На глазах у девушки позолота начала крошиться и отслаиваться, и уже через две минуты перед ее изумленными глазами предстала бронзовая основа.
— Я не думаю, что ты сознательно решила обмануть великую богиню Гестию, — мрачно сказал жрец-эконом, — скорее всего, ты стала жертвой ловких мошенников, которые обманом выманили у тебя пятьдесят тысяч сестерциев, ведь столько по твоим словам, стоят эти фальшивки.
Юлия ничего не ответила. Сознание оставило ее.
Утром следующего дня, на рассвете, отряд двинулся в сторону Месалонгиона. Единственной надеждой было то, что в порту окажутся римские корабли, которые будут охранять легионеры из гарнизона Либерия. Возможно, удастся убедить их доставить Юлию вместе с охраной в Тирению, обещав заплатить позже.
Василий обратился к Марку с просьбой вернуть хотя бы то, что осталось от фальшивых драгоценностей.
— Если вы надеетесь сбыть их какому-нибудь меняле, забудьте об этом, — Марк покачал головой. — Никто в Месалонгионе не купит этих подделок, потому что местным жителям они хорошо знакомы. Это ловушка для богатых приезжих. Вам не дадут за них ни сестерция, а могут и избить только за то, что вы их предложите.
— Все равно мне бы хотелось получить их, — Василий продолжал настаивать.
— Как хотите, но я вас предупредил, — Марк побрел в кладовую, где хранились ненужные вещи. После обморока Юлии, шкатулку бросили туда.
Он вернулся через несколько минут с трясущимися руками и губами.
— Ее нет! — сказал он Василию. — Если вы мне не верите, взгляните сами!
После часа бесплодных поисков, Василий дал приказ отправляться. Когда все собрались, Василий заметил, что нет Юргента.
— А где гладиатор? — спросил он у ближайшего охранника.
— Он уехал часа три назад, еще затемно.
Когда Юлия услышала это, внутри нее словно лопнула сильно натянутая струна. Она почувствовала пустоту и беззащитность, но в то же время — огромное облегчение. Галл поступил правильно. Жаль, что он будет ненавидеть Юлию до конца своих дней. Она же мысленно пожелала ему счастья и забвения. Чем быстрее из его памяти сотрется ее образ, тем быстрее его прекрасная и преданная душа обретет покой, а он сам свободу и новую жизнь в своей далекой северной стране.
Юлия, дочь сенатора Квинта, должна стать женой патриция Септимуса Секста, будущего верховного консула Республики. Жизнь все решила за них, и за это благословенна, ибо нет более тяжелой ноши для человека, чем бремя неопределенности.
2. Рабыня чужих страстей
Юлия вернулась в Рим ночью. Долгая дорога измучила ее. Когда они прибыли в Месалонгион, то оказалось, что из-за нападения пиратов на Тирению, все римские галеры направлены на уничтожение пиратских кораблей и стоянок на островах, раскиданных по Ионическому морю. Хозяин торгового корабля запросил десять тысяч сестерциев за то, чтобы перевезти Юлию вместе с охраной в Тирению. После продажи лошадей у путешественников оказалась половина необходимой суммы, измученные животные имели весьма неприглядный вид, а денег и времени на то, чтобы откормить их и навести глянец — не было. И когда отчаяние охватило всех, Юлия еще раз встретилась с Юргентом. Он знал, что римские корабли временно покинули Месалонгион, а когда услышал от моряков, что какой-то купец собирается заработать десять тысяч сестерциев только за то, чтобы перевезти какую-то римлянку в Тирению, сразу понял, что речь идет о Юлии. Когда Юргент бежал в Риме из своей клетки, он поклялся своим богам, что больше никогда не выйдет на арену, он также поклялся, что никогда больше не приблизится к Юлии… Но глупая надежда заставила его нарушить оба этих обещания. Дорогой галл много думал о случившемся, и поддался соблазну обмануть себя, объяснив странное поведение девушки печальным происшествием, молодостью, испугом, женской непредсказуемостью. Юргент решил, что может еще раз попытаться доказать ей, что любит, что готов ради нее на все. И он вышел на арену. Он выдержал три смертельных боя и стал победителем.
Юлию, охрана которой смогла наскрести немного денег для того, чтобы остановиться на постоялом дворе, разместили в сарае, вместе со скотиной. Когда Юргент вошел и увидел ее спящей на куче соломы, сердце его болезненно сжалось. Он провел рукой по ее волосам, она улыбнулась во сне…
— Септимус, — прошептали ее губы.
И сердце гладиатора разбилось. Он бросил кошелек, в котором лежало семь тысяч сестерциев рядом с Юлией и…
Ему вдруг захотелось раздавить ее, убить. Он смотрел на прекрасное лицо и поражался тому, как может жить такая лживая душа в таком прекрасном теле. Юргент из Фьеорда стал женоненавистником. В эти секунды его сознание перевернулось. Еще минуту назад он любил всем сердцем, пламенно и нежно, а теперь ненавидел с такой же силой.
Юлия открыла глаза и увидела спину Юргента. Она хотела позвать его, но почему-то не смогла издать ни звука. Пусть он идет… Потом взгляд ее упал на кошелек, покрытый засохшей кровью. Никогда ей не забыть вида окровавленных монет — платы гладиатору за его кровь, раны и боль.
Весь обратный путь Юлия думала о том, что Юргент сделал для нее. Девушка решила, что если он когда-нибудь простит ее, и снова окажется рядом, она сделает все, чтобы отблагодарить его за преданность и загладить свою вину перед ним. Если он будет рабом — она выкупит его, сколько бы он ни стоил, если он будет свободным — она осыплет его золотом, подарит земли, сделает его начальником охраны, генералом Республики…
Только гладиатор не знал об этом, а если бы и знал, то намерения Юлии его бы нисколько не тронули. Она разбила ему сердце, ни один мужчина не оставит это безнаказанным.
Около дома охрана оставила Юлию и направилась в ближайшую таверну, где их знали и могли накормить в долг. Люди ничего не ели два дня и были очень голодны. Ведь завтра отец Юлии заплатит им за работу. Она же сама в сопровождении Тоф пошла в свои покои. Они почти не останавливались в дороге, хотя на первый же день пути у повозки Юлии сломалась ось, и остальные два дня ей пришлось ехать верхом. Страшно ломило спину, ноги были словно деревянные, а руки так устали держать поводья, что пальцы сводило до сих пор. И все же, проходя мимо коридора, который вел в покои матери, Юлия не смогла сдержать порыв гнева, и решила прямо сейчас сказать той, что все знает и больше не позволит Клодии вмешиваться в свою жизнь. Девушка неслышно ступала по каменным плитам, ее ноги были все еще в мягких дорожных сандалиях, подошвы которых делаются из мягкой кожи, благодаря чему всадник совсем не ощущает обуви.
Подойдя к покоям Клодии, Юлия увидела свет, и услышала раздраженные голоса. Слов пока было невозможно разобрать, но один голос, огрызающийся, но с явными жалобными нотками, принадлежал Клодии, а другой….
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49