— Это были напрасные страхи, по крайней мере, я надеюсь на это.
— Мне хочется думать, что эти встречи будут продолжаться, — сказала я.
— Вы говорите это… искренне?
— Ну, разумеется. Иногда я чувствую, что они — проблеск нормального в окружающем нас мире безумия.
— Я рад этому.
Видимо, Джоуэн понимал, что я имею в виду. Он знал, что я ни за что не смирюсь с потерей Дорабеллы, пока не получу доказательств того, что она умерла.
Пришло и ушло Рождество. С радостью я вновь встретилась с родителями. Пришло письмо от Ричарда: он перестал упрашивать меня вернуться. Думаю, надежда на серьезные отношения между нами постепенно исчезала: он разочаровался во мне, а я, похоже, — в нем. В каком-то смысле мне пришлось выбирать между ним и Тристаном. Я дала клятву Дорабелле, и для меня, даже после смерти, она была ближе, чем кто бы то ни был. Временами у меня появлялось сожаление из-за потери Ричарда, но чаще я радовалась этому: если его чувства могли исчезнуть по такому поводу, то вряд ли они были глубокими. Я начинала понимать, что мы мало подходим друг другу.
Состояние бедняги Дермота не улучшалось, и доктор дал понять, что это, возможно, навсегда, хотя Дермоту, разумеется, об этом не сказали. Он изменился: некогда беззаботный молодой человек стал печальным мужчиной. Я понимала это: у него не было внутренней силы, он умел наслаждаться только активной жизнью, любил путешествовать, общаться с людьми.
Мне было жаль его. В эти сумрачные зимние дни у него часто случались приступы меланхолии. Климат в Корнуолле несколько мягче, чем во всей остальной Англии. Снег здесь редок, зато дожди обильны, а юго-западные ветры достигают иногда ужасной силы. Время от времени случались солнечные деньки, и тогда Джек выкатывал Дермота на кресле в сад и помогал ему перебраться на одну из скамеек, с которых открывался вид на море и пляж. Я всегда считала, что это не самое подходящее место для прогулок, — отсюда были видны камни, на которых нашли купальный халат Дорабеллы.
Иногда с ним сидел его отец. Это было новой чертой в старике. Я была рада этому и прониклась к нему теплыми чувствами, поняв, что он и в самом деле любит сына.
Настал март, и в полях появились первые признаки весны. Новости в сводках стали вдруг тревожными. Передышка, появившаяся в дни, когда Невилл Чемберлен вернулся из Мюнхена, размахивая клочком бумаги и заявляя, что привез нам мир, закончилась. Гитлер, нарушив свое обещание, вторгся в Чехословакию.
Это тревожило и подтверждало то, что многие считали возможным и что, скорее всего, было на уме у премьер-министра, когда он, вернувшись из Мюнхена, тут же приступил к перевооружению страны. Теперь даже те, кто протестовал против военных приготовлений, поняли их необходимость.
Куда направит следующий удар диктатор Германии? Политика умиротворения была исчерпана, невозможно было оставаться в стороне. Наш премьер-министр встретился с французским премьером, и обе стороны подписали соглашение: они обещали поддержать Польшу, Румынию и Грецию в случае, если Гитлер нападет на эти страны.
Закрывать глаза на правду больше было невозможно. Над всей Европой собирались грозовые тучи. Скользко еще оставалось ждать до вторжения Гитлера в Польшу? Он уже заявлял о претензиях на эту страну. Мы каждый день ждали новостей и чувствовали облегчение, узнав, что ничего не случилось. Я часто каталась верхом с Джоуэном. Мы любили отправляться на пустошь. Если погода оказывалась достаточно теплой, мы спутывали своих лошадей, усаживались поблизости от старой заброшенной шахты, и Джоуэн начинал рассказывать мне старинные корнуоллские легенды.
Однажды я собиралась на встречу с ним и, зайдя в конюшню, столкнулась с Сетом. Он все время проявлял ко мне интерес, наверное, оттого, что я была сестрой Дорабеллы, которую он считал одной из жертв привидения, «той самой леди из дома Джерминов». Как раз накануне я прогуливалась по пляжу. Это место зачаровывало меня. Я любила останавливаться у края прибоя и смотреть, как накатывают и откатывают волны, вспоминая Дорабеллу. Сет видел меня там. Бросив взгляд вверх, я заметила, что он стоит в саду и смотрит на меня. Я помахала ему рукой. Он сделал тот же. жест, а потом начал отчаянно мотать головой. Должно быть, он предупреждал меня, указывал на то, что мне не следует находиться там.
Так что в конюшне я сразу же поняла, что он имеет в виду случившееся несчастье, когда, говорит:
— Ходить туда не надо, мисс, нехорошо это!
— Ты имеешь в виду пляж? — спросила я. — Я всегда слежу за тем, чтобы не оказаться там во время прилива, да и в любом случае я успею вернуться в сад. Больше я не попадусь, как тогда!
Он покачал головой:
— Нехорошо это, она все равно вас достанет: его-то ведь вы же сюда привели.
Зная его образ мышления и высказываний, я поняла, что имеются в виду Джоуэн и мое вмешательство во вражду между домами Трегарлендов и Джерминов.
— Со мной все будет в порядке, Сет!
Он опять покачал головой, и на какой-то миг мне показалось, что он сейчас расплачется. — Это не я ведь. Это же я не делал, ну, почти что… Я потеряла нить его рассуждений, но он казался таким обеспокоенным, что я решила поддержать его.
— Чего ты не делал, Сет? — спросила я.
— Я же не помогал ее тащить, ну, только… Что-то очень беспокоило его. Разговор принял новый оборот.
— Кому, Сет? — спросила я. — Кому именно ты не помогал?
Некоторое время он молчал, потом пробормотал:
— Не говорить, не рассказывать, это секрет…
— Ты имеешь в виду… мою сестру?..
— Нет, об ней ничего не знаю. Другую…
— Первую миссис Трегарленд? Взглянув на меня, он кивнул.
— Не говорить, — продолжал он. — Ее туда приманили, да. Ей туда надо было, ее туда заставили.
— Ничего не понимаю, Сет! Кто кого заставил?
— Не заставили, а поманили. Все равно же надо было идти, верно? Но это не я, мисс. Надо ей было, она туда и попала.
В конюшню зашел Гордон. Я не знала, с какого момента он слышал наш разговор.
— Привет, Виолетта. На прогулку? Подходящей денек.
Я задумалась: «Может быть, он поймет, что именно пытается сказать Сет?»
— Сет рассказывал мне…
На лице Сета появилось выражение ужаса.
— Ничего я не знаю! Не знаю ничего!
— По-моему, ты начал рассказывать мне про несчастный случай с первой миссис Трегарленд, Сет!
— Нет, ничего я не говорил!
Гордон внимательно посмотрел на него. Сет опустил глаза и отошел в сторону. Гордон повернулся ко мне, похлопал Звездочку по боку и помог мне сесть в седло.
— Бедняга Сет! — тихо сказал он. — Временами у него бывают более сильные помрачения ума, чем обычно. Удачной вам прогулки!
Я ехала и размышляла о словах Сета. Как жаль, что он невменяем и нельзя иметь уверенность в том, что он говорит: излагает ли факты или делится плодами своего воспаленного сознания?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
— Мне хочется думать, что эти встречи будут продолжаться, — сказала я.
— Вы говорите это… искренне?
— Ну, разумеется. Иногда я чувствую, что они — проблеск нормального в окружающем нас мире безумия.
— Я рад этому.
Видимо, Джоуэн понимал, что я имею в виду. Он знал, что я ни за что не смирюсь с потерей Дорабеллы, пока не получу доказательств того, что она умерла.
Пришло и ушло Рождество. С радостью я вновь встретилась с родителями. Пришло письмо от Ричарда: он перестал упрашивать меня вернуться. Думаю, надежда на серьезные отношения между нами постепенно исчезала: он разочаровался во мне, а я, похоже, — в нем. В каком-то смысле мне пришлось выбирать между ним и Тристаном. Я дала клятву Дорабелле, и для меня, даже после смерти, она была ближе, чем кто бы то ни был. Временами у меня появлялось сожаление из-за потери Ричарда, но чаще я радовалась этому: если его чувства могли исчезнуть по такому поводу, то вряд ли они были глубокими. Я начинала понимать, что мы мало подходим друг другу.
Состояние бедняги Дермота не улучшалось, и доктор дал понять, что это, возможно, навсегда, хотя Дермоту, разумеется, об этом не сказали. Он изменился: некогда беззаботный молодой человек стал печальным мужчиной. Я понимала это: у него не было внутренней силы, он умел наслаждаться только активной жизнью, любил путешествовать, общаться с людьми.
Мне было жаль его. В эти сумрачные зимние дни у него часто случались приступы меланхолии. Климат в Корнуолле несколько мягче, чем во всей остальной Англии. Снег здесь редок, зато дожди обильны, а юго-западные ветры достигают иногда ужасной силы. Время от времени случались солнечные деньки, и тогда Джек выкатывал Дермота на кресле в сад и помогал ему перебраться на одну из скамеек, с которых открывался вид на море и пляж. Я всегда считала, что это не самое подходящее место для прогулок, — отсюда были видны камни, на которых нашли купальный халат Дорабеллы.
Иногда с ним сидел его отец. Это было новой чертой в старике. Я была рада этому и прониклась к нему теплыми чувствами, поняв, что он и в самом деле любит сына.
Настал март, и в полях появились первые признаки весны. Новости в сводках стали вдруг тревожными. Передышка, появившаяся в дни, когда Невилл Чемберлен вернулся из Мюнхена, размахивая клочком бумаги и заявляя, что привез нам мир, закончилась. Гитлер, нарушив свое обещание, вторгся в Чехословакию.
Это тревожило и подтверждало то, что многие считали возможным и что, скорее всего, было на уме у премьер-министра, когда он, вернувшись из Мюнхена, тут же приступил к перевооружению страны. Теперь даже те, кто протестовал против военных приготовлений, поняли их необходимость.
Куда направит следующий удар диктатор Германии? Политика умиротворения была исчерпана, невозможно было оставаться в стороне. Наш премьер-министр встретился с французским премьером, и обе стороны подписали соглашение: они обещали поддержать Польшу, Румынию и Грецию в случае, если Гитлер нападет на эти страны.
Закрывать глаза на правду больше было невозможно. Над всей Европой собирались грозовые тучи. Скользко еще оставалось ждать до вторжения Гитлера в Польшу? Он уже заявлял о претензиях на эту страну. Мы каждый день ждали новостей и чувствовали облегчение, узнав, что ничего не случилось. Я часто каталась верхом с Джоуэном. Мы любили отправляться на пустошь. Если погода оказывалась достаточно теплой, мы спутывали своих лошадей, усаживались поблизости от старой заброшенной шахты, и Джоуэн начинал рассказывать мне старинные корнуоллские легенды.
Однажды я собиралась на встречу с ним и, зайдя в конюшню, столкнулась с Сетом. Он все время проявлял ко мне интерес, наверное, оттого, что я была сестрой Дорабеллы, которую он считал одной из жертв привидения, «той самой леди из дома Джерминов». Как раз накануне я прогуливалась по пляжу. Это место зачаровывало меня. Я любила останавливаться у края прибоя и смотреть, как накатывают и откатывают волны, вспоминая Дорабеллу. Сет видел меня там. Бросив взгляд вверх, я заметила, что он стоит в саду и смотрит на меня. Я помахала ему рукой. Он сделал тот же. жест, а потом начал отчаянно мотать головой. Должно быть, он предупреждал меня, указывал на то, что мне не следует находиться там.
Так что в конюшне я сразу же поняла, что он имеет в виду случившееся несчастье, когда, говорит:
— Ходить туда не надо, мисс, нехорошо это!
— Ты имеешь в виду пляж? — спросила я. — Я всегда слежу за тем, чтобы не оказаться там во время прилива, да и в любом случае я успею вернуться в сад. Больше я не попадусь, как тогда!
Он покачал головой:
— Нехорошо это, она все равно вас достанет: его-то ведь вы же сюда привели.
Зная его образ мышления и высказываний, я поняла, что имеются в виду Джоуэн и мое вмешательство во вражду между домами Трегарлендов и Джерминов.
— Со мной все будет в порядке, Сет!
Он опять покачал головой, и на какой-то миг мне показалось, что он сейчас расплачется. — Это не я ведь. Это же я не делал, ну, почти что… Я потеряла нить его рассуждений, но он казался таким обеспокоенным, что я решила поддержать его.
— Чего ты не делал, Сет? — спросила я.
— Я же не помогал ее тащить, ну, только… Что-то очень беспокоило его. Разговор принял новый оборот.
— Кому, Сет? — спросила я. — Кому именно ты не помогал?
Некоторое время он молчал, потом пробормотал:
— Не говорить, не рассказывать, это секрет…
— Ты имеешь в виду… мою сестру?..
— Нет, об ней ничего не знаю. Другую…
— Первую миссис Трегарленд? Взглянув на меня, он кивнул.
— Не говорить, — продолжал он. — Ее туда приманили, да. Ей туда надо было, ее туда заставили.
— Ничего не понимаю, Сет! Кто кого заставил?
— Не заставили, а поманили. Все равно же надо было идти, верно? Но это не я, мисс. Надо ей было, она туда и попала.
В конюшню зашел Гордон. Я не знала, с какого момента он слышал наш разговор.
— Привет, Виолетта. На прогулку? Подходящей денек.
Я задумалась: «Может быть, он поймет, что именно пытается сказать Сет?»
— Сет рассказывал мне…
На лице Сета появилось выражение ужаса.
— Ничего я не знаю! Не знаю ничего!
— По-моему, ты начал рассказывать мне про несчастный случай с первой миссис Трегарленд, Сет!
— Нет, ничего я не говорил!
Гордон внимательно посмотрел на него. Сет опустил глаза и отошел в сторону. Гордон повернулся ко мне, похлопал Звездочку по боку и помог мне сесть в седло.
— Бедняга Сет! — тихо сказал он. — Временами у него бывают более сильные помрачения ума, чем обычно. Удачной вам прогулки!
Я ехала и размышляла о словах Сета. Как жаль, что он невменяем и нельзя иметь уверенность в том, что он говорит: излагает ли факты или делится плодами своего воспаленного сознания?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82