлена уже заранее, судя по тому, что в глубине, на высоте трех каменных ступеней, стоял белый мраморный престол, а над ним виднелась высокая и узкая ниша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79