— Я рассказывал ему о вас.
Рядом со светловолосым и высоким Эдвардом Курт казался смуглым и худым. Он встал перед мамой навытяжку, щелкнул каблуками и поцеловал ей руку. Затем он повернулся к нам с Дорабеллой и удостоил нас той же чести. Роберту он просто пожал руку, и это расстроило Роберта, который ожидал, что и перед ним щелкнут каблуками.
Мама сказала Эдварду и его другу, что рада их приезду, и повела их в дом. Курт не смог сдержать своего восхищения домом. Если бы не сильный немецкий акцент, он бы говорил по-английски вполне прилично. Восхищение Курта можно было понять. Наш дом построили очень давно, еще в пятнадцатом веке, и все, кто видел его впервые, восторгались им.
Отец присоединился к нам за обедом. Обычно он в это время занимался осмотром имения, но в этот раз мать попросила его никуда не уходить.
Курт Брандт рассказал нам, что живет в Баварии — в старом замке, которым его семья владеет издавна.
— «Замок» звучит внушительно… но в нем нет того великолепия, как в этом доме, — скромно сказал он. — В Германии много небольших старых замков. Наш превращен в гостиницу много лет назад, в тяжелые послевоенные годы.
Я подумала об отце, которого в ту войну наградили за отвагу, и мне пришла в голову мысль: «А ведь он и отец Курта сражались друг с другом». Но все это уже отошло в прошлое.
— Расскажите нам о ваших лесах, — попросила мама. И Курт начал рассказывать. О, с каким восторгом говорил он о своей родине! Мы слушали его, как завороженные, и баварский лес казался мне сказочной страной. Он рассказал нам об осенних туманах — голубоватых туманах, окутывающих стволы сосен. Они образуются неожиданно и быстро становятся такими плотными, что даже человек, хорошо знакомый с местностью, теряется и не знает, куда ему идти. На некоторых фермах, разбросанных по лесистым склонам, держат коров. Им обязательно привязывают на шею колокольчик, чтобы хозяин по перезвону колокольчиков мог судить, где они бродят.
Курт оказался чудесным рассказчиком. Эдвард сидел, откинувшись в кресле, и улыбался, довольный тем, что его гость полностью завладел нашим вниманием.
Эдварду очень хотелось познакомить Курта с нашей страной, и, поскольку его увлечением в этот момент был новый автомобиль; он настаивал на том, чтобы мы каждый день совершали куда-нибудь поездки.
Мы ездили в Портсмут, и Курт осмотрел флагманский корабль адмирала Нельсона; посетили Нью-Форест — лес, в котором охотился Вильгельм Завоеватель, и даже побывали в Стоунхендже.
Каждый раз, вернувшись из очередной поездки, мы за обеденным столом обсуждали то, что видели.
За это время я хорошо узнала Курта. Мы подолгу засиживались после обеда, ибо разговоры были так интересны, что не хотелось их прерывать. Когда позволяла погода, мы накрывали стол во дворе. Двор дома ограждала кирпичная стена, увитая плющом, в углу двора росла большая груша. Прекрасная обстановка для обеда на свежем воздухе.
Думаю, что Курт получал от своего визита к нам такое же удовольствие, какое испытывали мы, развлекаясь вместе с ним. Он рассказывал нам о том, как трудно жили в его стране после войны. Случались волнения и беспорядки. Пришлось на время закрыть гостиницу, но ненадолго.
— Сейчас у нас много постоянных клиентов, — сказал он. — А в послевоенные годы гостиница пустовала.
— От последствий войны больше всего страдают те люди, которые непричастны к ней, — заметил отец.
Мы помолчали, как бы осмысливая сказанное, а потом попросили Курта рассказать нам что-нибудь еще — про лес, дом, семью.
У Курта были брат Хельмут и сестра Гретхен. Они помогали родителям содержать гостиницу.
— Со временем гостиницу унаследует Хельмут, — добавил Курт, — поскольку он старший брат.
— Но вы останетесь вместе? — спросила мама.
— Да, наверное, — ответил он.
Больше мы эту тему не затрагивали. Матушка, видимо, решила, что нескромно задавать лишние вопросы.
Так мы провели наш последний вечер. Через два дня Дорабелле, Роберту и мне предстояло идти в школу. Мы с Дорабеллой учились в последнем классе.
Мы сидели в саду, и над нами витало чувство грусти, которое возникает, когда чему-то радостному приходит конец.
— Увы, — сказал Курт, — завтра я попрощаюсь с вами. Мне здесь так хорошо. Сэр Роберт и леди Денвер, как мне вас отблагодарить?
— Пожалуйста, не говорите этого, — сказала мама. — Вы доставили нам большое удовольствие своим присутствием. Я должна поблагодарить Эдварда за то, что он привез вас к нам.
— А вы не хотите повидать Баеришер Вальд? — промолвил Курт.
— Ах, я просто мечтаю об этом! — воскликнула Дорабелла.
— Я поехал бы с вами прямо сейчас, — заявил Роберт, — если бы не эта мерзкая школа.
— Но и в школе бывают каникулы, — напомнил ему Эдвард.
— Я бы с удовольствием забрал вас с собой, — сказал Курт, — это лучшее время года.
— А мне так хочется увидеть голубой туман, — сказала Дорабелла.
— И коров с колокольчиками, — добавил Роберт.
— Следующим летом… вы все должны приехать к нам.
— Мы будем ждать этого весь год, правда, Виолетта? — обратилась ко мне Дорабелла.
Курт посмотрел на меня и спросил:
— Она всегда говорит за вас обеих?
— Как правило, — ответила я. — Но сейчас именно тот случай, когда я с ней согласна.
— Значит, так оно и будет, — сказал Курт и поднял бокал. — Выпьем за то, чтобы встретиться в Баеришер Вальде!
Прошел год. В тот год мы с Дорабеллой заканчивали пансион. В октябре нам исполнилось по семнадцать лет, и это обстоятельство держало нас в состоянии меланхолической грусти, так что мы даже забыли о приглашении посетить Германию, но Эдвард напомнил нам об этом. Он приехал к нам в Кэддингтон и тут же заявил, о том, что Курт ждет нас и мы должны приехать к нему летом. Как здорово!
Мы попрощались с подружками по школе, прошлись в последний раз по теннисному корту и общему залу. Нам не было грустно, ибо нас ждала поездка в Германию.
Роберта пригласили погостить у приятеля в Девоне, так что мы благополучно избавились от него. Мама вздохнула с облегчением, она хорошо понимала, что Эдварду хватит забот о нас двоих, без взбалмошного мальчишки в придачу.
Родители отвезли нас в Дувр, мы сели на пароход, пересекли Ла-Манш и прибыли в Остенде. Потом мы долго ехали на поезде через Бельгию и Германию. Эдвард, который однажды уже проследовал этим маршрутом туда и обратно, знакомил нас с местными достопримечательностями. Когда стемнело, мы легли спать, но спали плохо, урывками, то и дело пробуждаясь от грохота идущего поезда.
В Мюнхене мы задержались на сутки, поскольку поезд на Регенсбрюк отправлялся лишь на следующий день.
— Нам предстоит еще один долгий переезд, — предупредил нас Эдвард. — В Регенсбрюке мы будем под вечер. Курт встретит нас и отвезет в замок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Рядом со светловолосым и высоким Эдвардом Курт казался смуглым и худым. Он встал перед мамой навытяжку, щелкнул каблуками и поцеловал ей руку. Затем он повернулся к нам с Дорабеллой и удостоил нас той же чести. Роберту он просто пожал руку, и это расстроило Роберта, который ожидал, что и перед ним щелкнут каблуками.
Мама сказала Эдварду и его другу, что рада их приезду, и повела их в дом. Курт не смог сдержать своего восхищения домом. Если бы не сильный немецкий акцент, он бы говорил по-английски вполне прилично. Восхищение Курта можно было понять. Наш дом построили очень давно, еще в пятнадцатом веке, и все, кто видел его впервые, восторгались им.
Отец присоединился к нам за обедом. Обычно он в это время занимался осмотром имения, но в этот раз мать попросила его никуда не уходить.
Курт Брандт рассказал нам, что живет в Баварии — в старом замке, которым его семья владеет издавна.
— «Замок» звучит внушительно… но в нем нет того великолепия, как в этом доме, — скромно сказал он. — В Германии много небольших старых замков. Наш превращен в гостиницу много лет назад, в тяжелые послевоенные годы.
Я подумала об отце, которого в ту войну наградили за отвагу, и мне пришла в голову мысль: «А ведь он и отец Курта сражались друг с другом». Но все это уже отошло в прошлое.
— Расскажите нам о ваших лесах, — попросила мама. И Курт начал рассказывать. О, с каким восторгом говорил он о своей родине! Мы слушали его, как завороженные, и баварский лес казался мне сказочной страной. Он рассказал нам об осенних туманах — голубоватых туманах, окутывающих стволы сосен. Они образуются неожиданно и быстро становятся такими плотными, что даже человек, хорошо знакомый с местностью, теряется и не знает, куда ему идти. На некоторых фермах, разбросанных по лесистым склонам, держат коров. Им обязательно привязывают на шею колокольчик, чтобы хозяин по перезвону колокольчиков мог судить, где они бродят.
Курт оказался чудесным рассказчиком. Эдвард сидел, откинувшись в кресле, и улыбался, довольный тем, что его гость полностью завладел нашим вниманием.
Эдварду очень хотелось познакомить Курта с нашей страной, и, поскольку его увлечением в этот момент был новый автомобиль; он настаивал на том, чтобы мы каждый день совершали куда-нибудь поездки.
Мы ездили в Портсмут, и Курт осмотрел флагманский корабль адмирала Нельсона; посетили Нью-Форест — лес, в котором охотился Вильгельм Завоеватель, и даже побывали в Стоунхендже.
Каждый раз, вернувшись из очередной поездки, мы за обеденным столом обсуждали то, что видели.
За это время я хорошо узнала Курта. Мы подолгу засиживались после обеда, ибо разговоры были так интересны, что не хотелось их прерывать. Когда позволяла погода, мы накрывали стол во дворе. Двор дома ограждала кирпичная стена, увитая плющом, в углу двора росла большая груша. Прекрасная обстановка для обеда на свежем воздухе.
Думаю, что Курт получал от своего визита к нам такое же удовольствие, какое испытывали мы, развлекаясь вместе с ним. Он рассказывал нам о том, как трудно жили в его стране после войны. Случались волнения и беспорядки. Пришлось на время закрыть гостиницу, но ненадолго.
— Сейчас у нас много постоянных клиентов, — сказал он. — А в послевоенные годы гостиница пустовала.
— От последствий войны больше всего страдают те люди, которые непричастны к ней, — заметил отец.
Мы помолчали, как бы осмысливая сказанное, а потом попросили Курта рассказать нам что-нибудь еще — про лес, дом, семью.
У Курта были брат Хельмут и сестра Гретхен. Они помогали родителям содержать гостиницу.
— Со временем гостиницу унаследует Хельмут, — добавил Курт, — поскольку он старший брат.
— Но вы останетесь вместе? — спросила мама.
— Да, наверное, — ответил он.
Больше мы эту тему не затрагивали. Матушка, видимо, решила, что нескромно задавать лишние вопросы.
Так мы провели наш последний вечер. Через два дня Дорабелле, Роберту и мне предстояло идти в школу. Мы с Дорабеллой учились в последнем классе.
Мы сидели в саду, и над нами витало чувство грусти, которое возникает, когда чему-то радостному приходит конец.
— Увы, — сказал Курт, — завтра я попрощаюсь с вами. Мне здесь так хорошо. Сэр Роберт и леди Денвер, как мне вас отблагодарить?
— Пожалуйста, не говорите этого, — сказала мама. — Вы доставили нам большое удовольствие своим присутствием. Я должна поблагодарить Эдварда за то, что он привез вас к нам.
— А вы не хотите повидать Баеришер Вальд? — промолвил Курт.
— Ах, я просто мечтаю об этом! — воскликнула Дорабелла.
— Я поехал бы с вами прямо сейчас, — заявил Роберт, — если бы не эта мерзкая школа.
— Но и в школе бывают каникулы, — напомнил ему Эдвард.
— Я бы с удовольствием забрал вас с собой, — сказал Курт, — это лучшее время года.
— А мне так хочется увидеть голубой туман, — сказала Дорабелла.
— И коров с колокольчиками, — добавил Роберт.
— Следующим летом… вы все должны приехать к нам.
— Мы будем ждать этого весь год, правда, Виолетта? — обратилась ко мне Дорабелла.
Курт посмотрел на меня и спросил:
— Она всегда говорит за вас обеих?
— Как правило, — ответила я. — Но сейчас именно тот случай, когда я с ней согласна.
— Значит, так оно и будет, — сказал Курт и поднял бокал. — Выпьем за то, чтобы встретиться в Баеришер Вальде!
Прошел год. В тот год мы с Дорабеллой заканчивали пансион. В октябре нам исполнилось по семнадцать лет, и это обстоятельство держало нас в состоянии меланхолической грусти, так что мы даже забыли о приглашении посетить Германию, но Эдвард напомнил нам об этом. Он приехал к нам в Кэддингтон и тут же заявил, о том, что Курт ждет нас и мы должны приехать к нему летом. Как здорово!
Мы попрощались с подружками по школе, прошлись в последний раз по теннисному корту и общему залу. Нам не было грустно, ибо нас ждала поездка в Германию.
Роберта пригласили погостить у приятеля в Девоне, так что мы благополучно избавились от него. Мама вздохнула с облегчением, она хорошо понимала, что Эдварду хватит забот о нас двоих, без взбалмошного мальчишки в придачу.
Родители отвезли нас в Дувр, мы сели на пароход, пересекли Ла-Манш и прибыли в Остенде. Потом мы долго ехали на поезде через Бельгию и Германию. Эдвард, который однажды уже проследовал этим маршрутом туда и обратно, знакомил нас с местными достопримечательностями. Когда стемнело, мы легли спать, но спали плохо, урывками, то и дело пробуждаясь от грохота идущего поезда.
В Мюнхене мы задержались на сутки, поскольку поезд на Регенсбрюк отправлялся лишь на следующий день.
— Нам предстоит еще один долгий переезд, — предупредил нас Эдвард. — В Регенсбрюке мы будем под вечер. Курт встретит нас и отвезет в замок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82