— или мне придется заплатить штраф. Так сказать, возместить моральный ущерб за разбитое сердце моего опекуна и за обманутые надежды этой прыщавой суки.
— Штраф? Деньги? Ты должен заплатить деньги?
— Пять тысяч фунтов.
Уильям присвистнул в лучших традициях стратфордского простолюдина, не имеющего представления об этикете.
— И что ты теперь собираешься делать?
— Я найду деньги. Хотя, конечно, это будет непросто. Но я согласен заплатить в десять раз больше, лишь бы только не ложиться в одну кровать с этой уродиной. Я ни за что не женюсь!
— Не исключено, — осторожно заметил Уильям, — если все это действительно так, то тебя могут заставить жениться и против твоей воли. Любовь прекрасна, но так уж распорядилась природа, что у удовольствий могут быть нежелательные последствия, которые не имеют никакого отношения к собственно любви.
— Вот только не надо примерять собственное прошлое к моему будущему! Тебя-то заставили жениться из-за того, что у нее брюхо на нос полезло…
— Да? А разве благородные лорды в этом смысле чем-то отличаются от простых стратфордских перчаточников?
Гарри подошел к винному столику и налил себе кубок кроваво-красного вина; это было его любимое вино, в последнее время он все чаще воздавал должное этому напитку; Уильяму он выпить не предложил.
— Не думаю, что тебе нужно разговаривать со мной подобным образом, — сказал он. — Иногда мне кажется, что причина моих неудач кроется именно в чрезмерной фамильярности. Не в моем неподчинении тем, кто поставлен надо мной, но в моем собственном поведении с теми… Ну да ладно, не имеет значения. — Он жадно осушил свой кубок.
— До сих пор я ни разу не дал тебе повода для упреков в непочтительном отношении к твоей милости, — сказал Уильям, — и можешь быть уверен, что и в будущем беспокоиться на мой счет тебе не придется. Я никогда не таскался с тобой по тавернам в поисках приключений. Я постарался положить конец твоей дурацкой интрижке в Ислингтоне. И уж тем более я никогда не вставал в горделивую позу, прекрасно понимая, что ничего, кроме упреков и недоброжелательства, мне это не принесет. Я не такой дурак. Наедине мы друзья, но в присутствии посторонних я всего лишь смиренный слуга, такой же, как мастер Флорио. Но больше я им не буду. Эта книга подсказала мне, что делать. — Он держал «Уиллоуби и его Авизу» обеими руками, как будто собирался ее разорвать. — Тебе нужны пять тысяч фунтов? Будь я в состоянии добыть такие деньги, я не задумываясь отдал бы их тебе. Ты станешь закладывать земельные угодья своего рода, но ведь это неправильно, так не должно быть. Я ухожу, чтобы перестать зависеть от тебя и от изящной поэзии. При следующей нашей встрече мы уже будем говорить почти на равных.
— Ишь куда хватил, — с усмешкой покачал головой Гарри. — Равными мы с тобой не будем никогда. Тебе не получить графского титула. Графом нельзя стать за лицедейство в театре, за скупку муки для голодающих или за выкуп чужой закладной. Титул передается по наследству, и его нельзя отобрать. — Он налил себе еще вина, но на этот раз протянул Уильяму второй кубок. Уильям только покачал головой, сказав при этом:
— Я предвижу, что настанут времена, когда за деньги можно будет купить все. Ведь деньги уже сейчас правят этим городом. Я предвижу время, когда обедневшие аристократы в заплатанных одеждах будут почитать за счастье породниться с семьями презренных торговцев. Я хочу подняться как можно выше и в конце концов стану джентльменом. Тебя же этот путь наверх может привести только к закату.
— Что ты имеешь в виду?
— Все. Больше я ничего не скажу. Возьми для примера хотя бы опыт милорда Эссекса.
— Я не собираюсь брать для примера его опыт! Ни его, ни кого-либо еще,
— с неожиданной злостью воскликнул Гарри. — И вообще, я не собираюсь слушать, как всякие деревенские ничтожества рассуждают о знатных лордах так, как если бы те были им ровней. Так что лучше занимайся своими пьесками для балагана, а в государственных делах мы разберемся и без тебя.
Значит, лорд Эссекс не только придворный, но уже и государственный муж? И какой же будет его следующая должность?
— Мне кажется, — натянуто сказал милорд Саутгемптон, — тебе пора идти. И забери с собой эту вонючую книжонку. Хотя нет, оставь, я прочту ее еще раз. Встретимся сегодня вечером. Возможно, к тому времени мы оба успеем осмыслить все это и прийти в себя.
Уильям усмехнулся:
— Увы, милорд, меня ждут другие дела. Такова уж жизнь актера. Но вот завтра, если, конечно, ваша милость пожелает нанести мне визит, я буду к вашим услугам. Вот, я записал тут адресок на бумажке, дом и улица. От Ходборна до Бишопсгейта, можно сказать, рукой подать.
Гарри запустил книгой в своего друга. Еле державшаяся обложка наконец отлетела совсем; все-таки переплет был очень дешевым и ненадежным, не чета работам Ричарда Филда, еще одного удачливого выходца из Стратфорда.
Подальше от реки. К северу от шумного базара и больших домов, где селились торговцы и лавочники. Даже севернее городской стены и прелестных летних домиков, находящихся за ней. Здесь, в Шордиче, так легко дышится… «Театр» превосходит «Розу» во всех отношениях. Старый Бербедж предприимчив и знает свое дело ничуть не хуже Хенсло, к тому же он старый актер, хотя, насколько я могу судить, не слишком талантливый. Но вот его сын, этот Ричард, подает большие надежды. Возможно, со временем он даже затмит Аллена… Кстати, уж не родственник ли этот Джайлз Аллен, от которого старому Бербеджу в свое время достался этот участок земли, нашему неотразимому Неду? Такое вполне возможно. Это было в 1576 году. Аренда на двадцать два года. Крохотный клочок земли, пустырь, где не было ничего, кроме пожухлой травы и собачьего дерьма. Говорят, здесь даже находили человеческие кости. Миленькое дело — увидеть в земле скалящий зубы человеческий череп… А теперь тут стоит прекрасный театр. Так, двадцать два года… Срок аренды истекает в 1598-м, значит, осталось еще четыре года. Интересно, продлит ли этот Аллен договор? Я бы на его месте не стал. Но ведь театр делают люди, а не стены. «Слуги лорда-камергера». Тут подобралась отличная труппа: Ричард Бербедж, Джон Хеминг, Том Поп, Гарри Конделл. И неужели Уилл Кемп тоже здесь? Хотя иначе и быть не могло, ведь мы с ним, два Уилла, всегда были вместе. Но только он никак не оставит своей дурацкой привычки нести отсебятину на сцене всякий раз, когда забывает или вовсе не знает текст. Кемп слишком нахален и считает себя выше всяких там поэтических условностей… Но каждому свое. Если кровь и убийства (а пока эти явления существуют, я буду о них писать) — удел Дика Бербеджа, то амплуа Кемпа — низменный смех над собакой, задирающей ногу у столба. Мы будем зарабатывать деньги всевозможными путями, в том числе вытрясать их из карманов юных лордов, торопливо записывающих мои изречения в свои тетрадки… Театр «слуг лорда-адмирала», что теперь находится в старой «Розе», больше напоминает обыкновенный трактир, но все-таки у них есть репертуар — «Фауст», «Мальтийский еврей», «Тамерлан», «Гиз» и еще много чего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
— Штраф? Деньги? Ты должен заплатить деньги?
— Пять тысяч фунтов.
Уильям присвистнул в лучших традициях стратфордского простолюдина, не имеющего представления об этикете.
— И что ты теперь собираешься делать?
— Я найду деньги. Хотя, конечно, это будет непросто. Но я согласен заплатить в десять раз больше, лишь бы только не ложиться в одну кровать с этой уродиной. Я ни за что не женюсь!
— Не исключено, — осторожно заметил Уильям, — если все это действительно так, то тебя могут заставить жениться и против твоей воли. Любовь прекрасна, но так уж распорядилась природа, что у удовольствий могут быть нежелательные последствия, которые не имеют никакого отношения к собственно любви.
— Вот только не надо примерять собственное прошлое к моему будущему! Тебя-то заставили жениться из-за того, что у нее брюхо на нос полезло…
— Да? А разве благородные лорды в этом смысле чем-то отличаются от простых стратфордских перчаточников?
Гарри подошел к винному столику и налил себе кубок кроваво-красного вина; это было его любимое вино, в последнее время он все чаще воздавал должное этому напитку; Уильяму он выпить не предложил.
— Не думаю, что тебе нужно разговаривать со мной подобным образом, — сказал он. — Иногда мне кажется, что причина моих неудач кроется именно в чрезмерной фамильярности. Не в моем неподчинении тем, кто поставлен надо мной, но в моем собственном поведении с теми… Ну да ладно, не имеет значения. — Он жадно осушил свой кубок.
— До сих пор я ни разу не дал тебе повода для упреков в непочтительном отношении к твоей милости, — сказал Уильям, — и можешь быть уверен, что и в будущем беспокоиться на мой счет тебе не придется. Я никогда не таскался с тобой по тавернам в поисках приключений. Я постарался положить конец твоей дурацкой интрижке в Ислингтоне. И уж тем более я никогда не вставал в горделивую позу, прекрасно понимая, что ничего, кроме упреков и недоброжелательства, мне это не принесет. Я не такой дурак. Наедине мы друзья, но в присутствии посторонних я всего лишь смиренный слуга, такой же, как мастер Флорио. Но больше я им не буду. Эта книга подсказала мне, что делать. — Он держал «Уиллоуби и его Авизу» обеими руками, как будто собирался ее разорвать. — Тебе нужны пять тысяч фунтов? Будь я в состоянии добыть такие деньги, я не задумываясь отдал бы их тебе. Ты станешь закладывать земельные угодья своего рода, но ведь это неправильно, так не должно быть. Я ухожу, чтобы перестать зависеть от тебя и от изящной поэзии. При следующей нашей встрече мы уже будем говорить почти на равных.
— Ишь куда хватил, — с усмешкой покачал головой Гарри. — Равными мы с тобой не будем никогда. Тебе не получить графского титула. Графом нельзя стать за лицедейство в театре, за скупку муки для голодающих или за выкуп чужой закладной. Титул передается по наследству, и его нельзя отобрать. — Он налил себе еще вина, но на этот раз протянул Уильяму второй кубок. Уильям только покачал головой, сказав при этом:
— Я предвижу, что настанут времена, когда за деньги можно будет купить все. Ведь деньги уже сейчас правят этим городом. Я предвижу время, когда обедневшие аристократы в заплатанных одеждах будут почитать за счастье породниться с семьями презренных торговцев. Я хочу подняться как можно выше и в конце концов стану джентльменом. Тебя же этот путь наверх может привести только к закату.
— Что ты имеешь в виду?
— Все. Больше я ничего не скажу. Возьми для примера хотя бы опыт милорда Эссекса.
— Я не собираюсь брать для примера его опыт! Ни его, ни кого-либо еще,
— с неожиданной злостью воскликнул Гарри. — И вообще, я не собираюсь слушать, как всякие деревенские ничтожества рассуждают о знатных лордах так, как если бы те были им ровней. Так что лучше занимайся своими пьесками для балагана, а в государственных делах мы разберемся и без тебя.
Значит, лорд Эссекс не только придворный, но уже и государственный муж? И какой же будет его следующая должность?
— Мне кажется, — натянуто сказал милорд Саутгемптон, — тебе пора идти. И забери с собой эту вонючую книжонку. Хотя нет, оставь, я прочту ее еще раз. Встретимся сегодня вечером. Возможно, к тому времени мы оба успеем осмыслить все это и прийти в себя.
Уильям усмехнулся:
— Увы, милорд, меня ждут другие дела. Такова уж жизнь актера. Но вот завтра, если, конечно, ваша милость пожелает нанести мне визит, я буду к вашим услугам. Вот, я записал тут адресок на бумажке, дом и улица. От Ходборна до Бишопсгейта, можно сказать, рукой подать.
Гарри запустил книгой в своего друга. Еле державшаяся обложка наконец отлетела совсем; все-таки переплет был очень дешевым и ненадежным, не чета работам Ричарда Филда, еще одного удачливого выходца из Стратфорда.
Подальше от реки. К северу от шумного базара и больших домов, где селились торговцы и лавочники. Даже севернее городской стены и прелестных летних домиков, находящихся за ней. Здесь, в Шордиче, так легко дышится… «Театр» превосходит «Розу» во всех отношениях. Старый Бербедж предприимчив и знает свое дело ничуть не хуже Хенсло, к тому же он старый актер, хотя, насколько я могу судить, не слишком талантливый. Но вот его сын, этот Ричард, подает большие надежды. Возможно, со временем он даже затмит Аллена… Кстати, уж не родственник ли этот Джайлз Аллен, от которого старому Бербеджу в свое время достался этот участок земли, нашему неотразимому Неду? Такое вполне возможно. Это было в 1576 году. Аренда на двадцать два года. Крохотный клочок земли, пустырь, где не было ничего, кроме пожухлой травы и собачьего дерьма. Говорят, здесь даже находили человеческие кости. Миленькое дело — увидеть в земле скалящий зубы человеческий череп… А теперь тут стоит прекрасный театр. Так, двадцать два года… Срок аренды истекает в 1598-м, значит, осталось еще четыре года. Интересно, продлит ли этот Аллен договор? Я бы на его месте не стал. Но ведь театр делают люди, а не стены. «Слуги лорда-камергера». Тут подобралась отличная труппа: Ричард Бербедж, Джон Хеминг, Том Поп, Гарри Конделл. И неужели Уилл Кемп тоже здесь? Хотя иначе и быть не могло, ведь мы с ним, два Уилла, всегда были вместе. Но только он никак не оставит своей дурацкой привычки нести отсебятину на сцене всякий раз, когда забывает или вовсе не знает текст. Кемп слишком нахален и считает себя выше всяких там поэтических условностей… Но каждому свое. Если кровь и убийства (а пока эти явления существуют, я буду о них писать) — удел Дика Бербеджа, то амплуа Кемпа — низменный смех над собакой, задирающей ногу у столба. Мы будем зарабатывать деньги всевозможными путями, в том числе вытрясать их из карманов юных лордов, торопливо записывающих мои изречения в свои тетрадки… Театр «слуг лорда-адмирала», что теперь находится в старой «Розе», больше напоминает обыкновенный трактир, но все-таки у них есть репертуар — «Фауст», «Мальтийский еврей», «Тамерлан», «Гиз» и еще много чего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75