— Порочное управление… — продолжал он. — Председательское кресло в этой комиссии должен будет занять один из политических деятелей.
— Ты? — произнесла мама бесцветным голосом.
Он улыбнулся ей, и я заметила, что между ними словно проскочила искра взаимопонимания. Казалось, его это забавляет.
— Речь идет о целой группе политиков, но я думаю, что это вопрос выбора между мной и Джозефом Крессуэлом.
— Питер говорит, что, если бы он добился этого места, ему бы открылись большие возможности, — сказала тетя Амарилис. — Как ты думаешь, Питер? Министерство внутренних дел?
— Только когда потеряют силу виги лорда Мельбурна а тори Пила окажутся наверху, — сказал отец.
— Да, сначала должно произойти это, — согласился Питер. — Но это произойдет рано или поздно.
— Значит, действительно, — добавил отец, — это вопрос выбора между тобой и Крессуэлом?
— Я думаю, об этом можно говорить вполне определенно.
— Но, в самом деле, они же не будут так безумны, чтобы отдать этот пост Джозефу Крессуэлу! — горячо сказала тетя Амарилис.
— Не все обладают твоей рассудительностью, дорогая, — сказал дядя Питер, опять посмотрев на нее с глубоким чувством.
Отец продолжал:
— Крессуэл, конечно, хорошо известная личность.
Его комиссия по каналам работала успешно, он очень способный. Осмелюсь предположить, что в министерстве лорда Мельбурна он будет претендовать на очень высокий пост.
— Конечно, это так, но только в том случае, если он получит этот пост и проявит себя с лучшей стороны.
— Но ведь этого не произойдет, не так ли? — спросил отец. — Пост достанется тебе?
Дядя Питер пожал плечами:
— За Крессуэлом стоит лорд Мельбурн, а он все больше набирает силу. Он определенно обладает влиянием на королеву, и это делает его очень ценным для его партии.
— Но, как ты говоришь, земля под ним все-таки шатается?
— Я думаю, что это выяснится еще до ухода нынешнего правительства.
— Это выглядит как пожелание удачи противнику.
— Не называй так Крессуэла: вне министерства мы добрые друзья. Он сильный политический деятель, хотя, конечно, и на противной стороне. Я уважаю и восхищаюсь Крессуэлом. — Дядя Питер рассмеялся:
— Он не только человек, достойный восхищения, он еще и хорошего происхождения, а Мельбурн со своими мемуарами нуждается в таком окружении. Мы наносим друг другу визиты время от времени, и у него очень приятная семья, не так ли, дорогая «?
— О, они очаровательны! — воскликнула тетя Амарилис. — Я их всех очень люблю. Молодой Джо очень славный… и эта девушка, Френсис.
— Да, и занятая очень благородным делом, — сказал дядя Питер. — Как видите, у меня великолепный соперник.
Через некоторое время мы оставили мужчин за портвейном и отправились с тетей Амарилис в гостиную.
— Как бы я хотела, чтобы вы подольше побыли в Лондоне! — сказала тетя Амарилис.
— Это было бы неплохо, — согласилась мама, — но мы должны еще съездить в Эверсли.
— Теперь, когда больше нет твоих родителей, тебе, наверное, грустно ездить туда, Джессика?
Мама кивнула:
— Там уже никогда не будет так, как раньше, но, я думаю, Клодина всегда рада нас видеть да и Джонатан с Тамариск.
— У этих двоих все прекрасно. Мама еще иногда приезжает к нам, но отец не любит покидать Эверсли.
— О, Амарилис, как все изменилось!
— Жизнь, конечно, меняется, но мы так счастливы, Джессика, в своем замужестве! Ты и Джейк, я и Питер.
Я так надеюсь, что нашим детям тоже повезет. Я так хочу, чтобы Питеркин нашел себе дело по душе. Елена, почему бы тебе не уговорить Аннору остаться у нас, пока ее родители будут в Эверсли?
Лицо Елены осветилось:
— О, это было бы славно!
Она умоляюще посмотрела на мою мать и потом повернулась ко мне:
— Ты бы хотела остаться, Аннора?
— Да, — ответила я, — я бы очень хотела посмотреть коронационные торжества.
— Не вижу препятствий, — сказала мать. — В конце концов, тебе это доставит больше удовольствия.
— Мы за ней присмотрим, не так ли, Елена? — сказала тетя Амарилис.
— Это было бы чудесно, — ответила Елена.
На следующий день было решено, что я буду жить в этом доме до возвращения родителей из Эверсли.
Впервые я встретила Джона Милворда в парке.
Мои родители отправились в Эверсли, и я наслаждалась общением с кузенами. Вне дома Питеркин, казалось, становился совершенно другим человеком, более раскованным Я подумала, что это еще одно доказательство того, какая пытка жить в тени такого преуспевающего отца Я делила спальню с Еленой, что было большой радостью для нас обеих, потому что, прежде чем заснуть, мы обычно еще долго поверяли друг другу свои тайны. Я очень много узнала о ней: она считала себя скучной и глупой, потому что уроки давались ей с трудом, а выход в свет и открытие того, что она непривлекательна для мужчин, стали для нее настоящим ударом.
Но теперь все изменилось: в ее жизнь вошел Джон Милворд.
Иногда к нам с Еленой присоединялся Питеркин, и мы ходили гулять вместе. Наш любимый маршрут лежал в парк, который казался мне источником неистощимого удовольствия. Нам нравилось ходить пешком, и мы обычно гуляли по Сент-Джеймс-Парку и Грин-Парку, выходя затем к Гайд-Парку и Кенсингтон-Гардену. Оттуда мы шли по Серпантин-стрит и стояли на углу Раунд-понд, глядя снаружи на Кенсингтонский дворец, где провела свое детство королева. Сейчас она жила в Бэкингемском дворце, и я надеялась, что нам удастся поймать ее взгляд из кареты, когда она будет проезжать мимо. Казалось, все тогда были довольны, что на престоле такая молодая королева.
Мы только что вошли в Гайд-Парк, и Питеркин указал мне на Апсли-хаус, дом герцога Веллингтона.
— И, — продолжал он, — в качестве компенсации за то, что ты не сможешь его увидеть и засвидетельствовать свое почтение, здесь есть огромная статуя Ахилла, возведенная в честь герцога.
Массивная фигура Ахилла, которая должна была символизировать мощь и величие мужского тела, олицетворяла также силу великого герцога.
Я прочитала надпись, которая гласила, что статуя посвящена Артуру Уэлсли, герцогу Веллингтону, и его храбрым товарищам по оружию. Она была отлита из пушки, которая использовалась в самых знаменитых сражениях герцога, включая Ватерлоо, и была создана на пожертвования женщин Англии, чтобы воздать должное воинской доблести.
— Вокруг нее было много споров, — сказал Питеркин. — Некоторые считают ее вульгарной, другие же говорят, что это работа гения.
— Не так ли всегда бывает с произведениями искусства? — сказала я. — Большинство из них подвергаются критике, а когда они объявляются произведениями гения, каждый соглашается, как будто другого мнения никогда и не бывало.
— Когда я смотрю на нее, я думаю о том, чтобы пойти в армию, — сказал Питеркин.
Елена заметила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88