— Ты выглядела очень маленькой и одинокой в эту последнюю ночь.
— Когда ты?..
— Не нужно так тревожиться. Я не поднял на тебя руку. — Он скривил рот. — Черт, если бы я был в силе, я бы использовал ее вчера вместо того, чтобы пробежать десять миль по пляжу.
— Я не…
— Я толкую о крушении надежд. — Он с трудом улыбнулся. Холодный душ помогает тоже, но ты, моя восхитительная жена, закрыла доступ к душу.
— О том… о том, что я твоя жена. — Она глубоко вздохнула. — Мы должны поговорить об этом, — сказала она. — Я не могу ею быть, конечно, ты знаешь это теперь.
Он посмотрел на нее долгим взглядом, затем отошел и пригладил рукой волосы назад со своего вспыхнувшего лица, странно мягким жестом и со странным выражением в темных глазах.
— Да.
— Я была уверена, что ты понял. — Сердце Ханны прыгнуло. — Я знала…
— И мы обязательно поговорим, после завтрака. Просто дай мне минутку прийти в себя, и я присоединюсь к тебе.
Это все, подумала она, когда стояла около окна в гостиной и ждала его. Скоро все будет кончено.
Хорошо. Это было то, чего она хотела, оставить все позади, чтобы потом больше не вспоминать. Она забыла бы все. Как смотрел на нее Грант, когда она сходила по лестнице к нему; как он взял ее руки в свои однажды, когда они были одни; как ее тело пело под чудом его поцелуев и его рук.
— Ханна?
Она вскочила на ноги, когда дверь спальни открылась. Грант стоял там, улыбаясь, одетый в белые джинсы и матросскую синюю блузу, и когда она увидела его, что-то произошло с ней, что-то такое сильное и неожиданное, что заставило ее задрожать.
— Ханна? С тобой все в порядке?
— Да. Я… я прекрасно себя чувствую. — Она кивнула. — Просто… Я думаю, мне нужно немного воздуха.
— Давай прогуляемся по пляжу, — сказал он, и она сумела улыбнуться ему и даже опереться на предложенную им руку.
— Это прекрасно.
Они медленно прогуливались вдоль береговой линии, и Грант очень спокойно говорил о своих ошибках во взглядах.
— Я бы не предложил это, если бы не подумал, что это сработает. Я хочу, чтобы ты поняла это, Ханна.
— Я… — Она колебалась. — Полагаю, — сказала она, откашлявшись, — я имела глупость предположить, что ты… ты согласился жениться для удобства. Думая теперь об этом, я кажусь себе такой невозможно тупой.
— Это не более безумно, чем мои идеи.
— Просто я рада, что ты меня понимаешь. Я боялась, что ты, возможно, не видишь моего подхода, что, возможно, настаивал, чтобы мы… мы…
— Нет. — Он резко засмеялся. — Нет, мне, может быть, нравятся те или иные вещи, но я не тот человек, который способен затащить женщину в постель силой.
— Тогда ты понимаешь, что наша ситуация невозможна.
— Да. — Он кивнул.
Ханна перевела дыхание. Так, она была права. Грант был не только спокойнее сегодня утром, он был практичным, дисциплинированным человеком, каким он всегда и выглядел. Ее замужество было закончено. Облегчение, слегка окрашенное чувством горечи, охватило ее.
— Я рада, что мы не ссоримся по поводу этого, — сказала она. — Хорошо, что ты увидел все в правильном свете. Я думала, ты будешь, но…
— Я уже сообщил, что мы уезжаем, и заказал машину на десять.
— Десять? У нас мало времени. Нужно начать складывать вещи.
Грант обнял ее, когда она собралась вернуться в отель.
— Горничные позаботятся об этом.
Ханна перевела дыхание, когда они снова пошли гулять.
— Затем… затем осталось решить, что мы скажем всем, вернувшись домой.
— Нечего беспокоиться.
— Что ты имеешь в виду?
— Я звонил Мэрилин сегодня рано утром и послал телеграмму в контору. — Он обнял ее. — Я обо всем позаботился, дорогая.
— Но… что ты им сказал?
— Если практика работы с законами чему-нибудь и научила меня, — Грант улыбнулся, — так это тому, что нет ничего лучше, чем давать правдивый ответ, если правда соответствует ситуации.
Ханна удивленно посмотрела на него. У нее было такое чувство, что они говорят о двух разных вещах.
— Конечно, — сказала она медленно, — но, учитывая обстоятельства… — Она провела кончиком языка по губам. — Ты не мог бы… ты не… мы не можем сказать им всю правду, Грант, особенно после того, как мы объяснили им причины нашей скоропалительной женитьбы.
— Что мы потеряли головы?
Она кивнула. Как жалко звучала теперь эта ложь.
— Я сказал тебе, дорогая. Правду.
— Ты все время говоришь, как будто это кодовое слово или еще что-то, но у меня нет представления, о чем ты говоришь.
— Я сказал им, что влюбиться как безумный это так чудесно…
— Что?
— Так чудесно, что мы решили, что, возможно, не обойдемся однонедельным медовым месяцем.
— Что ты говоришь? — Она почувствовала, как кровь отлила от ее лица.
— Это просто. Я сделал ошибку, думая, что ты была готова осуществить брачные отношения немедленно. Он говорил низким уверенным голосом. — Мы действительно не знаем друг друга. Мы работаем вместе уже несколько месяцев…
— Пять, — тупо сказала Ханна. — Пять месяцев, вот и все.
— Правильно. Пять месяцев. И в течение большей части этого времени мы просто смотрели друг на друга. — Он обнял ее за плечи, и они вновь начали прогуливаться. — Ты была мисс Льюис, я был мистер Маклин.
— Грант. — Она сухо глотнула. — Я все еще не понимаю тебя. Мы же согласились, это была ошибка.
— Да. Попытка заниматься с тобой любовью вчера была ошибкой, — сказал он грубовато. — Я виноват, прости, Ханна. Черт, я думал, что будет достаточно, чтобы мы захотели лечь в постель друг с другом, я…
— Говори за себя, — сказала Ханна, резко отодвигаясь от него.
— Не лги мне или себе, — сказал он мягко.
— Я не лгу! Если ты думаешь, что я собираюсь… собираюсь кормить твое чудовищное «эго» тем, что… что позволить тебе сказать, что дела…
Он схватил ее и поцеловал прежде, чем она смогла кончить фразу, его рот прижался к ее рту так сильно и быстро, что у нее не было времени отступить или даже отвернуть голову.
— Поцелуй меня, — прошептал он, и вдруг она стала целовать его снова и снова, ее рот открылся, чтобы ощутить его рот, ее руки скользнули вверх, чтобы обвить его шею и наклонить его голову к своей.
Когда они наконец оторвались друг от друга, ее дыхание было неровным. Грант смотрел на нее, казалось, целую вечность, а затем взял ее лицо в свои руки.
— Дом на горе, — сказал он, глядя на нее, — на миллион миль от чего бы то ни было.
— Какой… какой дом?
— Тот, который я снял для нас. Я вынужден был взять его не глядя, но агент заверил меня, что это просто совершенство для новобрачных, проводящих свой медовый месяц.
— Грант, Грант, пожалуйста…
— Там есть повар и домоправительница. И он очень уединенный, с садом и плавательным бассейном. — Он улыбнулся. — Но если мы устанем от безделья, лежа на солнце, недалеко находятся руины времен майя, и мы всегда сможем поехать в Концумель или Канцун развлечься.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
— Когда ты?..
— Не нужно так тревожиться. Я не поднял на тебя руку. — Он скривил рот. — Черт, если бы я был в силе, я бы использовал ее вчера вместо того, чтобы пробежать десять миль по пляжу.
— Я не…
— Я толкую о крушении надежд. — Он с трудом улыбнулся. Холодный душ помогает тоже, но ты, моя восхитительная жена, закрыла доступ к душу.
— О том… о том, что я твоя жена. — Она глубоко вздохнула. — Мы должны поговорить об этом, — сказала она. — Я не могу ею быть, конечно, ты знаешь это теперь.
Он посмотрел на нее долгим взглядом, затем отошел и пригладил рукой волосы назад со своего вспыхнувшего лица, странно мягким жестом и со странным выражением в темных глазах.
— Да.
— Я была уверена, что ты понял. — Сердце Ханны прыгнуло. — Я знала…
— И мы обязательно поговорим, после завтрака. Просто дай мне минутку прийти в себя, и я присоединюсь к тебе.
Это все, подумала она, когда стояла около окна в гостиной и ждала его. Скоро все будет кончено.
Хорошо. Это было то, чего она хотела, оставить все позади, чтобы потом больше не вспоминать. Она забыла бы все. Как смотрел на нее Грант, когда она сходила по лестнице к нему; как он взял ее руки в свои однажды, когда они были одни; как ее тело пело под чудом его поцелуев и его рук.
— Ханна?
Она вскочила на ноги, когда дверь спальни открылась. Грант стоял там, улыбаясь, одетый в белые джинсы и матросскую синюю блузу, и когда она увидела его, что-то произошло с ней, что-то такое сильное и неожиданное, что заставило ее задрожать.
— Ханна? С тобой все в порядке?
— Да. Я… я прекрасно себя чувствую. — Она кивнула. — Просто… Я думаю, мне нужно немного воздуха.
— Давай прогуляемся по пляжу, — сказал он, и она сумела улыбнуться ему и даже опереться на предложенную им руку.
— Это прекрасно.
Они медленно прогуливались вдоль береговой линии, и Грант очень спокойно говорил о своих ошибках во взглядах.
— Я бы не предложил это, если бы не подумал, что это сработает. Я хочу, чтобы ты поняла это, Ханна.
— Я… — Она колебалась. — Полагаю, — сказала она, откашлявшись, — я имела глупость предположить, что ты… ты согласился жениться для удобства. Думая теперь об этом, я кажусь себе такой невозможно тупой.
— Это не более безумно, чем мои идеи.
— Просто я рада, что ты меня понимаешь. Я боялась, что ты, возможно, не видишь моего подхода, что, возможно, настаивал, чтобы мы… мы…
— Нет. — Он резко засмеялся. — Нет, мне, может быть, нравятся те или иные вещи, но я не тот человек, который способен затащить женщину в постель силой.
— Тогда ты понимаешь, что наша ситуация невозможна.
— Да. — Он кивнул.
Ханна перевела дыхание. Так, она была права. Грант был не только спокойнее сегодня утром, он был практичным, дисциплинированным человеком, каким он всегда и выглядел. Ее замужество было закончено. Облегчение, слегка окрашенное чувством горечи, охватило ее.
— Я рада, что мы не ссоримся по поводу этого, — сказала она. — Хорошо, что ты увидел все в правильном свете. Я думала, ты будешь, но…
— Я уже сообщил, что мы уезжаем, и заказал машину на десять.
— Десять? У нас мало времени. Нужно начать складывать вещи.
Грант обнял ее, когда она собралась вернуться в отель.
— Горничные позаботятся об этом.
Ханна перевела дыхание, когда они снова пошли гулять.
— Затем… затем осталось решить, что мы скажем всем, вернувшись домой.
— Нечего беспокоиться.
— Что ты имеешь в виду?
— Я звонил Мэрилин сегодня рано утром и послал телеграмму в контору. — Он обнял ее. — Я обо всем позаботился, дорогая.
— Но… что ты им сказал?
— Если практика работы с законами чему-нибудь и научила меня, — Грант улыбнулся, — так это тому, что нет ничего лучше, чем давать правдивый ответ, если правда соответствует ситуации.
Ханна удивленно посмотрела на него. У нее было такое чувство, что они говорят о двух разных вещах.
— Конечно, — сказала она медленно, — но, учитывая обстоятельства… — Она провела кончиком языка по губам. — Ты не мог бы… ты не… мы не можем сказать им всю правду, Грант, особенно после того, как мы объяснили им причины нашей скоропалительной женитьбы.
— Что мы потеряли головы?
Она кивнула. Как жалко звучала теперь эта ложь.
— Я сказал тебе, дорогая. Правду.
— Ты все время говоришь, как будто это кодовое слово или еще что-то, но у меня нет представления, о чем ты говоришь.
— Я сказал им, что влюбиться как безумный это так чудесно…
— Что?
— Так чудесно, что мы решили, что, возможно, не обойдемся однонедельным медовым месяцем.
— Что ты говоришь? — Она почувствовала, как кровь отлила от ее лица.
— Это просто. Я сделал ошибку, думая, что ты была готова осуществить брачные отношения немедленно. Он говорил низким уверенным голосом. — Мы действительно не знаем друг друга. Мы работаем вместе уже несколько месяцев…
— Пять, — тупо сказала Ханна. — Пять месяцев, вот и все.
— Правильно. Пять месяцев. И в течение большей части этого времени мы просто смотрели друг на друга. — Он обнял ее за плечи, и они вновь начали прогуливаться. — Ты была мисс Льюис, я был мистер Маклин.
— Грант. — Она сухо глотнула. — Я все еще не понимаю тебя. Мы же согласились, это была ошибка.
— Да. Попытка заниматься с тобой любовью вчера была ошибкой, — сказал он грубовато. — Я виноват, прости, Ханна. Черт, я думал, что будет достаточно, чтобы мы захотели лечь в постель друг с другом, я…
— Говори за себя, — сказала Ханна, резко отодвигаясь от него.
— Не лги мне или себе, — сказал он мягко.
— Я не лгу! Если ты думаешь, что я собираюсь… собираюсь кормить твое чудовищное «эго» тем, что… что позволить тебе сказать, что дела…
Он схватил ее и поцеловал прежде, чем она смогла кончить фразу, его рот прижался к ее рту так сильно и быстро, что у нее не было времени отступить или даже отвернуть голову.
— Поцелуй меня, — прошептал он, и вдруг она стала целовать его снова и снова, ее рот открылся, чтобы ощутить его рот, ее руки скользнули вверх, чтобы обвить его шею и наклонить его голову к своей.
Когда они наконец оторвались друг от друга, ее дыхание было неровным. Грант смотрел на нее, казалось, целую вечность, а затем взял ее лицо в свои руки.
— Дом на горе, — сказал он, глядя на нее, — на миллион миль от чего бы то ни было.
— Какой… какой дом?
— Тот, который я снял для нас. Я вынужден был взять его не глядя, но агент заверил меня, что это просто совершенство для новобрачных, проводящих свой медовый месяц.
— Грант, Грант, пожалуйста…
— Там есть повар и домоправительница. И он очень уединенный, с садом и плавательным бассейном. — Он улыбнулся. — Но если мы устанем от безделья, лежа на солнце, недалеко находятся руины времен майя, и мы всегда сможем поехать в Концумель или Канцун развлечься.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38