Людовик XV пришел в ярость и быстро избавился от своей любовницы.
Желая продолжить удачно начавшийся турнир, он обратил свой взор на четвертую сестру де Несль, жену маркиза де Флявакура. Супруг ее был безумно ревнив, и королю не удалось затащить ее в свою постель. Желчный муж, прознав про намерения Людовика XV, пообещал жене, что размозжит ей голову, если она поведет себя так, «как ее шлюхи сестры»… Разочарованный монарх остановил свой выбор на последней сестре де Несль — Мари-Анне. Она с 1740 года была вдовой маркиза де Ла Турнеля. Однажды после полуночи, переодевшись врачом, он отправился к ней в сопровождении герцога де Ришелье. Перед тем как взойти на королевское ложе, молодая женщина выдвинула свои условия. Она потребовала немедленно и публично отослать свою сестру, м-м де Майи, и возвести себя в статус официальной любовницы, какой была покойная м-м де Монтеспан. Она выговорила себе еще многое:
«…прекрасные апартаменты, достойные ее положения, ибо не желала, как ее сестры, ужинать и тайком заниматься любовью в маленьких комнатах. Свой двор я чтобы король открыто приходил к ней ужинать. В случае недостатка в деньгах она желала получать их в королевской казне с правом собственной подписи. А если она забеременеет, то не будет скрывать этого, и дети ее будут считаться законными» <М-м де Maйи, сосланная из дворца, нашла утешение в религии. До самой смерти она пыталась искупить свою вину за скандальное прошлое. Ее самоунижение поражало всех. Однажды, когда она вошла в церковь Сен-Рош, адвокат Хюге, заметив, как расступается толпа, чтобы освободить для нее место, сказал: «Сколько шума из-за потаскушки!» — «Мсье, — мягко возразила она, — раз вы знаете ее, молите за нее Господа…» М-м де Майи умерла в 1751 году, в возрасте сорока одного года, с власяницей на теле.>.
Людовик XV был сильно влюблен — он согласился на эти условия, и 17 января 1744 года палаты парламента узаконили королевский дар: герцогство де Шатору передавалось во владение м-м де Ла Турнель. Судя по документам, м-м де Ла Турнель получила этот подарок за услуги, оказанные королеве. Но обмануться по этому поводу было сложно, вот какую песенку народ сочинил вскоре о новой ловкой фаворитке:
Из трех прекрасней всех сестрица,
Чьи помыслы пленил разврат.
Вам, Ла Турнель, есть чем гордиться,
Прекрасен ваш перед и зад.
* * *
Пока король искал способы избавиться от скуки, французские войска вот уже четыре года, как воевали в Богемии под командованием Мориса Саксонского.
Престолонаследие в Австрии породило кризис и привело Францию к союзу с королем Испании против Мари-Терезы Австрийской. Французы неоднократно испытывали трудности, и австрийцы, доходя до Рейна, угрожали Эльзасу. Обычно Людовик XV, без особого внимания проследив по карте за этими событиями, отправлялся в постель к м-м де Шатору…
В марте 1744 года, подталкиваемый королем Фредериком II, король Франции вынужден был, в свою очередь, объявить войну Мари-Терезе Австрийской, Англии и Голландии… Положение было не блестящим: враг стоял на берегах Рейна и во Фламандии. В любой момент он мог захватить французскую территорию. Тогда-то м-м де Шатору отвлеклась от придворных сплетен, она превратилась в серьезную даму и стала действовать таким образом, что заслужила сравнение с Агнессой Сорель. Однажды утром она пришла к королю и ясно дала ему понять, что пришло время стать настоящим властителем, заняться военными делами и возглавить армию. Людовик XV колебался, и она написала ему замечательное письмо;
«Вы не были бы королем, если бы вас можно было любить ради вас самого. Король сам должен заботиться своем авторитете. Если народ ваш ропщет, сделайте так чтобы голос ваш был для него все равно что голос отца. О сир! Что может быть важнее для короля, чем быть окруженным счастливыми людьми? Когда я предложила Вашему Величеству приступить к командованию армией, я была далека от мысли подвергнуть вашу жизнь опасности, — она принадлежит государству. Но отец отвечает за детей своих. Ваше присутствие, сир, вдохновит войска, вселит в них уверенность и заставит победить, — вы завоюете все сердца. Сир, простите мне мою откровенность — Вы не можете вменить мне в вину то, что я ратую за Вашу славу. Стоит ли опасаться, что правда может не понравиться вам? Когда она становится необходимой, ее не боятся. Если бы я не заботилась о вашем величии, это значило бы, что я не люблю вас».
Это обращение тронуло Людовика XV. Уже через месяц, расставшись с версальской четой, он отправился во Фламандию, чтобы взять командование в свои руки… Но поскольку он не мог расстаться с м-м де Шатору, то взял ее с собой, что породило множество сплетен. Народ считал, что король позорит армию, и осмелился высказать ему свое неодобрение. В Лаоне произошла любопытная сцена. Людовик XV, поужинав у герцога де Ришелье, решил провести вечер с герцогиней. Надеясь остаться незамеченным, он вышел через потайную дверь. Но горожане поджидали его, они принялись кричать во все горло:
— Да здравствует король! Да здравствует король!
Смущенный Людовик XV быстро нырнул в садик, но зеваки продолжали следовать за ним. Монарху пришлось бежать по улице под иронические окрики, а м-м де Шатору — спать в этот вечер в одиночестве…
Дабы избежать впредь подобных неприятностей, Людовик XV распорядился, чтобы герцогине выделяли соседний с его резиденцией дом с тайным ходом от одного особняка к другому. Во всех городах Фламандии рабочие стали, посмеиваясь, прорубать стены… В Метце, к несчастью, не удалось найти два подходящих для этого дома. Фаворитка остановилась в аббатстве Сен-Арну, король — на той же улице, но чуть дальше. М-м де Шатору. которая не могла долгое время обходиться без любви, не могла сдержать слез. Тогда епископ придумал: из досок выстроили галерею, соединившую любовников.
— Эту галерею, — радостно объяснял он жителям Meтца, — соорудили, чтобы облегчить королю проход к церкви!
Но горожане без всяких обиняков заявили, что прекрасно понимают назначение галереи… Некоторые добавляли даже, что если Людовик XV приехал в Метца., чтобы подать дурной пример провинциалкам, то лучше бы он оставался в Версале.
Однажды вечером шутники собрались под галереей, чтобы пропеть маленький куплет:
Прекрасная Шатору,
Рассудок я потеряю,
Коль с вами не пересплю.
Вот какая дерзость!
Что и говорить, довольно странно начиналась фламандская кампания…
* * *
В начале августа 1744 года король, по-прежнему находящийся в Метце с м-м де Шатору, был приглашен герцогом де Ришелье на изысканный ужин. На нем присутствовали все придворные дамы, сопровождавшие фаворитку. Было безумно весело. «И там, — пишет мемуарист, — месье де Ришелье чаще держался за зад своей соседки, чем за ложку».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Желая продолжить удачно начавшийся турнир, он обратил свой взор на четвертую сестру де Несль, жену маркиза де Флявакура. Супруг ее был безумно ревнив, и королю не удалось затащить ее в свою постель. Желчный муж, прознав про намерения Людовика XV, пообещал жене, что размозжит ей голову, если она поведет себя так, «как ее шлюхи сестры»… Разочарованный монарх остановил свой выбор на последней сестре де Несль — Мари-Анне. Она с 1740 года была вдовой маркиза де Ла Турнеля. Однажды после полуночи, переодевшись врачом, он отправился к ней в сопровождении герцога де Ришелье. Перед тем как взойти на королевское ложе, молодая женщина выдвинула свои условия. Она потребовала немедленно и публично отослать свою сестру, м-м де Майи, и возвести себя в статус официальной любовницы, какой была покойная м-м де Монтеспан. Она выговорила себе еще многое:
«…прекрасные апартаменты, достойные ее положения, ибо не желала, как ее сестры, ужинать и тайком заниматься любовью в маленьких комнатах. Свой двор я чтобы король открыто приходил к ней ужинать. В случае недостатка в деньгах она желала получать их в королевской казне с правом собственной подписи. А если она забеременеет, то не будет скрывать этого, и дети ее будут считаться законными» <М-м де Maйи, сосланная из дворца, нашла утешение в религии. До самой смерти она пыталась искупить свою вину за скандальное прошлое. Ее самоунижение поражало всех. Однажды, когда она вошла в церковь Сен-Рош, адвокат Хюге, заметив, как расступается толпа, чтобы освободить для нее место, сказал: «Сколько шума из-за потаскушки!» — «Мсье, — мягко возразила она, — раз вы знаете ее, молите за нее Господа…» М-м де Майи умерла в 1751 году, в возрасте сорока одного года, с власяницей на теле.>.
Людовик XV был сильно влюблен — он согласился на эти условия, и 17 января 1744 года палаты парламента узаконили королевский дар: герцогство де Шатору передавалось во владение м-м де Ла Турнель. Судя по документам, м-м де Ла Турнель получила этот подарок за услуги, оказанные королеве. Но обмануться по этому поводу было сложно, вот какую песенку народ сочинил вскоре о новой ловкой фаворитке:
Из трех прекрасней всех сестрица,
Чьи помыслы пленил разврат.
Вам, Ла Турнель, есть чем гордиться,
Прекрасен ваш перед и зад.
* * *
Пока король искал способы избавиться от скуки, французские войска вот уже четыре года, как воевали в Богемии под командованием Мориса Саксонского.
Престолонаследие в Австрии породило кризис и привело Францию к союзу с королем Испании против Мари-Терезы Австрийской. Французы неоднократно испытывали трудности, и австрийцы, доходя до Рейна, угрожали Эльзасу. Обычно Людовик XV, без особого внимания проследив по карте за этими событиями, отправлялся в постель к м-м де Шатору…
В марте 1744 года, подталкиваемый королем Фредериком II, король Франции вынужден был, в свою очередь, объявить войну Мари-Терезе Австрийской, Англии и Голландии… Положение было не блестящим: враг стоял на берегах Рейна и во Фламандии. В любой момент он мог захватить французскую территорию. Тогда-то м-м де Шатору отвлеклась от придворных сплетен, она превратилась в серьезную даму и стала действовать таким образом, что заслужила сравнение с Агнессой Сорель. Однажды утром она пришла к королю и ясно дала ему понять, что пришло время стать настоящим властителем, заняться военными делами и возглавить армию. Людовик XV колебался, и она написала ему замечательное письмо;
«Вы не были бы королем, если бы вас можно было любить ради вас самого. Король сам должен заботиться своем авторитете. Если народ ваш ропщет, сделайте так чтобы голос ваш был для него все равно что голос отца. О сир! Что может быть важнее для короля, чем быть окруженным счастливыми людьми? Когда я предложила Вашему Величеству приступить к командованию армией, я была далека от мысли подвергнуть вашу жизнь опасности, — она принадлежит государству. Но отец отвечает за детей своих. Ваше присутствие, сир, вдохновит войска, вселит в них уверенность и заставит победить, — вы завоюете все сердца. Сир, простите мне мою откровенность — Вы не можете вменить мне в вину то, что я ратую за Вашу славу. Стоит ли опасаться, что правда может не понравиться вам? Когда она становится необходимой, ее не боятся. Если бы я не заботилась о вашем величии, это значило бы, что я не люблю вас».
Это обращение тронуло Людовика XV. Уже через месяц, расставшись с версальской четой, он отправился во Фламандию, чтобы взять командование в свои руки… Но поскольку он не мог расстаться с м-м де Шатору, то взял ее с собой, что породило множество сплетен. Народ считал, что король позорит армию, и осмелился высказать ему свое неодобрение. В Лаоне произошла любопытная сцена. Людовик XV, поужинав у герцога де Ришелье, решил провести вечер с герцогиней. Надеясь остаться незамеченным, он вышел через потайную дверь. Но горожане поджидали его, они принялись кричать во все горло:
— Да здравствует король! Да здравствует король!
Смущенный Людовик XV быстро нырнул в садик, но зеваки продолжали следовать за ним. Монарху пришлось бежать по улице под иронические окрики, а м-м де Шатору — спать в этот вечер в одиночестве…
Дабы избежать впредь подобных неприятностей, Людовик XV распорядился, чтобы герцогине выделяли соседний с его резиденцией дом с тайным ходом от одного особняка к другому. Во всех городах Фламандии рабочие стали, посмеиваясь, прорубать стены… В Метце, к несчастью, не удалось найти два подходящих для этого дома. Фаворитка остановилась в аббатстве Сен-Арну, король — на той же улице, но чуть дальше. М-м де Шатору. которая не могла долгое время обходиться без любви, не могла сдержать слез. Тогда епископ придумал: из досок выстроили галерею, соединившую любовников.
— Эту галерею, — радостно объяснял он жителям Meтца, — соорудили, чтобы облегчить королю проход к церкви!
Но горожане без всяких обиняков заявили, что прекрасно понимают назначение галереи… Некоторые добавляли даже, что если Людовик XV приехал в Метца., чтобы подать дурной пример провинциалкам, то лучше бы он оставался в Версале.
Однажды вечером шутники собрались под галереей, чтобы пропеть маленький куплет:
Прекрасная Шатору,
Рассудок я потеряю,
Коль с вами не пересплю.
Вот какая дерзость!
Что и говорить, довольно странно начиналась фламандская кампания…
* * *
В начале августа 1744 года король, по-прежнему находящийся в Метце с м-м де Шатору, был приглашен герцогом де Ришелье на изысканный ужин. На нем присутствовали все придворные дамы, сопровождавшие фаворитку. Было безумно весело. «И там, — пишет мемуарист, — месье де Ришелье чаще держался за зад своей соседки, чем за ложку».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70