Но считается, что Аннетту врасплох захватил прилив, или течение, или судорога.
— Вы в это верите? И в историю с Дермотом?
— Он мог принять эти таблетки сам, с другой стороны, мог и не сам, то есть путь расчищен, если не считать… — я в ужасе уставилась на Джоуэна. — Если так, то Тристан в опасности, в смертельной опасности!
Он кивнул.
— Джоуэн, я боюсь!
— Я предполагал это: за ребенком нужно следить круглосуточно. Если мои предположения верны, то следует ждать нового покушения на его жизнь!
— Каким образом?
— Попытка уже была! Меня смущает одно — смерть вашей сестры: она никому не мешала, мешал Дермот… а теперь — Тристан. Дермот мертв, и в обстоятельствах его смерти мы сомневаемся. Он мог уйти из жизни добровольно, как и гласит заключение. Это вполне убедительное заключение… если не считать одной мелочи: кое-кто выгадывает от его смерти. Но причин избавляться от вашей сестры не было, если бы она вынашивала ребенка — другое дело… Но об этом ничего не известно, это слабое место моей теории.
— Мне всегда было немного не по себе в обществе Гордона, но все же трудно представить его убийцей.
— Убийцами часто оказываются люди, о которых: никто не мог бы такого подумать! Когда я выяснил — подтвердив уже имевшиеся у меня предположения, — что Гордон действительно сын Джеймса Трегарленда, я полностью уверовал в свою теорию. Только потом, поразмыслив, я понял, что в ней имеются пробелы.
— Джоуэн, что же нам делать?
— Попытаться найти доказательства!
— Как?
— Трудно сказать, но я уверен в одном — вам нужно очень беречь ребенка!
— Это может сойти им с рук, ведь совсем недавно здесь умер младенец… Смерть по неустановленным причинам, что случается иногда с маленькими детьми.
— Я слышал об этом: неожиданные и необъяснимые смерти младенцев. Это ставит в замешательство медиков, хотя, несомненно, со временем они выяснят причину.
Потянувшись, он осторожно взял меня за руки. Я воскликнула:
— Ах, Джоуэн, как я рада, что вы здесь! И как я рада, что вы вовремя съездили в Лондон!
Он улыбнулся мне.
— Вы впутались в серьезную историю. Как бы мне хотелось избавить вас от нее!
— Я рада, что живу здесь и могу присмотреть за ребенком. Неплохо бы поделиться полученными сведениями и с нянюшкой Крэбтри. Вы не возражаете?
Джоуэн задумался:
— Это всего лишь предположение…
— Да, но ребенку может угрожать опасность!
— Ну что ж, кое-что вы мне о ней рассказывали: она вас вынянчила, и вы хорошо ее знаете. Наверное, она из тех женщин, кто готов на все ради исполнения своего долга?
— В этом можно быть абсолютно уверенным!
— В таком случае, доверьтесь ей, расскажите о своих опасениях, но решайте сами, сколь подробно следует ей все это излагать. Я совершенно уверен в том, что за ребенком нужно бдительно следить, потому что, если кто-то в доме хочет от него избавиться, его жизни угрожает прямая опасность!
— Значит, я поговорю с ней, и я рада, что теперь можно предпринять какие-то действия. Все эти события вынуждают гадать, что же ещё произойдет?
Я рассказала ему про то, что Полли видела привидение Дорабеллы.
— Интересно, что еще выдумают? — поинтересовался он.
Потом я рассказала о том, как заходила к миссис Парделл, которая не впустила меня, хотя я была уверена в том, что она дома.
— Может, какой-то каприз? Хотя я склонен думать, что она спустилась бы вниз, открыла дверь и высказала бы вам в лицо все, что о вас думает.
Я улыбнулась: мой мысли!
— Ах, как я рада, что вы здесь, — повторила я. Джоуэн ответил довольно легкомысленно:
— Приятно, когда тебя ценят!
Однако я чувствовала, что он тронут и очень доволен.
НОЧНОЙ ДОЗОР
Отправилась я к нянюшке Крэбтри и заявила, что нам необходимо серьезно поговорить.
Начала я с заявления о том, что сказанное предназначено лишь для наших с ней ушей. Возможно, все это неправда, всего лишь предположение, но если оно правильно — жизнь Тристана в опасности. Она насторожилась и стала внимательно слушать меня.
— Похоже, в этом есть какой-то смысл, — сказала она, тут же припомнив случай, когда Тристан подвергся опасности из-за открытого окна.
— Я это окно никогда не открывала, — заявила она, — я-то знаю, а кто-то должен был сделать это! Да и одежду с себя сбрасывать у него нет привычки. Выставить с раскрытой грудкой на холод… Я бы убивала тех, кто детям вредит!
— Нам следует позаботиться о том, чтобы он не оставался один… ни днем ни ночью!
Она кивнула.
— Может, все обстоит по-другому. Ах, няня, видишь, как осторожно нам нужно вести себя! Нельзя рисковать. Может быть, большая часть из того, что мы предполагаем, — чепуха, но из-за Тристана мы не имеем права рисковать.
— Все правильно. Пусть по ошибке мы «лучше дерево облаем, чем злодея упустим». Я тебе скажу, что мы сделаем… только это между нами. Знаешь тахту в детской? Вот на ней я и буду спать, никто знать не будет. Тогда я буду все время на страже, днем и ночью.
— Нянюшка, я не смогу уснуть в своей постели! Я собираюсь дежурить в очередь с тобой и сама хочу спать в детской.
Она пристально взглянула на меня и покивала головой.
— Ладно, договоримся так: ты будешь спать на тахте, а я — в своей комнате, с приоткрытой дверью. Я уже все обдумала:
— Я приду туда тихонько, когда все улягутся, а уйду, когда начнет светать, к себе. Очень важно, чтобы никто не знал об этих приготовлениях… никто в доме!
— Ясно, нужно помалкивать!
— Значит, сегодня же?
— Сегодня, — подтвердила няня.
Вот так обстояли дела. Я лежала на тахте, а на рассвете начала различать контуры колыбельки. Спала я чутко: при малейшем шуме со стороны Тристана я просыпалась и начинала прислушиваться.
Иногда я задумывалась: может ли это быть правдой? Не драматизируем ли мы сами ситуацию? Мог ли Гордон иметь в виду убийство? Он присутствовал при рассказе его матери о ребенке Пенгелли. Может, мне почудилось, что он проявил к этому особый интерес? Я пыталась припомнить, что именно тогда он сказал. Врачи ведут исследования; в свое время они установят причину, но пока такие смерти воспринимаются как нечто неизбежное. Как легко оборвать жизнь малыша!
Мои мысли возвращались к тому дню, когда Гордон обнаружил меня в ловушке, подстроенной приливом. Тогда он приложил все усилия, чтобы спасти меня, но он и не собирался избавляться от меня, я не стояла на его пути.
Трудно было заподозрить в таком злодействе Гордона, но насколько хорошо я знала его? Он всегда был для меня загадкой, и — я ощущала это — в нем было что-то зловещее, или я все это выдумала?
Я проспала в детской две ночи, и это была уже третья.
Луны не было, но небо было безоблачным, и звезды светили ярко, особенно одна… Я вспомнила, как в такие ночи Дорабелла говорила: «Это Господь смотрит на нас! Он видел, как ты тайком схватила на кухне пирожное и сунула его в карман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
— Вы в это верите? И в историю с Дермотом?
— Он мог принять эти таблетки сам, с другой стороны, мог и не сам, то есть путь расчищен, если не считать… — я в ужасе уставилась на Джоуэна. — Если так, то Тристан в опасности, в смертельной опасности!
Он кивнул.
— Джоуэн, я боюсь!
— Я предполагал это: за ребенком нужно следить круглосуточно. Если мои предположения верны, то следует ждать нового покушения на его жизнь!
— Каким образом?
— Попытка уже была! Меня смущает одно — смерть вашей сестры: она никому не мешала, мешал Дермот… а теперь — Тристан. Дермот мертв, и в обстоятельствах его смерти мы сомневаемся. Он мог уйти из жизни добровольно, как и гласит заключение. Это вполне убедительное заключение… если не считать одной мелочи: кое-кто выгадывает от его смерти. Но причин избавляться от вашей сестры не было, если бы она вынашивала ребенка — другое дело… Но об этом ничего не известно, это слабое место моей теории.
— Мне всегда было немного не по себе в обществе Гордона, но все же трудно представить его убийцей.
— Убийцами часто оказываются люди, о которых: никто не мог бы такого подумать! Когда я выяснил — подтвердив уже имевшиеся у меня предположения, — что Гордон действительно сын Джеймса Трегарленда, я полностью уверовал в свою теорию. Только потом, поразмыслив, я понял, что в ней имеются пробелы.
— Джоуэн, что же нам делать?
— Попытаться найти доказательства!
— Как?
— Трудно сказать, но я уверен в одном — вам нужно очень беречь ребенка!
— Это может сойти им с рук, ведь совсем недавно здесь умер младенец… Смерть по неустановленным причинам, что случается иногда с маленькими детьми.
— Я слышал об этом: неожиданные и необъяснимые смерти младенцев. Это ставит в замешательство медиков, хотя, несомненно, со временем они выяснят причину.
Потянувшись, он осторожно взял меня за руки. Я воскликнула:
— Ах, Джоуэн, как я рада, что вы здесь! И как я рада, что вы вовремя съездили в Лондон!
Он улыбнулся мне.
— Вы впутались в серьезную историю. Как бы мне хотелось избавить вас от нее!
— Я рада, что живу здесь и могу присмотреть за ребенком. Неплохо бы поделиться полученными сведениями и с нянюшкой Крэбтри. Вы не возражаете?
Джоуэн задумался:
— Это всего лишь предположение…
— Да, но ребенку может угрожать опасность!
— Ну что ж, кое-что вы мне о ней рассказывали: она вас вынянчила, и вы хорошо ее знаете. Наверное, она из тех женщин, кто готов на все ради исполнения своего долга?
— В этом можно быть абсолютно уверенным!
— В таком случае, доверьтесь ей, расскажите о своих опасениях, но решайте сами, сколь подробно следует ей все это излагать. Я совершенно уверен в том, что за ребенком нужно бдительно следить, потому что, если кто-то в доме хочет от него избавиться, его жизни угрожает прямая опасность!
— Значит, я поговорю с ней, и я рада, что теперь можно предпринять какие-то действия. Все эти события вынуждают гадать, что же ещё произойдет?
Я рассказала ему про то, что Полли видела привидение Дорабеллы.
— Интересно, что еще выдумают? — поинтересовался он.
Потом я рассказала о том, как заходила к миссис Парделл, которая не впустила меня, хотя я была уверена в том, что она дома.
— Может, какой-то каприз? Хотя я склонен думать, что она спустилась бы вниз, открыла дверь и высказала бы вам в лицо все, что о вас думает.
Я улыбнулась: мой мысли!
— Ах, как я рада, что вы здесь, — повторила я. Джоуэн ответил довольно легкомысленно:
— Приятно, когда тебя ценят!
Однако я чувствовала, что он тронут и очень доволен.
НОЧНОЙ ДОЗОР
Отправилась я к нянюшке Крэбтри и заявила, что нам необходимо серьезно поговорить.
Начала я с заявления о том, что сказанное предназначено лишь для наших с ней ушей. Возможно, все это неправда, всего лишь предположение, но если оно правильно — жизнь Тристана в опасности. Она насторожилась и стала внимательно слушать меня.
— Похоже, в этом есть какой-то смысл, — сказала она, тут же припомнив случай, когда Тристан подвергся опасности из-за открытого окна.
— Я это окно никогда не открывала, — заявила она, — я-то знаю, а кто-то должен был сделать это! Да и одежду с себя сбрасывать у него нет привычки. Выставить с раскрытой грудкой на холод… Я бы убивала тех, кто детям вредит!
— Нам следует позаботиться о том, чтобы он не оставался один… ни днем ни ночью!
Она кивнула.
— Может, все обстоит по-другому. Ах, няня, видишь, как осторожно нам нужно вести себя! Нельзя рисковать. Может быть, большая часть из того, что мы предполагаем, — чепуха, но из-за Тристана мы не имеем права рисковать.
— Все правильно. Пусть по ошибке мы «лучше дерево облаем, чем злодея упустим». Я тебе скажу, что мы сделаем… только это между нами. Знаешь тахту в детской? Вот на ней я и буду спать, никто знать не будет. Тогда я буду все время на страже, днем и ночью.
— Нянюшка, я не смогу уснуть в своей постели! Я собираюсь дежурить в очередь с тобой и сама хочу спать в детской.
Она пристально взглянула на меня и покивала головой.
— Ладно, договоримся так: ты будешь спать на тахте, а я — в своей комнате, с приоткрытой дверью. Я уже все обдумала:
— Я приду туда тихонько, когда все улягутся, а уйду, когда начнет светать, к себе. Очень важно, чтобы никто не знал об этих приготовлениях… никто в доме!
— Ясно, нужно помалкивать!
— Значит, сегодня же?
— Сегодня, — подтвердила няня.
Вот так обстояли дела. Я лежала на тахте, а на рассвете начала различать контуры колыбельки. Спала я чутко: при малейшем шуме со стороны Тристана я просыпалась и начинала прислушиваться.
Иногда я задумывалась: может ли это быть правдой? Не драматизируем ли мы сами ситуацию? Мог ли Гордон иметь в виду убийство? Он присутствовал при рассказе его матери о ребенке Пенгелли. Может, мне почудилось, что он проявил к этому особый интерес? Я пыталась припомнить, что именно тогда он сказал. Врачи ведут исследования; в свое время они установят причину, но пока такие смерти воспринимаются как нечто неизбежное. Как легко оборвать жизнь малыша!
Мои мысли возвращались к тому дню, когда Гордон обнаружил меня в ловушке, подстроенной приливом. Тогда он приложил все усилия, чтобы спасти меня, но он и не собирался избавляться от меня, я не стояла на его пути.
Трудно было заподозрить в таком злодействе Гордона, но насколько хорошо я знала его? Он всегда был для меня загадкой, и — я ощущала это — в нем было что-то зловещее, или я все это выдумала?
Я проспала в детской две ночи, и это была уже третья.
Луны не было, но небо было безоблачным, и звезды светили ярко, особенно одна… Я вспомнила, как в такие ночи Дорабелла говорила: «Это Господь смотрит на нас! Он видел, как ты тайком схватила на кухне пирожное и сунула его в карман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82