Ну скажи, скажи хоть словечко! Что с тобой приключилось, пока тебя не было? Откуда эта рана в груди и куда подевалось твое желание жить, скажи мне? А не хочешь мне – ну расскажи Мэри, она тебя любит как родную дочь. Она же женщина, она поймет. Но, если ты никому не расскажешь, если так и будешь все в душе носить, оно тебя изнутри подточит и съест. Можно сказать, уже доедает. Ну попробуй, поговори со мной.
Кэтрин попыталась унять опостылевшие слезы слабости, но оказалось, что это не в ее силах. Она потянулась за платком, с которым в последнее время не расставалась ни на минуту, и промокнула глаза. Вскоре ей стало немного легче. Она тихонько оттолкнула Иннеса, и он опустил ее обратно на подушку.
– Ты прав, я ужасная трусиха, – обреченно призналась Кэтрин, нетерпеливым жестом останавливая его, когда он приготовился возражать. – Я постараюсь слушаться тебя и Мэри: буду больше есть, выходить иногда на воздух. Но прошу тебя, Иннес, ни о чем меня не спрашивай! Я никогда, никогда не смогу рассказать, что со мной было. Никогда!
Слезы опять полились по ее щекам, и он принялся ласково поглаживать ее по плечу, моля Бога, чтобы от его слов ей не стало хуже:
– Ну будет, будет. Все уже, все. Вот тебе святой крест, я больше слова не скажу, раз ты не хочешь, девочка моя. А теперь отдохни, набирайся сил. Через час Мэри принесет тебе горячего бульону. Не надо плакать.
Иннес поднялся и вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь. Кэтрин лежала неподвижно в той самой позе, в какой он ее оставил: у нее не осталось ни телесных, ни душевных сил, чтобы пошевелиться. Она чувствовала себя такой же слабой и разбитой, как после ранения, однако доктор сказал, что рана зажила, и никакой другой болезни у нее не нашел. Слова Иннеса пробудили в ней чувство вины, но не желание выздороветь и окрепнуть. Чтобы жить, надо видеть перед собой какую-то цель, устало подумала она. У нее же цели не было. Ей незачем было жить.
Через несколько дней в ее комнате появился неожиданный визитер.
– Я никого не хочу видеть, – сказала она Мэри в жалкой попытке проявить твердость, но экономка стояла на своем.
– Он говорит, что непременно должен с вами увидеться, мисс Кэт. Вот, он передал свою карточку.
Кэтрин долго смотрела на имя, отпечатанное на квадратике лощеного картона. Наконец она уронила руку на покрывало и подняла глаза.
– Хорошо, я приму его. Но я не хочу вставать, ему придется подняться сюда. Помоги мне сесть повыше, Мэри.
Через несколько минут приготовления были закончены. Мэри ввела в комнату господина средних лет с лысеющей головой, маленькой аккуратной бородкой и в очках с необычайно толстыми линзами. Подойдя поближе к кровати, посетитель так и застыл на месте, когда его близорукий взгляд упал на хрупкую, истаявшую фигурку, сидевшую на постели и обложенную подушками. Слова заранее приготовленного приветствия замерли у него на устах.
– Дорогое мое дитя, – сказал он с чувством и взял ее за руку.
– Я рада вас видеть, Оуэн.
– Внизу мне сказали, что вы больны, но я и представить себе не мог… Лучше я зайду в другой раз.
– Нет, все в порядке. Я хотела, чтобы вы поднялись ко мне.
– Я вас надолго не задержу, Кэтрин. Поверьте, мне очень жаль было узнать о кончине вашей матушки.
Она кивнула и что-то пробормотала в знак признательности.
– Вы застали ее в живых?
– Нет. Она скончалась за неделю до моего возвращения.
С этими словами Кэтрин отвернулась. Вот еще одно добавление к позорному списку утрат, с которыми ей придется жить до конца своих дней. Ведь если бы она не ввязалась в авантюру ради чуждого ей дела, влекомая жаждой личной мести, ее матери не пришлось бы умирать в одиночестве. И если бы она не подталкивала отца к борьбе, которая была ему не по душе, его бы не убили. Если бы она не отдала свое сердце человеку, который ее презирает… Она закрыла глаза рукой и содрогнулась.
Оуэн Кэткарт сочувственно покачал головой:
– Значит, теперь вы остались в полном одиночестве.
– Да, я совсем одна.
Еще секунду он внимательно смотрел на нее, потом отвел глаза от бледного, осунувшегося лица.
– Вы слышали, что войска принца отступают? – бесстрастно спросил он наконец, присаживаясь в кресло рядом с кроватью.
– Да, мне говорили: Но Иннес утверждает, что они выиграли сражение под Фалькирком! Почему же они отходят обратно на север? Я не понимаю.
Кэткарт поморщился:
– Уверяю вас, это загадка не только для вас одной. Сам принц против отступления, но главы кланов в большинстве своем за. Случаи дезертирства настолько участились, что они сочли за лучшее использовать зимние месяцы для того, чтобы захватить Инвернесс и форт Огастус. Есть надежда, что к весне к нам присоединятся французы, и мы соберем новое войско.
– А что думаете вы?
Он прямо взглянул ей в глаза:
– Я думаю, что это начало конца.
– Не может быть!
– Очень хотел бы ошибиться. Как бы то ни было, работа продолжается.
– Наверное, теперь, когда англичане ввели свои войска в Эдинбург, ваша работа стала еще опаснее.
– Мне приходится соблюдать осторожность, только и всего.
– Юэн мертв, – тихо добавила она после паузы.
– Вот как? – Оуэн, казалось, был ничуть не удивлен. – Как это произошло?
Несколькими скупыми фразами Кэтрин поведала ему о случившемся, прибавив, что сама была ранена, но умолчав о подробностях. Кэткарт внимательно выслушал, особо отметив про себя то обстоятельство, что она провела несколько недель в Уэддингстоуне.
– Мне искренне жаль, что я не смог сделать для вас большего, Кэтрин, – сказал он, когда она закончила свой рассказ. – Я послал Макнаба к вам на выручку, но мне самому крайне необходимо было вернуться в Эдинбург.
– Это не важно, – устало возразила Кэтрин.
Оуэн откашлялся.
– Этот майор Бэрк… – начал было он, но сразу умолк.
Кэтрин не сводила пристального взгляда с покрывала.
– Вы все это время не выходили из дома?
Она кивнула.
– Могу я поинтересоваться, какого рода отношения вас с ним связывают?
Она с тревогой подняла на него взор:
– А почему вы спрашиваете?
– Не из праздного любопытства, поверьте. Это очень важно.
– Я была влюблена в него, – сказала она тихо, не отводя взгляда. – Но с этим покончено.
– Ах вот как. Вы с ним… поссорились?
У Кэтрин вырвался короткий совсем не веселый смешок. Она смогла лишь кивнуть в ответ.
– Вы были любовниками? Простите мне все эти бесцеремонные расспросы, моя дорогая, но мне надо знать.
На то есть веская причина.
Теперь на щеках у нее стала понемногу проступать краска:
– Мы… мы были близки. Мы не были любовниками.
Кэткарт нахмурился, но решил больше не лезть ей в душу и не выпытывать подробности.
– Он здесь. В Эдинбурге.
Она выпрямилась и села в постели, умоляющим жестом протягивая к нему руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
Кэтрин попыталась унять опостылевшие слезы слабости, но оказалось, что это не в ее силах. Она потянулась за платком, с которым в последнее время не расставалась ни на минуту, и промокнула глаза. Вскоре ей стало немного легче. Она тихонько оттолкнула Иннеса, и он опустил ее обратно на подушку.
– Ты прав, я ужасная трусиха, – обреченно призналась Кэтрин, нетерпеливым жестом останавливая его, когда он приготовился возражать. – Я постараюсь слушаться тебя и Мэри: буду больше есть, выходить иногда на воздух. Но прошу тебя, Иннес, ни о чем меня не спрашивай! Я никогда, никогда не смогу рассказать, что со мной было. Никогда!
Слезы опять полились по ее щекам, и он принялся ласково поглаживать ее по плечу, моля Бога, чтобы от его слов ей не стало хуже:
– Ну будет, будет. Все уже, все. Вот тебе святой крест, я больше слова не скажу, раз ты не хочешь, девочка моя. А теперь отдохни, набирайся сил. Через час Мэри принесет тебе горячего бульону. Не надо плакать.
Иннес поднялся и вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь. Кэтрин лежала неподвижно в той самой позе, в какой он ее оставил: у нее не осталось ни телесных, ни душевных сил, чтобы пошевелиться. Она чувствовала себя такой же слабой и разбитой, как после ранения, однако доктор сказал, что рана зажила, и никакой другой болезни у нее не нашел. Слова Иннеса пробудили в ней чувство вины, но не желание выздороветь и окрепнуть. Чтобы жить, надо видеть перед собой какую-то цель, устало подумала она. У нее же цели не было. Ей незачем было жить.
Через несколько дней в ее комнате появился неожиданный визитер.
– Я никого не хочу видеть, – сказала она Мэри в жалкой попытке проявить твердость, но экономка стояла на своем.
– Он говорит, что непременно должен с вами увидеться, мисс Кэт. Вот, он передал свою карточку.
Кэтрин долго смотрела на имя, отпечатанное на квадратике лощеного картона. Наконец она уронила руку на покрывало и подняла глаза.
– Хорошо, я приму его. Но я не хочу вставать, ему придется подняться сюда. Помоги мне сесть повыше, Мэри.
Через несколько минут приготовления были закончены. Мэри ввела в комнату господина средних лет с лысеющей головой, маленькой аккуратной бородкой и в очках с необычайно толстыми линзами. Подойдя поближе к кровати, посетитель так и застыл на месте, когда его близорукий взгляд упал на хрупкую, истаявшую фигурку, сидевшую на постели и обложенную подушками. Слова заранее приготовленного приветствия замерли у него на устах.
– Дорогое мое дитя, – сказал он с чувством и взял ее за руку.
– Я рада вас видеть, Оуэн.
– Внизу мне сказали, что вы больны, но я и представить себе не мог… Лучше я зайду в другой раз.
– Нет, все в порядке. Я хотела, чтобы вы поднялись ко мне.
– Я вас надолго не задержу, Кэтрин. Поверьте, мне очень жаль было узнать о кончине вашей матушки.
Она кивнула и что-то пробормотала в знак признательности.
– Вы застали ее в живых?
– Нет. Она скончалась за неделю до моего возвращения.
С этими словами Кэтрин отвернулась. Вот еще одно добавление к позорному списку утрат, с которыми ей придется жить до конца своих дней. Ведь если бы она не ввязалась в авантюру ради чуждого ей дела, влекомая жаждой личной мести, ее матери не пришлось бы умирать в одиночестве. И если бы она не подталкивала отца к борьбе, которая была ему не по душе, его бы не убили. Если бы она не отдала свое сердце человеку, который ее презирает… Она закрыла глаза рукой и содрогнулась.
Оуэн Кэткарт сочувственно покачал головой:
– Значит, теперь вы остались в полном одиночестве.
– Да, я совсем одна.
Еще секунду он внимательно смотрел на нее, потом отвел глаза от бледного, осунувшегося лица.
– Вы слышали, что войска принца отступают? – бесстрастно спросил он наконец, присаживаясь в кресло рядом с кроватью.
– Да, мне говорили: Но Иннес утверждает, что они выиграли сражение под Фалькирком! Почему же они отходят обратно на север? Я не понимаю.
Кэткарт поморщился:
– Уверяю вас, это загадка не только для вас одной. Сам принц против отступления, но главы кланов в большинстве своем за. Случаи дезертирства настолько участились, что они сочли за лучшее использовать зимние месяцы для того, чтобы захватить Инвернесс и форт Огастус. Есть надежда, что к весне к нам присоединятся французы, и мы соберем новое войско.
– А что думаете вы?
Он прямо взглянул ей в глаза:
– Я думаю, что это начало конца.
– Не может быть!
– Очень хотел бы ошибиться. Как бы то ни было, работа продолжается.
– Наверное, теперь, когда англичане ввели свои войска в Эдинбург, ваша работа стала еще опаснее.
– Мне приходится соблюдать осторожность, только и всего.
– Юэн мертв, – тихо добавила она после паузы.
– Вот как? – Оуэн, казалось, был ничуть не удивлен. – Как это произошло?
Несколькими скупыми фразами Кэтрин поведала ему о случившемся, прибавив, что сама была ранена, но умолчав о подробностях. Кэткарт внимательно выслушал, особо отметив про себя то обстоятельство, что она провела несколько недель в Уэддингстоуне.
– Мне искренне жаль, что я не смог сделать для вас большего, Кэтрин, – сказал он, когда она закончила свой рассказ. – Я послал Макнаба к вам на выручку, но мне самому крайне необходимо было вернуться в Эдинбург.
– Это не важно, – устало возразила Кэтрин.
Оуэн откашлялся.
– Этот майор Бэрк… – начал было он, но сразу умолк.
Кэтрин не сводила пристального взгляда с покрывала.
– Вы все это время не выходили из дома?
Она кивнула.
– Могу я поинтересоваться, какого рода отношения вас с ним связывают?
Она с тревогой подняла на него взор:
– А почему вы спрашиваете?
– Не из праздного любопытства, поверьте. Это очень важно.
– Я была влюблена в него, – сказала она тихо, не отводя взгляда. – Но с этим покончено.
– Ах вот как. Вы с ним… поссорились?
У Кэтрин вырвался короткий совсем не веселый смешок. Она смогла лишь кивнуть в ответ.
– Вы были любовниками? Простите мне все эти бесцеремонные расспросы, моя дорогая, но мне надо знать.
На то есть веская причина.
Теперь на щеках у нее стала понемногу проступать краска:
– Мы… мы были близки. Мы не были любовниками.
Кэткарт нахмурился, но решил больше не лезть ей в душу и не выпытывать подробности.
– Он здесь. В Эдинбурге.
Она выпрямилась и села в постели, умоляющим жестом протягивая к нему руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122